том и расстались. Я же свернул в туалет по срочному делу, но не успел устроиться на унитазе, как очнулся на своей шконке в бараке. Что за херня? По расчётам, я должен был быть в прошлом, еще где-то до шести вечера… Я посмотрел на часы, здесь было полшестого утра, интересно, почему время там и здесь не синхронизируется? Впрочем, какая разница? Я поднялся на локте и осмотрел картину спящих на своих шконках Нечая с Сурком. Недолго думая, поднял с пола тапок и со всей дури запулил в Сурка. Тот подскочил и захлопал глазами:
— Что? Что случилось? Ты чего, Пастор? — увидел он, наконец, меня, с интересом наблюдающего за его телодвижениями.
— Почему я вернулся так рано? — не стал я ходить вокруг да около. — Посмотри там свой прибор, никак сломался.
— А-а-а, — зевнул Сурок, — ты об этом. Так я вчера перенастроил его так, чтобы сразу двое могли нырять, только это…
Он замялся, протирая глаза и опять зевая. Я молча ждал, не сводя с него мрачного взгляда.
— В общем, это… Короче, время пребывания теперь, если сразу двое нырнут, сокращается до пятнадцати часов у каждого.
Я погонял в голове это известие, и когда до меня дошел его смысл, спросил:
— А кто там сейчас?
— Так это, — Сурок вздохнул, — я.
Почувствовав, что у меня сейчас сорвет крышу, и я придушу гаденыша, я прикрыл глаза и откинулся на подушку.
— Пастор, ну ты чего? — не выдержал Сурок.
— Через плечо, — со злостью ответил я. — Ты мне такой утренний секс сорвал, что я тебя сейчас просто прирежу нахер и все дела!
— Похоже, пи… тебе, Сурок, — хрипло засмеялся проснувшийся Нечай, уже некоторое время прислушивающийся к нашему разговору.
А я вдруг задохнулся от понимания, сверкнувшего в мозгу, словно молния. Зачем Сурок так внезапно сорвался в прошлое? Да ясно зачем! Будь я на его месте, что бы я сделал? Тоже нетрудно догадаться: я сделал бы так, чтобы не сесть. А что для этого сделать проще всего? Ну, здесь есть как минимум два варианта, если не учитывать третий, на который Сурок не пошел тогда и не пойдет сейчас. Я имею в виду вариант с продажей изобретения за бугор. А значит, надо либо вернуться в то время, когда Контора еще не знала ничего о его открытии, и сделать так, чтобы она о нем и не узнала. И никто не узнал. Либо, как вариант, вернуться позже, согласиться с предложением предателя, а потом просто сдать его вышестоящему начальству. Какой бы вариант Сурок ни выбрал, мы с Нечаем лишаемся всего и, скорее всего, даже об этом не вспомним.
— Ты когда возвращаешься? — спросил я в потолок.
— Ну, я думаю, часа через два, — ответил физик.
— Прибор в нычке?
— Конечно.
Я откинул одеяло, сел на шконке, сунув ноги в тапки, и посмотрел на притихшего Сурка. Нечай, закурив, похоже, с интересом ждал, что я буду делать.
— Коля, — тихо начал я. — У меня все ходы записаны. И даже если мы с Нечаем все забудем, включая и тебя, то я прочитаю и сам себе поверю. Я написал так, что поверю, — добавил я для убедительности. — Бумага не исчезнет, даже если исчезнет прибор. А он, я думаю, исчезнет.
— Нечай, ты чего, да я…, — начал Сурок, но я жестом оборвал его скулеж.
— Я тебя, Коля, насквозь вижу, можно сказать, мысли твои читаю. Я прекрасно знаю, чего ты хочешь. И я тебя понимаю. И не осуждаю. Более того, на твоем месте любой бы желал того, чего хочешь ты. Это нормально. Ненормально другое. Ты собираешься кинуть нас с Нечаем, а нам это очень не нравится. Мы, честно говоря, совсем не любим, когда нас кидают. Особенно если это люди, которые нам по гроб жизни обязаны. Вроде тебя. Верно я говорю, Нечай?
Я посмотрел на старого кента. Тот только оскалился в сторону Сурка, но так, что физик вздрогнул.
— Знаешь, что я сделаю, Коля, первым делом, как прочитаю бумагу? Я пошлю человечка к твоей сестре. Угадай зачем?
— Пастор, да ты чего? Я же не…, — как-то просипел Сурок, но вдруг замолчал и зло сверкнул глазами на меня. — А что ты предлагаешь? Я не хочу сидеть еще почти девять лет из-за того, что вам понравилось мотаться в прошлое!
— Да мне похер, чего ты хочешь, Сурок, — вызверился Нечай. — Я тебе сейчас печень проткну, а потом вернусь на пять минут назад и еще раз проткну. И так пока мне это развлечение не надоест. И если ты нас кинешь, запомни это, я тебя найду и убью. У меня тоже есть записи, не один Пастор умный. Я все вспомню, найду тебя и убью. Но сначала я убью твою сестру, просто для того, чтобы ты, сучонок, страдал. Ибо нехер кентов кидать. Ты, падла, здесь как у Христа за пазухой живешь на всем готовом. Если бы не Пастор, ты бы сейчас горбатился за пайку в рабочем бараке и никакой прибор сюда никогда не загнал.
Я не останавливал Нечая, он умеет жути нагнать и к арестантской совести воззвать так, что у слушающего возникает чувство вины и непреодолимое желание ее загладить. Когда он закончил, и я увидел, что Сурок проникся до глубины души, я решил сыграть роль примирителя сторон:
— Можно, конечно, решить вопрос иначе, так что тебя и выпустят, и судимость с тебя снимут, но прибор останется здесь, и мы все будем помнить. И ты не будешь забывать там, на воле, о тех, кто тебе так много добра сделал здесь. Ты сейчас чем в прошлом занят?
— Не знаю, — подумав, ответил Сурок. — Но не думаю, что делаю что-то радикальное. Я в этот раз собирался оставить себе запись о предстоящих событиях, чтобы знал, что ожидает меня в случае, если я расскажу всем о своем изобретении.
— То есть, — протянул я, — ты в любой момент можешь исчезнуть, а здесь все изменится для нас с Нечаем.
— Возможно, что нет! — жарко возразил Сурок. — Я же говорил, что вы можете и все помнить, и прибор остаться здесь.
— Но ты в этом совсем не уверен, — я не спросил, я просто констатировал факт. И Сурок повесил голову.
— Понимаете, природа времени загадочна, да и нет вообще никакого одного времени, это все условности…
— Хорош, Сурок, — оборвал я его. — Мне сейчас не до лекций. Вот если ты вернешься, то тогда и обсудим все как следует.
Но Сурок не вернулся.
* * *
Когда все выходили на утреннюю поверку,
