Он приехал вместе с Николаем[536] встречать нас к Боржому под проливным дождем и в полной темноте. Я даже не увидела, как он подъехал сюда. Он сел вместе с нами в закрытую машину, а Сандро с Николаем – в другой экипаж. Это мне дало возможность единственный раз побыть одной с детьми, хотя бы в момент встречи! Сразу по прибытии мы сели ужинать. Было уже 9 часов, и мы были очень голодны. Ксения проглотила рыбью кость, которая застряла у нее в горле. Она вынуждена была встать из-за стола в сопровождении трех докторов, Захар[ьина], Попова и Давыдова[537]. Каждый из них пытался вытащить кость, но безуспешно. Тогда она сама полезла пальцами себе в горло и через какое-то время вытащила ее. Мы смогли продолжить прерванный ужин. Шереметев[538] принял нас в Вотуме[539]. Накануне у него была температура 39, и он ужасно кашлял. К несчастью, Батум нас принял очень плохо. Лило как из ведра, ничего не было видно. Я очень огорчилась из-за Захар[ьина], который хотел наслаждаться прекрасными видами, которые открывались вдоль железной дороги, и я сама любовалась этой красотой. Все было в цветах, а горы покрыты изумительными рододендронами всех оттенков. Все сияло такой красотой, какую невозможно было представить даже в мечтах. Бедному Воронцову сегодня опять стало хуже. Весь сегодняшний день он оставался в постели из-за болей в желудке. Мы приняли решение остаться здесь до завтра и отправиться после обедни и завтрака. Захар[ьин] этому очень обрадовался. Я думаю, что бедный старик все-таки устал от путешествия. Вчера у него болела нога. Мы все прекрасно спали и чувствуем себя отдохнувшими и посвежевшими. Этим утром мы немного прошлись. Было солнце, но горы затянуты облаками и время от времени шел дождь.
У Николая очень хороший характер, он все время суетится, отдавая честь. К несчастью, пора заканчивать, почта требует мое письмо. Обнимаю тебя от всего сердца, мой ангел Саша, которого нет с нами! Георгий и Ксения тебя целуют. Фокс и Мира лижут твои руки.
Да сохранит тебя Господь!
Твой верный друг Минни.
Тысячу раз обнимаю Мишу и Беби.
Боржом. 14 мая. В субботу вечером. 1894.
Мой дорогой любимый душка Саша!
Продолжаю писать тебе сегодня вечером, потому что, наверное, завтра уже не смогу. В половине одиннадцатого мы пойдем к обедне, потом позавтракаем и сразу уедем в Абас-Туман. Завтра исполняется одиннадцать лет со дня коронации[540]. Это кажется просто непостижимым. От всего сердца поздравляю тебя с этим прекрасным днем и жалею только о том, что не смогу провести его рядом с тобой, мой ангел! Это ужасно грустно быть в разлуке с тобой, меня это все время мучает. Я хочу знать, ты действительно чувствуешь себя лучше и больше не кашляешь, меньше ли ты стал уставать и ложишься ли раньше? Чем занимается Ники, когда остается в Гатчине? Я надеюсь, что ты с ним видишься по вечерам и что вы не сидите каждый в своей комнате! Завтрак сегодня прошел без Захарьина, который счел нижние комнаты слишком холодными. Из предосторожности он тут же вернулся наверх в свою комнату и там, в утешение, съел пять яиц. В половине третьего мы ходили смотреть дом Николая, который стоит уже под крышей и будет закончен осенью. Он будет наверняка очень красивым. Дом хорошо расположен, с одной его стороны – лес, а перед домом – большая лужайка, заканчивающаяся прямо у воды.
Мы осмотрели петухов и кур, которых разводят тут же. Этим занимаются бывшие кавалергарды. Их здесь очень много. Все они – при Николае. Мы ехали в трех экипажах. Николай один впереди как старший, затем в коляске я с Георгием, а за нами Ксения и Сандро, наши влюбленные, которые были очень довольны, что впервые смогли вдвоем прокатиться в экипаже. На минеральных водах мы встретили Захарьина, который все там изучал с самым пристальным интересом. Ему все объяснял местный доктор. У него был очень смешной вид в этой соломенной шляпе, которую он снимал двумя руками одновременно. Георгию показалось, что он похож на обезьяну! Погода была чудесная, не очень жарко, но приятно. Во время нашей прогулки вновь появилось солнце, что нас порадовало. Здесь все в цветах – сирень, каштаны и дождь вместе с солнцем, что мне так нравится. Это чудесно! Растительность такая великолепная, свежая и густая. В пять часов мы попили чай в семейном кругу, а затем я спала целый час. Наверное, хочется спать от такого воздуха. К обеду мы пригласили нескольких человек: старого генерала Прозоркевича[541], толстого Пышкина[542] и полковника Ржевуцкого[543], бывшего желтого кирасира. Бедный Пышкин вчера провожал нас до Михайловки. В момент, когда нужно было уезжать, его лошадь, испугавшись криков «ура» и музыки, скинула его, а он, перевернувшись через голову, упал в грязь. Но, к счастью, он не пострадал и мог продолжать путь. Я пишу тебе сейчас между обедом и чаем, в то время как Ксения, Сандро и Георгий играют в дурачка. Стоит адский шум. Мира спит у меня на коленях, Фокс – рядом, довольный, что больше не надо никуда ехать. Воронцов поднялся сегодня и даже вышел, хотя у него еще сильные боли. Это так неприятно, я надеюсь, что завтрашняя дорога не причинит ему вреда. Сейчас мы идем пить чай, и я заканчиваю, желаю тебе доброго вечера, закончу завтра утром перед отъездом. Обнимаю моего Мишкина и Беби и надеюсь, что у них все хорошо. Я с нетерпением жду твоего письма, но почта ходит так медленно. Конечно, оно придет только в понедельник или во вторник. А мне кажется, что я так давно с тобой рассталась.
15 мая. Да одарит тебя Господь своим благословением и будет помогать тебе всегда и во всем. Пусть он даст тебе силы и здоровье, чтобы ты смог еще много-много лет осуществлять то большое дело, к которому он тебя призвал во имя процветания и славы нашей дорогой России и счастья нас всех и прежде всего моего. Такова моя усердная молитва, с которой я каждый день обращаюсь к милосердному Богу.
Мы возвращаемся из церкви, где после обедни был Те Деум. Все это началось в половине одиннадцатого, а закончилось без пятнадцати двенадцать.
Ну вот теперь прощай и до свидания, мы идем завтракать, а потом быстро уедем, чтобы прибыть до захода солнца.
Обнимаю тебя от всего любящего сердца, мой обожаемый Саша!
Твой верный друг
