class="p1">– Слоан и правда хорошенькая, – объявляет Люк, выныривая на воздух из своего гигантского пакета с мини-пончиками.
– О-о-о-о. – Я подталкиваю его плечом. – Неужели кто-то влюбился?
Я сдерживаю грозящий вот-вот вырваться наружу смех. Люку не нужно, чтобы я смеялась над ним по этому поводу, как бы сильно мне этого ни хотелось.
Мальчик закатывает глаза, но его щеки вспыхивают.
Ребята хлопают Люка по маленьким плечам, пока его уши тоже не становятся красными.
– Она симпатичная, Люки. Никто этого не отрицает. Правда, Джас?
У Джаспера слегка дергается челюсть, но он все равно кивает и улыбается.
– Смотри! – Люк указывает на территорию за металлическими воротами. – Там папа!
И вот он… разминается и выглядит чертовски сексуально. Плечи расправлены. Черная шляпа и рубашка с серебряными застежками. Черные чапсы. Черные сапоги. Даже Черничка ему соответствует.
– Интересно, есть ли у него любимый цвет? – спрашиваю я под хор смеха.
– Он выглядит как Бэтмен-ковбой, – говорит Ретт.
– О-о-о. Мне нравится Бэтмен, – соглашается Люк, кивая.
Джаспер усмехается:
– Он выглядит встревоженным. Я предложил ему показать несколько упражнений, которые люблю делать перед игрой, на что он ответил, чтобы я, – пальцами он изображает кавычки, – забирал свое соевое мальчишеское дерьмо обратно в город.
Ретт разражается смехом. Но я ловлю себя на том, что немного защищаю его, хотя и знаю, что они шутят. Даже если это звучит как-то по-идиотски, как сказал бы Кейд.
– Он справится, – отвечаю я с уверенным кивком.
– Интересно, выстоит ли Черничка против этих лошадей? Она серьезно уступает тем шикарным лошадям, которых таскает с собой Лэнс, – вслух интересуется Ретт.
Я толкаю его локтем в ребра:
– Эй! Мы привели ее в порядок! Она выглядит прекрасно. Хватит к ним придираться.
– Я слышал, как папа говорил дедушке, что неважно, сколько стоит Черничка, ведь она самая большая сука, на которой он когда-либо катался, и ее подлое отношение уже делает ее победительницей.
Я закрываю лицо руками, все тело сотрясается от едва сдерживаемого смеха.
– Господи, Люк. Ты должен перестать подслушивать, – ругается Ретт, но широкая улыбка на его лице сводит на нет эффект устрашения.
Джаспер снова натягивает шляпу, и я уверена, что это делается для того, чтобы скрыть его затуманенный взгляд.
Я снова нахожу глазами Кейда, сидящего на лошади с высоко поднятым подбородком. Он излучает уверенность, и я не могу не задаться вопросом, чувствует ли он ее на самом деле?
Ковбой что-то говорит ему, и он запрокидывает голову в неудержимом хохоте, одной рукой он держит поводья, а вторая непринужденно опирается на ногу. Приятно видеть, как он веселится после долгих лет ответственности.
Я ничуть не жалею о своей смелости.
Жалею ли я о том, что вместо этого не заставила снять с меня купальник? Иногда.
Но он больше нуждался в чем-то для себя, чем в этом. В чем-то, где он сможет быть Кейдом Итоном, личностью, а не просто отцом-одиночкой и неутомимым хозяином ранчо.
Должно быть, на моем лице выступает глупая улыбка, потому что я чувствую, как меня подталкивают локтем.
– Приятно видеть, что кто-то так смотрит на Кейда. Защищает его, – говорит Джаспер. – Видеть его таким, какой он есть, а не тем, в кого превратили обстоятельства.
– Как-то глубоко для родео, – шепчу я, не желая вовлекать Ретта в этот разговор, чтобы тот не превратил все в большую шутку.
Джаспер пожимает плечами:
– Если бы не он, я бы не был там, где я есть сейчас. Было бы здорово видеть его счастливым.
Я согласно киваю. Приятно видеть его счастливым.
– А где бы ты был без него?
Джаспер не сводит глаз с площадки, наблюдая, как первая команда въезжает на лошадях. Глубоко вздохнув и не удостоив меня взглядом, он говорит:
– Если бы не братья Итон, я бы, наверное, был в могиле.
Когда Кейд выходит на поле, по нему и не скажешь, что он не участвовал в родео несколько лет – возможно, десятилетий. Он похож на короля, восседающего на своем коне. Сильные покатые плечи и покрытые венами предплечья. Как будто все вокруг должны падать на колени в его присутствии.
У меня сердце замирает при мысли о том, что я должна падать на колени перед Кейдом. Я бы хотела, чтобы он был менее ответственным. Чтобы он отмахнулся от всего этого давления и просто взял меня.
Я бы с удовольствием понаблюдала за тем, как столь уравновешенный Кейд полностью теряет самообладание.
С судейского стола называет номера коров, а Кейд с командой оценивают скот. Когда раздается звуковой сигнал, начинается отсчет времени, и трое мужчин на лошадях бросаются в бой.
Есть что-то завораживающее в наблюдении за Кейдом. Он знает, что делает. Такой уверенный. Такой хладнокровный и собранный. Он безумно умелый, и он никогда не казался мне настолько привлекательным, как сейчас.
Умелый на площадке.
Умелый на ранчо.
Умелый дома.
Я не могу удержаться и задаюсь вопросом, умелый ли он и в постели? И решаю, что он должен быть таким. Ни один мужчина не остается равнодушным к мнению людей о нем, если только он не знает, что может нанести серьезный удар.
Именно эта спокойная уверенность заставляет меня скрестить ноги и сжать бедра, вцепившись в край деревянной скамьи под собой.
Его предплечья блестят на солнце, а руки в перчатках сжимают поводья. Сухожилия на его загорелой шее напряжены, когда Черничка разрезает пространство и уклоняется, ее голова низко опущена, глаза сфокусированы на коровах, пытающихся проскочить мимо.
На ее обычно милой морде застыло злобное выражение.
Из-под шляпы трудно разглядеть выражение лица Кейда, но я подозреваю, что они с Черничкой зеркально отражают друг друга.
Я не знакома с этим видом спорта, но вот с другими – достаточно, поэтому понимаю, что Кейд и Черничка выглядят непревзойденно.
Они – живое доказательство того, что ежедневная работа на ранчо – это все, что им нужно для тренировки. Когда я наблюдаю за его работой, у меня мурашки бегут по коже, и я то и дело потираю руки, хотя на улице тепло.
Не успеваю я и глазом моргнуть, как две коровы оказываются в загоне, и только последняя остается вертеться вокруг Лэнса.
Кейд наклоняется вперед и кладет руку на мускулистую шею Чернички, а затем скачет к нему на помощь.
И мне хочется быть этой лошадью. Хочется, чтобы его руки были на мне, а его вес давил мне на спину.
Жалкое дело – ревновать к лошади, но имеем то, что имеем.
Нужно с этим покончить. Немедленно. Тосковать – не мой стиль. Особенно по парню, который меня не хочет.
– О! Вот она! – визжит Люк и вскакивает со
