Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К своему удивлению обнаруживаю, что получаю настоящее удовольствие от куриц: мне нравятся звуки, которые они издают, когда шумят, переговариваются, беспокоятся; нравится собирать яйца, бледно-коричневые и хранящие тепло гнезда в моей ладони. Милли помогает мне с яйцами и дает курицам экстравагантные имена из своих книжек: Рапунцель, Золушка.
Энжи дает мне урок по приготовлению курицы, учит ощипывать и потрошить ее. Я знаю, что могу накормить свою семью, и это наполняет меня теплым чувством удовлетворения.
В мае мы слышим, что на Лондон совершен чудовищный авианалет, говорят, погибло больше трех тысяч человек. Я очень боюсь за Ирис и ее семью. Вспоминаю об ужасах бомбардировки Сент-Питер-Порта, и думаю о том, что там подобное происходит каждую ночь, повсюду.
О людях, пойманных в огненной буре или скрывающихся в подземке, прислушивающихся к разрушениям наверху и при каждом падении бомбы думающих: «Это в мой дом?» Глаза Бланш наполняются слезами, когда она слышит новости.
— Бедные, несчастные люди, — говорит она.
Поднимаюсь на холм, иду навестить Энжи. Сегодня прохладное майское утро, и во всех садах, мимо которых я прохожу, на веревках хлопает влажное белье, а в воздухе стоит пудровый, ностальгический аромат постепенно распускающихся тугих бутонов сирени.
Энжи возится с ниткой у себя на рукаве и старается не встречаться со мной глазами.
— Я хочу сказать тебе кое-что, — говорит она. — Чтобы ты услышала все от меня.
Мне интересно, о чем пойдет речь.
— Это про моего брата Джека, — объясняет она. — Значит, тебе еще никто не рассказывал?
— Нет, Энжи. Зачем?
Она прочищает горло.
— Дело в том, что… он работает на них. Понимаешь, о чем я? — Ее голос негромкий и хриплый. — Он работает на аэродроме.
— Ну, все мы вынуждены как-то справляться, — отвечаю я.
— Честно говоря, он этим не гордится. Но ему надо кормить малышей.
Я слышу в ее голосе мольбу. Она отчаянно хочет, чтобы я простила, не возражала.
— Конечно, надо, — говорю я. — Конечно, это самое главное.
— У него подрастает четверо детей, и почти нет земли. Не думай о нем плохо, Вивьен.
— Конечно, я не стану плохо о нем думать. Нам всем приходится искать способы выжить. Всем.
Но она, кажется, не слышит меня. Наверное, она неправильно поняла выражение моего лица, увидела в нем какую-то напряженность, хотя я думаю не о Джеке, а о себе. Но я не могу сказать ту единственную вещь, которая утешила бы ее.
— Я знаю, что есть люди, которые осуждают его. Существуют гадкие прозвища для таких, кто делает то, что делает Джек, — говорит она. — И, честно говоря, это можно понять. Когда слышишь новости из Лондона, самое ужасное чувство в мире — понимать, что человек, которого ты любишь, способствует этому.
Минуту я ничего не отвечаю и не смотрю на нее. Человек, которого я люблю, уж точно способствует.
— Я не стану осуждать его, Энжи. Правда.
Но что-то во мне беспокоит ее, я ее не убедила.
Иногда, работая в вольере для кур, я вижу других немцев в саду Ле Винерс. Забор там низкий, и мы можем видеть друг друга. Кажется, белокурый и розовощекий Ганс Шмидт — садовник, хотя все, что он делает, стрижет траву и время от времени подрезает ветки.
Когда он работает в саду, к нему приходит Альфонс, и Ганс начинает с ним возиться: он встает на колени и чешет ему между ушей, отчего кот мурчит и изгибается от удовольствия.
Иногда в теплые дни на лужайке сидит Макс Рихтер с книгой в руках. Он заставляет меня чувствовать себя неуютно, несмотря на всю его доброту во время болезни Милли. Он наблюдательный. Я знаю, что он ничего не пропускает.
