Форма входа
Читем онлайн Свет всему свету - Иван Сотников
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Дальше полк двигался уже по равнинной земле, где лишь местами одиноко возвышались горы-одиночки. Они недалеко убежали от строгих родителей и, как малыши в семье, остались под их присмотром. Ярослав с любопытством прислушивался к интересным рассказам Павло Орлая.
— Много бедных крестьян жило на горе Капун, — повествовал молодой гуцул. — Красна гора и всем богата, а нет удобной земли. Судили-рядили, как быть, и к черту обратились. «Бери, — говорят, — наши души, лишь дай землю». Черт жаден был и, конечно, согласился. Взвалил гору на плечи — и к Тиссе! А гора-то тяжела была. Чуешь, почему? Слезами бедняков пропитана. Придавила она черта, и погиб он. Но место, однако ж, высвободил. И возникло на том месте село, спокон веков Русским полем зовется. Только захватчики все его «Урмезово» называли — панское поле, значит. Но может, то и правильнее было: землей-то владели паны.
— Ан нет! — откликнулся Голев. — Что украдено — вору не принадлежит!
Сбив немецкий заслон, разведчики вошли в большое закарпатское село с традиционными тополями на въезде и белыми, выкрашенными до окон голубой краской домиками. На улице чернели свиные туши. Животных, покрытых черной курчавой шерстью, перебили немцы.
В доме, где разведчики разместились на отдых, живут мастера по дереву. Их изделия отполированы до зеркального блеска. Сам процесс полировки несложен. Дорогой шеллак наливают на комочек мягкого волоса. Обернув его чистой тряпочкой, долго протирают поверхность бука или тиса. Медлительные движения рук заучены и размеренны. Кусок древесины, впитавший первую порцию шеллака, сохнет сутки. Потом все повторяется, пока в дверце шкафа или в спинке кровати не покажется ясный отсвет дня.
Отдавая должное искусству мастера, Максим подумал, как же возвышен труд, порождающий такой отсвет в душе человека! Труд агитатора, коммуниста, пожалуй, любого советского воина, что пришел в эти края освободителем.
4Немцев из Ужгорода выбили ранним утром и простояли здесь до вечера. Вести бой за Чоп выпало другим.
Максим и Таня в сопровождении Павло долго бродили по улицам закарпатской столицы, и им все вспоминались черные лихолетья ее истории. Чужеземцы не раз сжигали город, и часто проходили века, пока он снова не восставал из пепла.
Сейчас он шумен и многолюден. Красные флаги, как символ только что обретенной свободы, уже реют над зданием ратуши. Всюду праздник. Приветственные возгласы. Над толпами жителей тучи листовок. На любой из улиц льются звучные песни-коломыйки, родившиеся тут же в ликующем сердце:
Славься довична, дружба священна.Скриплена кровью в жорстких боях!
Максим глядел на людей, и верилось, никому и никогда не разрушить этой дружбы!..
Немцы не успели разорить город. Взорваны лишь мосты через реку и несколько зданий. В центре чисто и уютно. Очень красива набережная вдоль реки Ужи, обсаженной кустами роз и пышнолистными, уже позолотевшими каштанами. Старое и новое здесь еще запросто уживаются рядом. Из окон ресторана доносится буйный чардаш — и звучат песни, рожденные легендарной Одессой. По улице невозмутимо шествуют тщетно понукаемые волы — и их обгоняют автомашины горьковского завода, груженные боеприпасами. Они мчатся к фронту, который, слышно, гремит у Чопа.
— Вот хортистский застенок, — показал Павло на здание гимназии. — Отсюда редко кто выбирался живым. Если б не партизаны, каюк бы мне. А теперь, слышал, тут университет будет, понимаете, у-ни-вер-си-тет! — проскандировал он. — Отвоююсь — приеду учиться.
Максим дружески пожал руку будущему студенту.
В двух шагах отсюда, за высоким забором, — мрачное здание недавней резиденции униатского епископа. Два дня в неделю закарпатские крестьяне работали на попов-униатов. И конечно, сюда, в черные сейфы наместника римского папы, стекались доходы этой церковной повинности, именуемой в горах коблиной.
— А знаешь, Павло, — сказал Максим, — уверен, что каноник, выдавший тебя охранке, все инструкции получал за этими стенами. Тут его поучали, как выжигать в душах гимназистов все живое.
— Дьяволово племя! — скрипнул зубами Павло.
Все трое еще с час осматривали город.
На одной из улиц девушка-гуцулка, выскочив из дому, наградила Максима пышным букетом поздних цветов. Максим смутился, но тут же нашел выход.
— Вот тебе, Таня, от Ужгорода! — рассмеялся он, передавая ей букет.
— Какие чудесные цветы! — залюбовалась Таня. — За них тебя и расцеловать можно.
— Это за что? — раздался рядом знакомый голос Оли. — Дай сюда! — вырвала она цветы. — Пусть тебе Леон дарит...
— Оля, ты что?.. — смутился Максим. — Ведь шутка же...
— Ну и пусть шуткует со своим Леоном! — выпалила Оля.
А Таня не стерпела и еще подзадорила:
— А вот возьму и расцелую Максима, ты же целовалась с Леоном... помнишь, за Днепром, когда меня раненую несли.
Оля побледнела и тихо сказала:
— Не шути, Таня... ты же знаешь, у нас ничего не было.
— А ты понимай шутки. Я не злопамятна.
— Ой, прости, — бросилась к ней Оля.
