искренность, и в то же время, стараясь скрыть настойчивую эрекцию.
Гермиона собрала свои вещи и быстро направилась к вилле, прежде чем Люциус понял, что она делает и срочно последовал за ней.
— Гермиона, подожди! Пожалуйста… — крикнул он, когда она отступила назад.
И почувствовал, как ноги проваливаются в песок при каждом шаге.
"Проклятые сапоги…" — раздраженно подумал он, пытаясь догнать Гермиону.
— Гермиона, пожалуйста, — он почти умолял, когда она начала входить на виллу. Его тон, должно быть, привлек ее внимание, и она повернусь к нему лицом. Но прежде чем заговорить, как-то странно посмотрела на Люциуса.
— Почему ты здесь? Как нашел? Пытаешься меня помучить? — с мукОй в голосе спросила она. И, не дожидаясь ответа, снова начала уходить. Ее голос продолжал раздаваться, уносимый полуденным ветерком. — Впрочем, это уже неважно… — она судорожно вздохнула и провела по глазам рукой, словно пытаясь успокоиться. А когда снова заговорила, ее голос уже стал холодным и спокойным.
— Я не хочу тебя знать, Люциус. Пойду в душ, ожидая, что ты уйдешь, когда я закончу. Где выход, ты знаешь, — и она ушла, а когда он попытался войти на виллу позди нее, его отбросило на десять футов защитными заклинаниями. Он неуклюже растянулся на земле и мысли его заметались.
"Она применила охранные заклинания… Должно быть, действительно злится на меня. И что же мне теперь делать? Нужно найти способ как-нибудь поговорить с ней и убедить в своей искренности и в чистоте своих намерений".
Люциус знал, что совершал в этой жизни множество дурацких ошибок и много чего напортачил, но, видит Мерлин, это было единственным, что он хотел… нет, собирался исправить. Хоть как-то…
Глава 26
Гермиона захлопнула входную дверь, сразу же устанавливая защитные заклинания, чтобы Люциус не смог войти. Она и впрямь не поверила, что он проделал весь этот путь, чтобы развернуться и отправиться обратно, так и не сообщив ей то, что собирался сообщить.
"А что же такого важного он пришел сюда сказать?" — мысли путались, но теперь ощущение злости помогало ей хотя бы создать видимость контроля.
Гермиона вздрогнула, вспомнив свою обиду, когда она поняла, что он действительно здесь, и самолично видел, как она… занимается… Угрх! Сейчас от ощущения неловкости ей хотелось просто залезть под одело и не вылезать из-под него неделю… а лучше месяц… а совсем лучше вообще никогда! Он наверняка слышал, как она выкрикивает его имя, и теперь уверен, что в ее неравнодушии. А она совсем не желала, чтоб Люциус знал об этом.
"Кстати, а какого черта он здесь делает? Когда встречается с какой-то другой женщиной? Почему же он не с ней? Он приехал сюда, чтоб помучить меня, или теперь, когда мы оба не в браке, надеется на быстрый секс?" — Гермиона мучилась вопросами, ощущая, что мозг готов взорваться, если она не расслабится, перестав себя ими мучить.
Чуть позже она решила, что успокаивающе на нее подействовать может ванна и призвала Поппи принести ей охлажденную бутылку любимого местного вина. Горячая вода и несколько бокалов наконец успокоили Гермиону настолько, что она смогла думать о произошедшем более рационально.
"Итак, он увидел, как я публично мастурбирую, думая при этом конкретно о нем, это факт" — Гермиона попыталась представить себе произошедшее… в перспективе, так сказать. Оно казалось, конечно, не каким-нибудь стихийным бедствием… или геноцидом, или даже пытками этой психопатки Беллатрикс; но все же это стало одной из самых неприятных и неудобных вещей, когда-либо случавшихся с ней.
"О чем вообще, черт возьми, я думала, занявшись этим на пляже?" — она понимала, что настоящая проблема в другом: ее так возбудили мысли о Люциусе, что она и забыла о своем нахождении в почти публичном месте. Было понятно, что ясность мыслей у нее напрочь потерялась с тех пор, как этот мужчина появился в ее жизни.
Рон вечно жаловался, что она очень добродушна, всегла заботится о Гарри, а теперь она все поняла. Если б тогда Гермиона просто сказала другу, чтоб со всем этим он разобрался сам, то она бы никогда не вляпалась в такие-то беспорядки.
"Да… и по-прежнему бы жила в блаженном неведении, не подозревая, что кто-то может настолько пробудить во мне страсть и разбудить эмоционально, что я пошлю к черту свою обычную сдержанность и строгое чувство приличий и… буду самоудовлетворяться средь белого дня".
Гермиона отпила еще вина и вздохнула. Она знала, что никогда бы не смогла отказать Гарри в помощи, так же, как и он никогда бы не отказал в чем-то ей. И, если быть совсем уж честной, она знала, что не жалеет ни о чем, что произошло у них с Люциусом. Теперь, когда она знает, какую сильную страсть способна испытывать, возможно, она станет более открыта для нее и в конце концов встетит кого-нибудь, с кем сможет разделить ее…
Единственное сожаление заключалось в том, что она потратила почти целый месяц на то, чтобы убедить себя: у них с Люциусом могло бы быть какое-то совместное будущее, основываясь всего на нескольких днях, проведенных рядом. Это было не характерно для Гермионы. Конечно, она всегда составляла четкие планы, и всегда старалась придерживаться их, но… с Люциусом все было совсем по-другому… все было каким-то захватывающим и невероятным.
"Это бесполезно, — думала Гермиона, вылезая из ванны, — я просто собиралась взбодриться, и расставить все точки над i. Может, если я его, наконец, выслушаю, то смогу оставить все это и двигаться дальше?" — она посмотрела на часы и сообразила, что пробыла в ванной почти час. А потом спросила себя, а остался ли на острове Малфой?
Небрежно одетая в шорты и майку, она оставила ноги босыми, что стало ее привычкой за время пребывания здесь. Она хотела чувствовать себя комфортно, и никто, даже Люциус, не мог бы заставить себя ощутить дискомфорт на собственной… ну хорошо, на Поттеровской вилле.
"Я смогу это сделать. Я сильная, умная и независимая… Некоторые даже считают меня привлекательной, пусть и с учетом нескольких лишних килограммов. Люциусу Малфою не запугать меня!"
Так, продолжая мысленно убеждать себя, она спустилась вниз и почувствовала себя гораздо лучше, почувствовала себя сильнее, зная, что сможет устоять перед искушением, просто сев и поговорив с ним. А затем он отправится домой, а она сможет снова наслаждаться отпуском… Одна.
Ее решимость оставалась непоколебимой, когда она зашла в кухню и попросила Поппи немного погодить с обедом, решимость крепко держалась, пока Гермиона возвращалась на пляж в
