в зал, извиваясь между гостями. Они отвлекали, кружили, замыкая вокруг меня бесконечность танца. Пышные перья ограждали, прятали, даря щедрое мгновение паузы…
– Урра! – загорланила шумная компания из соседнего привата, отчаянно аплодируя двухметровому торту, появившемуся в клубах густого, искрящегося в серебристых лазерах, тумана.
– Боже! Леся, смотри, как красиво! – мама обняла меня за плечи и развернула к залу. – Это что – рыжий кот? Лесь! Смотри, на макушке фигурка рыжего кота!…
Глава 35
– Ну что за милашечка, ей Богу! – наигранно цыкал Тиша, осматривая моё платье с вишенками.
– Тиша, будь тише, – я подтянула длинные белые гольфы, шлёпнула резинкой и высунула язык, как в детстве.
– Коза! – мой двухметровый братец броском кобры сорвался с кресла и бросился за мной следом. И дом ожил… Его крики, мой смех и восторженный визг задорно унеслись под потолок, заставив родителей выйти в гостиную.
– Тиша, четвертый десяток разменял, а всё козликом скачешь, – отец скрывал довольную улыбку за мобильником, которым постукивал по губам, наблюдая наше ребячество.
– Коль, ну отстань от них, – шикнула мама и вновь скрылась в кухне. – Этот дом так давно не слышал радостного шума!
Тихон даже не думал останавливаться, загнал меня на второй этаж и воспользовался секундным промедлением, схватил в охапку и бросил на мягкий диван в библиотеке.
– Сдавайся, мелкая!
– Всё! Сдаюсь! – я хохотала, как ненормальная. Обнимала брата, наслаждаясь этими волшебными минутами лёгкости. Как в детстве… Весело, шумно, беззаботно. И в душе вдруг стало так светло и спокойно.
– Ой, Олеся… – Тиша нарочно спародировал дурацкую манеру Ивана произносить моё имя. Меня с детства называли Леся, Люсёк, и полное имя я слышала, лишь когда задерживалась домой с дискотеки или не брала трубку от родителей.
– Ну, хватит!
– Так скажи ему, что тебе не нравится, – брат отпустил мои руки и, наконец, позволил принять вертикальное положение. – Ведь не нравится?
Молчала. Сжала зубы, только бы не наговорить лишнего. Вся эта тема в принципе нравиться мне не могла. И если я допускала возможность, что смогу привыкнуть, и ничего в этом страшного нет, то после вчерашнего вечера в ресторане и эта надежда лопнула. Мне до сих пор казалось, что чувствую кожей присутствие таинственного незнакомца с бесконечностью во взгляде.
Я настолько была сбита с толку, растоптана и деморализована, что не спала всю ночь. Прислушивалась к шорохам на лестничной площадке, то ли боясь услышать его молчаливое присутствие, то ли желая этого.
Помнила абсолютно откровенные касания, подтекст которых был настолько прозрачным, что дыхание перехватывало. Помнила реакцию собственного тела, отчего становилось ещё хуже…
Но душило меня то, что я позволила… И трогать себя, и мысли мои занять! И вообще, никак не могла отделаться от ощущения, что мы знакомы. Вот только я его забыла. Тело знало его руки, а мозг – нет… Но и это меня пугало, потому что не помнила я только то, что случилось тем злополучным вечером, отнявшим и мою любимую подругу, и желание жить.
– Леся, ну скажи хоть что-нибудь! – внезапно зарычал Тиша и схватил меня за локоть, притягивая к себе, чтобы и не думала отвернуться. – Заори! Взбрыкни! Устрой забастовку! На кой хер тебе Ванюша этот сраный? Мертвый он, понимаешь? Глаза злые, колючие, а улыбка – как у дворовой собаки, ищущей прокормки для своих щенков. Ну хочешь, я прямо сейчас пойду к отцу?
– Не хочу! – вырвала руку и вскочила с дивана, пытаясь сделать спасительный вдох. – Что ты из меня дуру делаешь? Думаешь, мне позволят уйти? Да он же меня купил! Это сделка, Тиша! Сделка чистой воды! Иван приобретает себе умницу-жену, а отец купил себе возможность умереть спокойно и в гробу не переворачиваться от тревоги за моё будущее. Заметь, о вас с мамочкой он почему-то не беспокоится! Ну? Тиша, пойдешь на стройку кирпичики класть? А мама пусть шурует подъезды мыть, пока я буду жрать клубнику заморскую и запивать Просекко…
– Тебе нельзя пить, – вздохнул Тиша и выскочил на открытую террасу. Закурил, затянулся, заполняя легкие горькой отравой. – Он мне никогда не нравился.
– Это всё слова, милый братец, – я усмехнулась, забрала из его руки сигарету и затянулась, игнорируя ошеломленный взгляд. Меня вдруг захлестнула апатия вкупе с раздражением. Тихон, наверное, переживал абсолютно искренне, вот только бессмысленно. Чтобы спорить с отцом, одних эмоций мало… Нужны факты! Прочные аргументы, чтобы сломить его стальное желание «пристроить» бедовую дочь.
– Ну что же вы тут торчите? – мама выглянула на террасу так внезапно, что я не успела спрятать сигарету, которой затянулась всего один раз. – Леся…
– Спасибо, что подержала, – Тиша поправил джинсы и забрал вонючую гадость, затушив в пепельнице. – Мам, а ты что, подслушивала?
– На, зажуй, пока отец не понял, чем именно ты держала, – она поджала губы и сунула мне в руку румяный пирожок.
– Спасибо…
– Там Иван явился, – вздохнула мама и вдруг обняла меня, прижимая так крепко, что я чуть не выронила свою закуску. – Леся, он мне не нравится! Я не для него дочь рожала! Не для него!
– А мне-то вы для чего это говорите? – рассмеялась я. – Пойдите и ему в лицо это выскажите, что мол, не для тебя, Ванюша, я цветочек послушный растила. Учила, любила, и про принцев на ночь сказки читала. И пусть он тебе удостоверение принца покажет, иначе злая тёщенька замуж не отдаст дочь единственную!
– И скажу! – зашипела мама, сверкнув странным взглядом, и унеслась по коридору к лестнице, так отчаянно топая, что перепонки задрожали.
– Это ты зря… – Тиша вздохнул и понуро поплелся следом. – Что, маму не знаешь? Она тихая-тихая… А потом как шарахнет!
Мне стало стыдно… Щеки вспыхнули, а глаза запекло от наворачивающихся слез. Ну? Незнакомец! Ты где? Самое время уже появиться на своём белом коне с настоящим удостоверением принца…
Приведя себя в порядок, я все же спустилась на первый этаж. Апрель был удивительно щедрым на тепло, поэтому годовщину свадьбы родителей решили отмечать на просторной веранде. Мама категорически отказалась от шумного веселья и гостей, сказала, что раз дата не круглая, то и видеть чужие морды она не желает. Папа тоже был не против тихого семейного застолья, поэтому даже спорить не стал.
Круглый стол ломился от домашней вкуснятины, а отец, довольно цокая, колдовал у каменного мангала, контролируя свой фирменный шашлык. Мама сидела в кресле, подставив лицо ласковому солнышку, и скупо кивала, когда Иван пытался вовлечь её в разговор.
– Привет, – я уже сто раз пожалела о своем выборе платья. А особенно сейчас… Ощущая липкий мужской взгляд,
