Форма входа
Читем онлайн Поздно. Темно. Далеко - Гарри Гордон
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
— Дай-ка мне сигарету, — отдавала удочку Таня, — я сегодня выкурила всего одну.
При маме она не курила, мало того, отчаянно, как в детстве, боялась, что та узнает.
Двух недель в деревне достаточно, а потом — Карл ждал этого целый год — побыть одному, дома, и поработать. Чем не Дом творчества, даже лучше, если суметь отфутболить надоедал — все привычно, отлажено, ничего не отвлекает.
Стихотворений двадцать в год, больше не получается, и половина из них приходится на такие вот летние дни.
Если суметь… Придет Винограев, естественно, в самый неподходящий момент — если стихи, ладно, можно отложить на ночь, а если футбол…
Юрочка устраивается поудобнее и начинает комментировать комментатора, смеяться над ним, придираться к словам, возмущаться всеобщей поголовной безграмотностью.
Садится он вполоборота к Карлу и к телевизору, поглядывая то туда, то сюда, но больше на Карла. Когда случается опасный момент, замолкает, потом презрительно фыркает:
— Ну, а пока там неинтересно, давай, я тебе стишок прочту.
— После, Юрочка, после, — стонет Карл.
Юрочка на миг замирает, обижается, вынужденно смотрит на экран, затем, как ни в чем не бывало, рассказывает о своей новой работе в музее Талантливейшего поэта, где он заведует сектором внемузейной работы, о грандиозном плане — устраивать по четвергам поэтические вечера.
— Бабы, конечно, заели, но директор, Светлана Евгеньевна, вроде бы ничего.
— Ну, — кричит Карл, — ну, отдай же налево!
Юрочка озадаченно смотрит на Карла, затем на поле и машет рукой.
Эмма, кажется, перестала его понимать — ну, выпил, так ведь надо. Ирочке еще пяти нет, а она бегло читает и, похоже, будет рисовать по-настоящему.
Странно, человек со страстями, бесстрашный, порой отчаянный, ухарь и гусар — ищет удовольствия от общения с людьми самыми разными, без разбора, радуется, как кошка, доброму слову — и не понимает футбола. Или у него детства не было? Или оно только начинается? Или он, как спящая красавица, грезит в ожидании поцелуя прекрасного принца? Не дай Бог, поцелуют его власти, он так расколдуется! Он смог бы, хотел бы стать начальником любого ранга, и тогда… Был он сержантом в стройбате, рассказывал. Уши вянут.
Футбол кто-то называет искусством, кто-то — азартной игрой. Это так же неверно, как утверждение, что футбол развивает здоровый дух и что «парни всей земли» и так далее.
Футбол — это история, история голого человека на зеленой траве, не записанная, не спетая, не придуманная, зеркало судьбы, жизнь в чистом виде, и твоя, зрителя, в том числе.
Медлительно и грозно разворачиваются полтора часа сомнений, удач, падений, приступов счастья и черной меланхолии. Люди взрослеют, понимают, влюбляются, изменяют, болеют и умирают.
Тренер, пресвитер, может только предполагать, надеяться, разводить руками и молиться, матерясь.
И в то же время эти люди безгрешны в Эдеме зеленой травы, белый мячик крутится под ногами, летает над головой.
Смотреть футбол надо одному, это из личной жизни, болельщики не понимают друг друга, а если и понимают, — исчезает волшебство, футбол превращается в зрелище, где допустима ненависть, даже к любимой команде, если она не оправдала ваших надежд.
Это уже скучно, лучше выпить водки.
После матча Карл надолго старел или молодел, в зависимости от содержания прожитой этой жизни.
До открытия ломбарда оставалось минут пятнадцать, но очередь стояла уже на лестничных маршах трех этажей, безмолвная еще, сонная, угрюмая.
Ломбард помещался на Арбате, во дворе мрачного здания, вход с переулка. Во дворе стояли деревянные решетчатые ящики из-под овощей, на них постелены были газеты, но никто еще не сидел. Это будет днем.
Если вы хотите время от времени отлучаться, и подолгу, следует сделать что-нибудь, чтобы вас запомнили с самого начала. Ни скандалить, ни гоготать Карлу не представлялось возможным, и он предпочитал запоминаться измором — первые несколько часов стоять на своем месте, отбегая только на короткие перекуры.
Самым долгим почему-то был первый лестничный марш, непонятный затор образовывался и на третьем, у самого входа в зал. Если вы попадали в зал до обеденного перерыва, до двенадцати, шансы ваши успеть возрастали.
В обеденный перерыв очередь почти вся расходится, освобождаются деревянные кресла вдоль стены, можно посидеть, но подремать вряд ли получится — опустевший зал долго еще полнится эхом перебранок, вздохов, смеха и откровенных истерик.
Лучше пройтись по Арбату, но всегда в этот перерыв Карлу выпадает дождь, а зимой — метель. И все-таки нужно идти — выпить томатного сока с бутербродом, зайти в «Украинскую книгу», обрадоваться там сборнику стихов одесского знакомого и — не купить.
