Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я уже начала было думать, что случилось чудо и она каким-то образом исцелилась.
– С тобой все хорошо? – спросила Августа, поднимаясь с кресла.
Мэй не ответила.
– Мэй! – окликнула ее Джун.
Я даже улыбнулась Розалин и кивнула, словно говоря: Представляешь, насколько хорошо она с этим справилась?
Однако Августа выключила телевизор и, нахмурившись, разглядывала Мэй.
Голову Мэй склонила к плечу, глаза ее не отрывались от вышитой крестиком картины со скворечником, висевшей на стене. Внезапно мне стало ясно, что на самом деле никакой картины она не видит. Ее взгляд совершенно остекленел.
Августа подошла к ней:
– Ответь мне. С тобой все нормально?
В тишине я услышала, как дыхание Мэй постепенно становилось более громким, рваным. Она попятилась, сделала несколько шагов, пока не уперлась в стену. А потом сползла по ней на пол, не издав ни звука.
Не знаю, в какой момент до нас дошло, что Мэй ушла в некое недоступное место внутри себя. Даже Августа с Джун, и те не поняли этого сразу. Они окликали ее по имени, словно она просто потеряла слух.
Розалин наклонилась над Мэй и заговорила – громко, пытаясь достучаться до нее.
– С Заком все будет в порядке. Тебе совершенно не о чем волноваться. Мистер Форрест в среду освободит его из тюрьмы.
Мэй продолжала смотреть прямо перед собой, словно никакой Розалин там и близко не было.
– Что с ней такое? – спросила Джун, и я расслышала в ее голосе нотку паники. – Я ее никогда такой не видела.
Мэй была… здесь, да не здесь. Ее руки безвольно лежали на коленях ладонями кверху. Никаких всхлипов в подол. Никаких раскачиваний из стороны в сторону. Никакого дерганья себя за волосы. Она была такой тихой, такой иной…
Я подняла лицо к потолку – смотреть на нее никаких сил не было.
Августа сбегала в кухню и принесла посудное полотенце, наполненное льдом. Она притянула голову Мэй, уложив себе на плечо, потом приподняла ее лицо и стала прикладывать холодный компресс ко лбу, вискам и шее сестры. Она делала это несколько минут, потом убрала полотенце и похлопала Мэй по щекам ладонями.
Мэй моргнула пару раз и посмотрела на Августу. Обвела взглядом всех нас, потом прильнула к старшей сестре, словно возвращаясь после долгого отсутствия.
– Тебе лучше? – спросила Августа.
Мэй кивнула:
– Со мной все будет хорошо.
Ее слова звучали странно монотонно.
– Что ж, я рада, что ты можешь говорить, – вздохнула Джун. – Пойдем, примешь ванну.
Августа и Джун совместными усилиями подняли Мэй на ноги.
– Я пойду к стене, – сказала Мэй.
Джун покачала головой:
– Уже темнеет.
– Я ненадолго, – сказала Мэй и пошла в кухню, а все мы гуськом последовали за ней.
Она выдвинула ящик комода, вынула из него фонарик, блокнот, огрызок карандаша и вышла на веранду. Я представила себе, как она пишет эти слова: Зак в тюрьме – и сует записку в щель стены.
Мне казалось, что вся эта стена до последнего камня достойна благодарности за то, что впитала столько человеческих страданий. Нам следовало бы целовать их, один за другим, и говорить: Простите нас, но было нужно, чтобы что-то прочное и долговечное сделало это ради Мэй, и вы были избраны. Да благословит Бог ваши каменные сердца.
– Я пойду с тобой, – сказала Августа.
Мэй ответила ей через плечо:
– Нет, пожалуйста, Августа, я сама.
Августа запротестовала:
– Но…
– Я сама, – повторила Мэй, поворачиваясь к нам лицом. – Только я.
