Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, нужно найти эту куклу, – от радости, что все так легко решилось, няня Агата едва не захлопала в ладоши. – Найти и уничтожить.
Нина, довольная, посмотрела на плачущее окно. Найти куклу. Что ж, похоже на план.
Кукольница
Наташа вяло ковыряла вилкой жаркое и бросала унылые взгляды в окно, за которым шел серый дождь. Напротив нее на материнских коленях сидел маленький братик и звонко стучал вилкой по тарелке, вызывая довольную улыбку на материнском же лице. Маленьким все всегда сходит с рук. Если бы Наташе вздумалось молотить приборами по дорогому итальянскому фарфору, ее бы вмиг лишили десерта. А Олежке позволялось все. Такой везучий малыш. Вот и няня его любимая была рядом, а любимую Наташину гувернантку изгнали из Измайловского особняка, словно какую-то преступницу. И самое обидное, что виновата в этом была сама Наташа. Ведь если бы она молчала, как просила Жаклин, если бы не хвастала перед матерью новой куклой, Жаклин сейчас была бы рядом и наверняка нашла бы веселое занятие для них двоих, даже в такой хмурый день.
Девочка тяжело вздохнула, удрученная собственными мыслями. Мама взглянула на нее поверх детской макушки. Она отлично понимала, о чем думает дочь. Понимала, но с утра не проронила ни слова: то ли наказывала непослушное чадо молчанием, то ли не могла подобрать нужных фраз. Наташа еще раз тяжело вздохнула.
– Пей чай, – вот и все, что смогла сказать дочери Вера.
Наташа подчеркнуто аккуратно положила рядом с тарелкой вилку – не то что шумный Олежка – и сделала глоток горячего чая. Обожгла губы, но виду не подала. Сделала еще глоток. «Вот возьму и весь рот сожгу, чтобы молчать рыбой, совсем как ты», – она мысленно послала матери угрожающие сигналы. Но Вера была слишком поглощена младшим ребенком, чтобы пытаться прочитать угрозы в прозрачных глазах дочери.
В натопленную комнату вихрем ворвался старший Измайлов и принес на одежде запах воды и ветра. Он сел на свое место во главе стола, достал из-под тарелки накрахмаленную салфетку и вытер мокрое от дождя лицо.
– Еще сорок шесть с утра, – невнятно сообщил он, не отнимая салфетку от лица. – Сорок шесть. Какой кошмар.
Его супруга замерла, словно от пощечины.
– А врачи? Что говорят врачи? – и, заметив, как муж пожал плечами, затараторила: – Следить за состоянием лошадей – их работа, за которую, к слову, они получают огромные деньги. А они разводят руками, когда за два дня умерло сто лошадей?
– Сто тридцать восемь, – севшим от усталости голосом поправил супруг. – Сто. Тридцать. Восемь, – в его глазах блеснули слезы.
Наташа, впервые увидевшая плачущего отца, сжалась, не смея пошевелиться.
– Врачи бессильны. Говорят, все поголовье заразилось какой-то неизвестной болезнью.
– Все поголовье? – ахнула Вера. – И что это значит? Что все они вымрут? Не останется ни одной лошади?
Петр устало уронил голову на сложенные на столе руки.
– Мы разоримся, – дрожащим голосом прошептала Вера.
– Не разоримся, – Глава семейства вмиг преобразился: выпрямил спину, расправил плечи, в глазах не осталось и следа отчаяния. – Даже если умрет последний скакун, мы не разоримся.
Наташа невольно приосанилась, гордая за отца, которого не могло сломить ни одно испытание. Вера же, напротив, приуныла: глаза наполнились слезами, и она посильнее прижала к груди сынишку.
– Это все она, Петя, все из-за нее. Внезапный падеж скота – верный признак ведьмовской порчи. Это только начало, вот увидишь. С лошадей все только начинается. Дальше смерть будет так же массово косить детей, – она уткнулась лицом в светлые Олежкины волосы и жалобно шмыгнула носом, гася подступающие рыдания. Но вдруг притихла, подняла голову и расширенными от ужаса глазами уставилась на дочь. – Куда делась кукла?
