влагой землю. – Как понял? Приём.
– Понял тебя, огонь только по твоей команде. Приём, – донеслось из наушников.
– «Бомбардир», если со мной прервётся связь более чем на пятнадцать минут, удар нести самостоятельно, беглым. Как понял? Приём?
– Понял тебя – пятнадцатиминутная потеря связи, беглый огонь по координатам Х… У… – он повторил названные мной координаты. – Приём.
– Всё правильно, всё правильно! – подтвердил я, прямо за спиной рванул гранатомётный выстрел, плечо довольно существенно приложило срубленной осколками и упавшей вниз ветвью. – Держи связь!
– Держу! – отозвались где-то там, в далёком далеко.
Я протянул гарнитуру прижавшемуся к моему плечу радисту.
– Иванов, лежишь – не дышишь, ты связь, только связь, всё слышал? Всё ясно? – тот понятливо и однозначно кивнул. – Будь на связи! Запомни: пятнадцать минут отсутствие связи – артудар. И вот ещё что, если… ты понимаешь, если они… совсем близко и меня нет… – Иванов снова кивнул, – артуху вызовешь сам.
Я видел, как побледнели его и без того бледные щёки, но радист снова не задумываясь качнул головой.
– Выберемся, – я должен был хоть как-то его подбодрить. Шлёпнул по плечу, после чего перекатился вправо и начал стрелять по перебегающему за кустами противнику. Неожиданно движение среди чехов прекратилось, выстрелы стихли. Все попрятались. Не имея мишеней, выстрелы с нашей стороны тоже смолкли.
– Кто командир? – над застывшим в ожидании полем боя прозвучал голос, совершённо лишённый восточного акцента, но что-то неуловимое в нём давало понять, что говорит вовсе не русский.
– А на кой хрен? – пока я решал, отвечать – не отвечать, за меня откликнулся кто-то из моих бойцов, но я не понял, кто именно. В ушах звенело.
– Жить хочешь? – дурацкий вопрос, но он был задан. Хрустнула, обломилась вниз очередная ветка.
– А ты, я вижу, нет? – я решил взять инициативу в свои руки.
– Почему нет? – деланно удивился мой столь неожиданный собеседник. – Я тоже хочу жить!
– Что-то не похоже! – появилось желание обозвать его нехорошим словом, но он пока не грубил, и я тоже не стал выходить из рамок приличия. Бойцы мои тоже молчали, и не столько потому, что не считали возможным влезать в эти переговоры или не хотели высказать свою «витиеватую» точку зрения, а потому, что я твёрдо забил в них одно правило: никогда подобным образом не выдавать своих позиций и численности. А будь всё иначе, я представляю, какими бы эпитетами они обложили этого парламентёрщика.
– Командир, у тебя есть то, что нужно мне! – вдруг сообщил всё тот же голос.
– Не понял? – я действительно не понял его притязаний.
– У тебя девушка! – пояснил мой собеседник.
– Девушка? – «Нас преследуют из-за девушки?» Этой мыслью меня пронзило словно ударом тока. Им нужна девушка, и из-за неё весь этот сыр-бор? Если бы я мог знать или хотя бы предположить о причине этой погони заранее! Если бы я знал, что из – за этой девушки потеряю двоих, пока двоих, я бы тогда… В тот момент, на базе, я ни на секунду не задумался бы. Но в тот миг я ничего такого не знал и не сделал того, что должен был сделать. Оставалось только очень сильно сожалеть, что не грохнул её на месте, сразу… Жалость к врагу… Её не должно быть… У меня уже убили двоих и ещё неизвестно сколько ребят убьют. Нас обложили со всех сторон, и нам надо продержаться час. Час – это много, очень много, а они ещё не атаковали нас в полную силу. Они боялись задеть девушку. Вот почему они ни разу не применили гранатомёты.
– Послушай, командир! – кричал скрытый от меня деревьями чеченец. – Вы – хорошие воины, я не хочу больше ничьей крови. Отдай нам девушку, и мы уйдём!
– У меня её нет! – честно ответил я, удивлённый таким миролюбием главаря бандитов.
– Где она, если не у тебя? – засомневался в моей искренности чеченец.
– Я не знаю, она ушла, я отпустил её, – я снова был предельно честен. Если боевик собирался выполнить свои условия – я готов был пойти на эту сделку. Собственно, не стоившую мне абсолютно ничего.
– Почему ты тогда убил ту, другую? – чех всё же не выдержал, чтобы не предъявить мне претензии. – Ты же видел, что она женщина!
– Я не видел её глаз! – прохрипел я внезапно сорвавшимся от напряжения голосом.
– Это похоже на правду. – Он, кажется, задумался. – Куда она пошла?
– В лес, – усмехнулся я. Но шутка была не к месту, и потому я вынужденно пояснил: – К южному выходу с базы. Если хорошенько поискать, наверное, можно найти следы. – Отвечая, я мучительно соображал: – Почему, почему я её не грохнул? Почему позволил уйти? Эти пронзительно-синие, бездонные в своём отчаянии глаза! Чёрт! Слабость, человеколюбие – непозволительная роскошь для человека моей профессии. Наверное, действительно старею, делаюсь сентиментальным. В аду гореть тебе с твоей сентиментальностью! Два бойца, два пацана умерли за одну чеховскую девку! Ну почему, ну почему? Убей я её, и что? Боевики всё равно отправились бы мстить? Сомневаюсь, очень сомневаюсь. Не похожа она на любимую дочь великого падишаха, не похожа. Скорее… Скорее она похожа… на… на смертницу?! Из-за смертницы такой сыр-бор? Такого тоже не может быть! Разве… Разве что… – эта пришедшая мне в голову мысль сразу поставила всё на свои места. Она – участница того тщательно засекреченного, запланированного Басаевым террористического акта! Как он собирается его осуществить – не моя забота, а вот предотвратить, – не люблю высокопарных слов, тем не менее, – предотвратить его – наша прямая обязанность. Предотвратить! И только в этом случае гибель моих ребят будет оправдана, только тогда в их гибели был смысл. Чех действительно пришёл за ней. Зря я, зря я ему сказал правду!
– Хорошо, русский, на этот раз мы отпускаем вас и уходим! – этот покровительственный тон взбесил меня окончательно. В конце концов, кто он и кто мы!
– Неплохо придумано, чех, только кто сказал, что вас отпущу я?
Повисла долгая, гнетущая пауза. После которой над лесом зазвучал его озлобленный голос:
– Ты сам так решил! Вы все умрёте! Аллах акбар! – как приказ к действию, и относительная лесная тишина разорвалась грохотом гранатомётных и пулемётных выстрелов.
И начался ад, западали гранаты, засвистели над головой пули. Время сместилось и перемешало всё.
Сулейман Имурзаев – амир …кого района
Бой затягивался, надежды Сулеймана на быструю развязку таяли с каждой минутой.
«Прекратить бой и отойти?» – возникшая в голове мысль тут же была отметена на задворки сознания. С русскими следовало покончить! И даже не потому, что амира жгла ненависть, а потому, что он вдруг понял, что спецы