Павло Орлай лишь качал головой и молча улыбался.
— Ты в самом деле разбойница, — шепнул Максим Оле, сжав ее руку.
Она подняла на него влажные глаза и, потупившись, улыбнулась.
Все четверо молча зашагали в полк. На улицах красные полотнища с лозунгами привета армии-освободительнице.
— У нас еще говорят, — добавил Павло, — что весь этот край — капля русского моря за Карпатами.
Здесь все радовало — и белые полотна дорог, и зеленые виноградники, и домики в острых треуголках черепичных крыш. Но не они привлекали сейчас, не экзотика загорного края, не пряный запах айланта, красивого перистого дерева юга, а люди древнерусской земли, так и не покорившиеся врагу: верили они в свою большую родину, знали, придет время — и она протянет через горы сильную братскую руку.
5Командуя полком, Жаров не терпел частых смен командиров, потому и подбирал их тщательно и требовал с них круто. Он давно присматривался к Глебу Соколову. Энергичный, волевой сержант. На такого можно положиться в любом бою. У Черезова как раз освободилось место командира взвода, и Андрей, решив назначить туда Соколова, вызвал его к себе.
— Взвод — не полк, справлюсь, — сразу согласился Глеб.
Однако его самоуверенность тогда не очень понравилась Жарову.
И вот уж с месяц Соколов командует взводом.
Полк сегодня на дневке, и Жаров собрал командиров, чтобы объявить приказ о присвоении офицерских званий. Он зачитал его перед строем и вновь произведенным вручил офицерские погоны. Максим Якорев стал лейтенантом, Глеб Соколов — младшим лейтенантом, Яков Румянцев и Леон Самохин — капитанами. Затем в помещичьем саду состоялся праздничный обед.
К столу пригласили и девушек. Оля с гордостью посматривала на Максима, и, хоть их отношения еще далеко не определились, на душе у нее было светло и покойно. Таня сидела между Яковом и Леоном. Офицеры чувствовали себя непринужденно. Впрочем, Леон временами задумывался. Что с Таней? Почему душа ее как бы взаперти? Разлюбить не разлюбила, а близости, какой бы хотелось Леону, все не было. Чего она ждет от него? И разве любовь так уж зависит от того, чем и как занят человек? Леон перевел взгляд на Веру с Думбадзе. Никола ухаживал за ней. Но она нисколько не выделяла его, много шутила со всеми и была в центре внимания. Максим, в свою очередь, нередко поглядывал то на Веру, то на Олю и невольно сравнивал. Оля хороша. И все же она уступала Вере. В той больше душевной силы. Может, это потому, что та женщина, и у нее столько горя, а это еще девочка? Ее чувств он не понимал. То будто влюблена, а то не подступись. Что с ней? А сам он? Но что можно сказать о себе, если сердце еще не утихомирилось от пережитого.
Глеб тихонько подтолкнул Максима в бок и налил в стаканы вина.
— Солнечный напиток. За первые звездочки, чтоб не потускнели!
Максим охотно согласился, но за столом вдруг встал Жаров.
— Друзья мои, — тихо начал подполковник, — все вы боевые командиры, и хочу одного, чтоб каждый из вас воевал искусно, напористо, во всю силу. Знаю, порой думают, взвод не велик — в нем не развернешься. Неверно, в умелых руках и взвод — сила.
Глеб отодвинул стакан и не сводил глаз с командира полка.
— Сами знаете, как богата война примерами, — после небольшой паузы продолжал Жаров. — Мне все же хочется напомнить о боях за высоту 207, еще под Москвою. Самая вершинка ее очень напоминала шапку. Бойцы и прозвали высотку Егоркой в шапке. Была она узкая, длинная. На правом скате — рота, на левом тоже. На самой маковке взвод сидел. Закопались бойцы мелко, патронами не запаслись. Командир же не проверил вовремя, и сверху недоглядели. А немцы — в атаку! Ну, первую отбили. Не успели опомниться — опять атака. А гранаты вышли, и патроны на исходе. В рукопашной взвод бился геройски — все видели, и все же был сброшен. А тут наступление готовилось, и высоту приказали взять. Любой ценой. Ударили ротой — не вышло. Попытались батальоном. Опять неудача. Немцы засели — не подступись. Пришлось пустить по батальону с флангов и третий — с фронта, то есть полк бросили. Все напрасно. Затем уж вся дивизия ввязалась. Бои разгорелись на широком фронте. Взяли ее лишь через неделю. А во что обошлась высота? В сотни убитых и раненых.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Свет всему свету - Иван Сотников бесплатно.
Похожие на Свет всему свету - Иван Сотников книги
- Вдруг выпал снег. Год любви - Юрий Николаевич Авдеенко - Советская классическая проза
- Зауряд-полк. Лютая зима - Сергей Сергеев-Ценский - Советская классическая проза
- Когда зацветут тюльпаны - Юрий Владимирович Пермяков - Советская классическая проза
- Избранное в двух томах. Том первый - Тахави Ахтанов - Советская классическая проза
- Когда замерзли дожди - Михаил Коршунов - Советская классическая проза
- Конец большого дома - Григорий Ходжер - Советская классическая проза
- Роза ветров - Михаил Шушарин - Советская классическая проза
- Весна Михаила Протасова - Валентин Сергеевич Родин - Советская классическая проза
- Под брезентовым небом - Александр Бартэн - Советская классическая проза
- Батальоны просят огня (редакция №2) - Юрий Бондарев - Советская классическая проза