Девочка вновь испуганно сжалась. Мама вспомнила куклу, это не к добру.
– Наташа, куда ты дела куклу? – громче и настойчивее повторила Вера.
– Выкинули, – прошептала девочка, опустив голову.
– Куда выкинули? – наливалась гневом мать, отчего Наташе хотелось сделаться меньше и незаметнее. Настал ее черед шмыгать носом.
– Вера, – вступился за дочь Петр, но его прервала Аглая, няня Олежки.
– Вера Николаевна, я ее в ручей выкинула. В городе говорят, что ведьмы воды боятся, поэтому их… ну… это… топить положено, – шепотом проговорила она, чтобы не услышали дети. – Вот я и решила, что куклу нужно тоже утопить, от греха подальше. Забрала и выбросила в ручей. Наташа не знает, где именно.
Вера перевела взгляд с няни на плачущую дочь:
– Это правда? Ты не знаешь где?
Девочка, страшась материнского гнева, закивала.
– Хорошо. Это ты правильно придумала, Аглая, – похвалила Вера няню и облегченно вздохнула, словно отступивший страх позволил наконец задышать полной грудью. Она набрала в десертную ложечку земляничное варенье, и Олежка, как птенчик, с готовностью разинул рот.
Петр же с жалостью смотрел на трясущиеся Наташины плечи, и сердце его сжималось: как же стыдно бедняжке, слез сдержать не может. Но плакала юная Измайлова не из-за обуявшего ее чувства вины за то, что именно она привела в дом зло, а от жалости: было просто варварством оставить такую красивую куклу лежать на дне холодного ручья.
Глава 15
Из дневника Нины Измайловой:
Педиофобия. Наверняка хорошо известный вам, дорогой Семен Витальевич, термин. Я не поленилась и нашла его в словарях, благо полки нашей домашней библиотеки ломятся не только от художественной литературы. Боязнь кукол. Очень распространенное, как в них утверждают, явление. Свойственное, как правило, детям, у взрослых встречается реже. Знаете, Семен Витальевич, я думаю, взрослые врут. Педиофобия с возрастом не исчезает, разница лишь в том, что половозрелому, в отличие от ребенка, стыдно в этом признаться. Почему люди боятся кукол? Ведь это всего лишь уменьшенные копии детей. Пупсы нужны, чтобы развить симпатию и навыки ухода. Куклы с внешностью детей постарше – чтобы учиться быть другом. А модные нынче Барби – длинноногие улыбчивые красавицы – должны с младенчества взращивать у девочек чувство неполноценности, чтобы в будущем получить неуверенных в себе женщин, тоннами скупающих косметику и терпящих болезненные процедуры в салонах красоты.
Так почему же каждый из нас затылком ощущает пристальный взгляд, когда поворачивается к кукле спиной? Или по возвращении в комнату пытается понять, не поменяла ли та позу? Почему создания, нам подобные, часто вызывают неосознанный страх? Это ли не признание, что человек опасен даже в уменьшенном и пластмассовом виде? Или интуиция нашептывает, что куклы намного страшнее даже своих живых прототипов?
Моя няня никогда не любила кукол. Каждый раз, войдя в детскую, она осеняла крестным знамением
- Врата в преисподнюю - Олег Бондарь - Ужасы и Мистика
- Вампир. Английская готика. XIX век - Джордж Байрон - Ужасы и Мистика
- Каникулы в джунглях (Книга-игра) - Роберт Стайн - Ужасы и Мистика
- Уродливые небеса (ЛП) - Меллик-третий Карлтон - Ужасы и Мистика
- Большая книга ужасов. Коллекция кошмаров - Екатерина Неволина - Ужасы и Мистика
- Большая книга ужасов – 4 - Елена Нестерина - Ужасы и Мистика
- Большая книга ужасов – 4 (сборник) - Елена Нестерина - Ужасы и Мистика
- Утопленница - Кейтлин Р. Кирнан - Триллер / Ужасы и Мистика
- Большая книга ужасов. Самые страшные каникулы (сборник) - Елена Арсеньева - Ужасы и Мистика
- День, когда мы будем вместе - Юрий Никитин - Триллер