Дело даже не в том, что жалко сорок копеек, — непонятные и потому неприятные знаки будто посылает Одесса, какая-то получается зависимость, но не та, которую чаешь, а формальная, никакая, даже враждебная. Как говорит Магроли — не то, не то!
А то — дойти до Смоленской и зайти в пивнушку. Народу в это время мало, кружки свободны. Двадцать копеек нужно бросить в автомат, немного отпить, и еще двадцать — полная получается кружка. Можно еще купить несколько баранок по две копейки, немного отсыревших, с серой напаянной солью.
Особенно кайфовать не стоит — и ливень разгорается, и перерыв скоро закончится. К тому же при тебе выкупленное только что золото (очередь выкупать — небольшая), а менты так любят заглядывать тебе в глаза…
Небо совсем заволокло, темно в зале ломбарда, мокрые посетители возвращаются с каникул, раздаются гулкие голоса:
— О-о, а я вас не узнала в этом плаще, где, думаю, моя, как сказать…
— Смотрите, что делается, вы видели — град…
— Молодой человек, я вам обещаю, раньше меня вы не пройдете…
Пахнет мокрым трикотажем, мокрым дымом с лестничной площадки.
— Закройте там кто-нибудь дверь! Невозможно…
Господи, когда это кончится! Все — с большой зарплаты выкупаю. И Танечка тоскует по обручальному кольцу, еще бабушкиному, платиновому, с золотым покрытием, и перед Ленкой Репченко неудобно — два года уже лежит ее перстень, с дурацким камнем, сапфир, кажется. И тетя Женечка недвусмысленно вздыхает по золотому корпусу старых часов. И мой серебряный портсигар с мягкими краями, обтекаемый, как лягушка.
Сколько сейчас? — три, виден, кажется, свет в конце трубы или чего там, сейчас очередь распадется по окошкам, тут надо не прогадать, выбрать лучшую. В окошке номер четыре — самая проворная, но там — цыгане, туда нельзя. У цыган целые мешки со столовым серебром, это очень долго, к тому же они галдят и спорят с приемщицей, мешают ей работать, так что она не выдерживает, кричит:
— Все. Или вы замолчите, или я закрываю.
И на что уходит время — все перезакладывается много раз, так нет, золото заново проверяется кислотой, серебро скоблится. Ведь сама же скоблила четыре месяца назад, вон, след остался.
Незнакомые люди здороваются друг с другом, так примелькались, печальные попадаются и красивые арбатские старушки. Известная актриса вертит головой, и часто — бережет, наверное, лицо — отгоняет взгляды, чтоб не налипли.
В четыре часа — десятиминутный перерыв. Оно понятно — работа у них собачья. Так, посмотрим: четыре, одна ушла, подойдет — пять человек на пятьдесят минут. Есть шанс…
Без десяти пять счастливый Карл вышел на Арбат — очередная заноза вынута, послезавтра можно ехать в деревню. И Таня обрадуется — тоже не рассчитывала на такой скорый аванс. Ладно, в сентябре выкуплю все раз и навсегда.
Все-таки я барствую, — думал Карл, — свободен, два, а то и три объекта в год — сколько это выходит в месяц? Тяжелая, правда, работа — в сорок три года скакать по лесам с ведрами раствора, с ящиками смальты. Но вот, и недели не прошло, а уж забыл — и гирлянды лампочек на лесах, то слепят, то темно, и подгибающиеся ноги в девять вечера, а еще убирать весь этот мусор, и ехидный голосок жаворонка Вовки Шорина в семь часов утра:
— Карл Борисыч! Извольте кашку кушать.
Ему хорошо, он в десять, пол-одиннадцатого спит, как младенец, а ты только разгуливаешься. Хорошо хоть ребята свои, и Вовка, и Илюха, а то такие в комбинате волчары, не дай Бог.
С появлением Илюхи и вовсе все изменилось. Молодой, шустрый, поначалу слегка пижонивший, он начисто изменил весь характер этих поездок.
— Мужики, вы что, с ума сошли? Почему вы картинки не пишете?
Шорин, монументалист с двадцатилетним стажем, окончивший Строгановку, махнул рукой:
— Эх, Илюха, баловство это. Семью кормить надо!
— Ты прямо сейчас, вечером, собрался кормить семью?
— Вечером надо спать, — сказал Вовка и накрыл голову одеялом, выставив, однако, ухо.
— Ну а ты, Борисыч, сдурел?
— Я, в некотором роде, стихотворец, — изобразил надменность Карл.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Поздно. Темно. Далеко - Гарри Гордон бесплатно.
Похожие на Поздно. Темно. Далеко - Гарри Гордон книги
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- ЛОУЛАНЬ и другие новеллы - Ясуси Иноуэ - Современная проза
- Цена соли - Патриция Хайсмит - Современная проза
- Кипарисы в сезон листопада - Шмуэль-Йосеф Агнон - Современная проза
- Зейтун - Дейв Эггерс - Современная проза
- Люпофь. Email-роман. - Николай Наседкин - Современная проза
- Роман с Полиной - Анатолий Усов - Современная проза
- Чужая невеста - Ирина Волчок - Современная проза
- Чужая невеста - Ирина Волчок - Современная проза
- Дьявол просит правду - Жанна Голубицкая - Современная проза