Мы смотрели, как она спускается по ступеням крыльца и движется между деревьями. В жизни есть вещи, которые невозможно забыть, как ни старайся, и это зрелище – одно из них. Мэй, уходящая в лес, маленький кружок света, скачущий перед ней, затем поглощенный темнотой.
Глава десятая
Жизнь пчелы коротка. В весенне-летний период – самое напряженное время заготовки корма – рабочая пчела, как правило, живет не дольше четырех-пяти недель… Подвергающиеся всевозможным опасностям во время своих трудовых полетов многие рабочие пчелы погибают, не достигнув даже этого возраста.
«Танцующие пчелы»
Я сидела на кухне вместе с Августой, Джун и Розалин, а вокруг дома сгущалась ночь. Мэй не было всего минут пять, но Августа встала и начала расхаживать. Она выходила на веранду, а там разворачивалась и шла в обратную сторону до стены.
Через двадцать минут она сказала:
– Так, все. Идемте за ней.
Она достала из грузовика фонарь и пошла к стене. Я, Джун и Розалин поспешили нагнать ее. Какая-то ночная пичуга заливалась, сидя на дереве, вкладывая в песню всю душу, настойчиво и лихорадочно, словно ей дали задание пением вызвать луну на самую вершину неба.
– Мэ-э-э-эй! – позвала Августа.
Джун подхватила ее зов, потом присоединились Розалин и я. Так мы и шли, выкрикивая ее имя, но не слыша никакого отзыва. Только ночная птица продолжала петь луне.
Пройдя стену плача из конца в конец, мы развернулись и обошли ее снова, словно со второго раза у нас могло получиться лучше. Идти медленнее, смотреть пристальнее, звать громче. Словно на этот раз Мэй найдется там, на коленях, а в ее фонарике просто перегорели батарейки. И мы подумаем: Боже милостивый, как это мы сразу ее не заметили?
Однако Мэй не нашлась, и мы двинулись в лес за стеной, выкликая ее имя все громче и громче. В наших голосах уже слышалась хрипотца, но ни одна из нас не была готова сказать: Случилось что-то ужасное.
Несмотря на темноту, жара ничуть не спа́ла, и я чуяла жаркую влажность, которую источали наши тела, пока мы прочесывали лес, подсвечивая путь фонарем, отбрасывавшим кружок света дюймов четырех[27] в поперечнике. Наконец Августа сказала:
– Джун, возвращайся в дом и вызови полицию. Скажи, что нам нужна помощь в поисках нашей сестры. Когда закончишь разговор, встань на колени перед Мадонной и моли ее приглядеть за Мэй, а потом возвращайся к нам. Мы пойдем к реке.
Джун сорвалась с места бегом. Поворачивая к задней части участка, где текла река, мы слышали, как она проламывалась сквозь кусты. Ноги Августы двигались все быстрее. Розалин было трудно поспевать за ней, она хватала ртом воздух.
Дойдя до реки, мы на мгновение застыли. Мы с Розалин достаточно долго прожили в Тибуроне, чтобы луна за это время успела сойти на нет и налиться снова. Она висела над
- Гарвардская площадь - Андре Асиман - Русская классическая проза
- Русский диссонанс. От Топорова и Уэльбека до Робины Куртин: беседы и прочтения, эссе, статьи, рецензии, интервью-рокировки, фишки - Наталья Федоровна Рубанова - Русская классическая проза
- Мамбо втроём - Ариадна Сладкова - Русская классическая проза
- Последний вечер в Монреале - Эмили Сент-Джон Мандел - Русская классическая проза / Триллер
- И в горе, и в радости - Мег Мэйсон - Биографии и Мемуары / Русская классическая проза
- Высокие обороты - Антонина Ромак - Короткие любовные романы / Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Теория хаоса - Ник Стоун - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Почти прекрасны - Джейми Макгвайр - Прочие любовные романы / Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Канцтовары Цубаки - Ито Огава - Русская классическая проза
- Стрим - Иван Валерьевич Шипнигов - Русская классическая проза / Юмористическая проза