складывалось стойкое впечатление, что про нас просто забыли. Нам больше не приносили питье или еду. Сирена ни разу не завыла над нашими головами.
Я даже рискнула залезть на санитарное устройство, чтобы проверить наличие на углах отсека гало-камер, но и после этого в помещение никто не пришел.
Мне упорно казалось, что гудеть моргианский корабль стал как-то тише, да и на гиперзвук судно вроде бы ни разу за последние космос знает сколько суток не переходило.
— Корабль движется как-то подозрительно медленно, — сделала я вывод. — Почему? Технические неполадки?
Энрика, как обычно, молчала, перестав как-то реагировать на мое присутствие или вопросы, которые я задавала скорее самой себе, чем ей.
Я снова проверила Грегора, как делала это все эти дни не единожды. Вроде бы у него был жар, хотя других признаков болезни я не обнаружила. Наша ампула с медикаментом давно закончилась. Как и салфетки, которые я использовала, чтобы протереть его лицо от крови и очистить глубокие раны, выглядящие сейчас чуть лучше, чем в тот момент, когда мы очнулись здесь впервые.
Почему он спит? Что с ним?
Контакт с телом тирианца не вызывал у меня отторжения или брезгливости. Наоборот, нахождение рядом с ним, пусть бездыханным и дурно пахнущим, вселяло в меня помимо тревоги за его состояние, еще какое-то удивительное чувство покоя и безопасности.
Лицо мужчины, спокойное и очищенное от крови, уже не казалось таким отталкивающим или некрасивым, хоть и оставалось слишком суровым и брутальным. Рисунки, украшающие его лысый череп, на котором, что удивительно, не пробивалось ни единого волоска, в отличие от покрытых темной щетиной щек и подбородка, завораживали своим необычным узором.
В который раз проверяя состояние Грегора и радуясь, что его кожа больше не ощущается болезненно горячей, я заметила, что узоры на висках тирианца будто бы начали медленно перемещаться.
— Энрика, подойди, пожалуйста, — попросила я строго, чтобы проверить, не начались ли у меня галлюцинации.
Госпожа Болер нехотя подползла к мужчине, хотя по ее лицу было заметно, что сделала она это через силу.
— Видишь? — я указала на рисунок.
— Он... движется? — удивленно отозвалась Рика.
Ну, вряд ли обе одновременно сходим с ума от недосыпа, тревог и голода.
— Видимо, так, — согласилась я. — Как думаешь, что это такое?
— Не похоже на паразитическую инвазию или какую-то болезнь, — задумчиво произнесла госпожа Болер.
— Особенность расы, я полагаю, — кивнула я, рассматривая рисунок как настоящее чудо. Кажется, живой узор даже слегка мерцал, меняя свои очертания.
Неожиданно тирианец дернулся, а затем резко, как и в прошлый раз, открыл глаза.
Сейчас взгляд пленника не казался мутным и расфокусированным. А еще его необычно насыщенная голубая радужка стала ярче и, как и татуировки на лице и голове, испускала еле заметное свечение.
— Лея Лайла, — облегченно произнес Грегор, встретившись со мной глазами, а потом перевел взгляд на Рику. — Нея.... — выдавил потрясенно незнакомое мне слово, неотрывно рассматривая госпожу Болер так... тепло и радостно, что мне отчего-то стало не по себе.
***
— Что с нея Энрика? — произнес Грегор, снова бросив обеспокоенный взгляд на Энрику, тихо сидящую в своем углу.
Слава высшим силам госпожа Болер почти выздоровела и прекратила кашлять. И вроде бы тирианец не демонстрировал признаков заражения. У него иммунитет к верданской лихорадке? Или организмы жителей галактики Андромеды оказались более устойчивыми к этой заразе?
Честно говоря, я рассчитывала, что пираты могут заболеть. Тем более Рика кашляла прямо в лицо одного из мерзких моргианцев. Жаль, если они не заболели. Очень жаль.
Блондинка дичилась и отказывалась вступать с тирианцем в диалог, хотя он и пытался разговаривать с женщиной, выясняя ее имя и беспокоясь о ее самочувствии и состоянии. Такое поведение мужчины по отношению к госпоже Болер меня отчего-то очень задевало и даже злило.
То есть я тут с ним возилась все эти дни, лечила, беспокоилась, пусть и вполне понятной причине, расчитывая на помощь с побегом, а моя истеричная соотечественница заинтересовала Грегора больше просто потому, что она в его глазах чем-то там отличается от меня в лучшую сторону...
Как так?
— Она тебя боится и плохо понимает икеланский язык, — раздраженно пробурчала я, меняя микроотвертку в мультитуле на щипцы и пытаясь поддеть крошечный проводок в контролирующей плате дуг, сдерживающих тело тирианца.
Наш сосед по тюремному отсеку очнулся... другим. Более бодрым, живым, активным. Он будто наполнился силой, возникновение которой объяснил тем, что его “тир”, что бы это ни значило, начал просыпаться и восстанавливаться энергетически. По крайней мере, я перевела эти объяснения именно так.
Языковой барьер не позволял, к сожалению, наладить полноценное общение и получить ответы на все возникающие у меня к Грегору вопросы. Тирианец, как и я, не мог общаться на икелансом бегло и легко, поэтому наш диалог напоминал обмен короткими фразами или отдельными словами, не связанными в полноценные предложения. Эх, почему я не попросила у Дафны ускоряющие изучение инопланетных языков программы?
— Почему страх? — нахмурился Грегор.
— Не могу сказать. Мысли и поступки... этой женщины... тайна, — отмахнулась я недовольно, продолжая свои технические изыскания в попытке замкнуть контроллер удерживающих его пут.
Да что он так прицепился к тому, что госпожа Болер какая-то там якобы необычная, в отличие от меня? Откровенно обрадовался ей, вызвав у меня нездоровое и навязчивое желание сделать так, чтобы Энрика вообще отсюда куда-нибудь исчезла, и в который раз обругать судьбу за то, что мы обе оказались сейчас в этом месте. Все равно пользы от нее совершенно никакой.
Во мне стремительно вспыхнули уже несколько притупившиеся старые негативные чувства к этой женщине, приложившей руку к разрушению моей жизни на станции и моего брака. Я наивно полагала, что наше с ней общее прошлое перестало отравлять мою сущность и реальность, но в свете текущих обстоятельств оказалось, что это далеко не так. Особенно сейчас. Особенно рядом с этим необычным мужчиной, вниманием которого мне, непонятно с какого перепуга, хочется владеть единолично.
Я так и не смогла до конца понять, почему это Энрика какая-то там “нея”, а я почему-то “лея”, хотя обе мы - женщины схожего возраста и одной и той же расы землян. И по какой причине я четко ощущаю, что пусть ко мне тирианец относится уважительно и мягко, с искренней симпатией, Рика для него как-то... важнее.
Когда я уточнила у Грегора, в чем дело, он сказал что-то