Когда он видит в саду Милли, он машет ей рукой. Однажды, когда она прыгает через скакалку, а я кормлю кур, он зовет ее.
— Милли, смотри, что я тебе покажу.
Она идет к нему. Он протягивает к ней руки над калиткой. Его ладони неплотно сложены вместе, и я вижу, как между его пальцев трепещут крылышки бабочки.
— Какое красивое создание, — говорит он.
— Она называется бабочка, — отвечает она несколько свысока.
— А есть у этой бабочки специальное название? — спрашивает он.
Он немного разводит ладони, чтобы Милли могла рассмотреть. Милли заглядывает между его пальцами. Солнце сверкает на его ботинках и на пистолете, висящем на ремне.
— Это репейница, — говорит ему Милли. — Они прилетают из самой Африки. Мне мамочка рассказывала.
— Забавное название.
— Я как-то видела медведицу. У них на крыльях полоски, как у тигра.
— На вашем острове красивые бабочки.
Милли слегка хмурится, глядя на его ладони.
— Вам надо быть аккуратным, чтобы не навредить ей, — говорит она.
— Да, я буду аккуратным.
— А там, откуда вы приехали, есть бабочки? — спрашивает Милли.
Он улыбается:
— Да, у нас есть бабочки.
Они еще минуту смотрят на бабочку, склонив свои темные головы. Волосы мужчины коротко подстрижены, у Милли волосы длинные и растрепанные и падают ей на лицо. Солнце освещает их обоих.
Я наблюдаю за ними и думаю обо всех людях, погибших в Лондоне, о душераздирающей скорби, о разбитых невинных жизнях, и никак не могу совместить это в своем сознании, не могу понять.
— Думаю, вам следует отпустить бабочку, — весьма укоризненно говорит Милли. — Им не нравится быть пойманными вот так. Дикие создания не любят быть пойманными.
— Да, конечно, ты права, — отвечает он. — Но я был осторожен, чтобы не повредить ее.
Он раскрывает ладони. Бабочка лениво порхает прочь. Милли возвращается к своей скакалке.
Позже я слышу разговор дочек.
— Я тебя видела, — говорит Бланш. — Видела, как ты разговаривала с тем немцем из соседнего дома.
— У него была бабочка. Он мне показал, — отвечает Милли.
— Бабушка станет тебя ругать, если увидит, что ты разговариваешь с немцами.
Милли пожимает плечами.
— Бабушка нас не видела, — просто говорит она. — И кроме того, он не немец, он Макс.
Глава 43
Июнь. Однажды ночью, когда Гюнтер приходит ко мне, я понимаю: что-то изменилось. Должно быть, он много выпил. Его глаза слишком ярко блестят, его руки слишком неловки, от кожи исходит запах алкоголя. И есть в его лице что-то такое: изнуренное, побежденное.
Обычно мы сразу идем наверх. Но в коридоре он притягивает меня к себе, забыв, где мы находимся. Его поцелуй настойчив, словно он хочет спрятаться во мне, у него вкус спиртного. Кожа прохладная и влажная на ощупь. Я отчаянно пытаюсь завести его в свою комнату, тяну его к лестнице, беспокоясь о том, что он может споткнуться и разбудить Бланш или Милли.
- Похищение принцессы - Пелагея Сергеева - Исторические любовные романы / Прочие приключения / Периодические издания / Юмористическая проза
- Злая жена (Андрей Боголюбский) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Темнейшая ночь (любительский перевод) - Джена Шоуолтер - Исторические любовные романы
- Укрощенное сердце - Маргарет Уэй - Исторические любовные романы
- Люби меня в полдень - Лиза Клейпас - Исторические любовные романы
- Господин Китмир (Великая княгиня Мария Павловна) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Австралийское сокровище - Маргарет Уэй - Исторические любовные романы
- Возлюбленный горец - Сара Беннет - Исторические любовные романы
- Разоблачение - Кортни Милан - Исторические любовные романы
- Заговор Тюдоров - Кристофер Гортнер - Исторические любовные романы