да?
– Всё верно, – я кивнул и достал ежедневник, накидав привычный план действий. – Давай сначала я задам вопросы, а потом, если время останется, их задашь ты. Договорились?
– Ну, ок, – он дёрнул плечом и сделал ещё один шаг в мою сторону. Подбирался, как зверёк, не сводя внимательного взгляда.
– Только кратко и по факту. Что делал, когда вышел из дома?
– Вызвал такси и отправился на причал. Козлов с Паней готовили там яхту к завтрашнему заплыву. Мы сгоняли в магазин, набрав сухпайка на неделю, проверили снаряжение, а потом Паня вспомнил, что воду не успел купить в дорогу. Мне дали ключи от тачки, и я отправился в ближайший маркет. Адрес не помню, но можно запросить в банке чек, там должны быть реквизиты.
– Дальше… – я быстро записывал то, за что можно зацепиться.
– Загрузил пять паков воды, купил три шавухи и отправился обратно на причал, – Дима сделал последний шаг и опёрся о крашеную стену. Поза его выдавала напряженность, хоть он изо всех сил и пытался придать лёгкости своим движениям.
– Дальше…
– Поставил машину на стоянку, место ещё такое удачное попалось, прямо у входа на причал, выгрузил воду и по два пака стал таскать на яхту. Когда вернулся за последним, меня уже ждали. Задержали, обшмонали, а в рюкзаке, который я оставил в салоне, нашли какой-то свёрток.
– Машина чья?
– Пани… Панин Данил Сергеевич. Он местный, только учится со мной в универе, – Димка расслабился и с любопытством стал заглядывать в ежедневник.
– Второй кто?
– Козлов Лёха, он брат Пани, отчества не знаю, – он пожал плечами. – Но это не они.
– Теперь последний вопрос, – захлопнул ежедневник и сделал резкий шаг навстречу. Мы стояли на расстоянии пары сантиметров друг от друга. Пацан расправил плечи, подтянулся, пытаясь сравнять рост, но не получалось. Он гордо вскинул голову, сжал губы и вновь нахмурился, не выдавая ни капли истерики. Видел его смятение, страх и немые вопросы, но пацан держался. – Это твоя дурь?
– Нет.
Сказал, как отрезал. Процедил сквозь сжатую челюсть, ни разу не моргнув, пока я выжидающе искал в его взгляде хоть что-то, что может натолкнуть на сомнение.
– Моя очередь? Вы кто, дядь? – Дима чуть наклонился. Он шарил взглядом, пока не замер, рассматривая три небольшие родинки на мочке правого уха. Парень с шумом выдохнул и отшатнулся, будто толчок в грудь получил.
– Ну, здравствуй, сын…
– Это что, прикол какой-то? – рявкнул он и протянул руку к мочке, пытаясь стереть то, что нарисовано было не им.
Кожа вспыхнула от силы его желания убрать мои отметины, но я не шелохнулся. Рассматривал молодого меня и еле заглушал скулёж, что рвал душу изнутри.
Димка нарочно делал мне больно. Но когда его левая трясущаяся рука дернулась, и парень сжал свою мочку, на которой были точно такие же родинки, от боли стали задыхаться оба. Он сжимал пальцы обеих рук. Себя пытался привести в сознание, а меня убить… или прогнать видение, в которое просто невозможно было поверить.
– Дима, клянусь, что найду правильные слова, – выдал я и резко прижал парня к себе. Его молодое сердце отчаянными толчками пыталось разорвать грудину, но я прижимал всё сильнее, морщась от боли. – Клянусь, что смогу всё объяснить. Но позже.
Я не знаю, как мы выглядели со стороны. Как два придурка, наверное. Пальцы горели от странного ощущения, что прижимаю я к себе собственную кровь и плоть. Своего ребёнка. Своего! Он был живой, теплый, реальный… Он был продолжением меня. И этот взгляд, полный азарта и жажды жизни, и мальчишеская тяга доказать всему миру, что силён!
И меня бесило, что не могу ему всего рассказать. У меня нет волшебных слов, способных затянуть его ожог на сердце. Нет этого исцеляющего заклинания! Придётся брести через долгий путь принятия и мириться с тем, что парню легче, когда он видит, что мне больно.
– Мать где? – прошептал он, боясь отпустить наши мочки, потому что тогда нужно будет принимать решение… Либо обнять в ответном жесте, либо оттолкнуть. Но ни к первому, ни ко второму он не был готов.
– Ада внизу, и это она позвонила мне.
– Время! – заорал сержант, издалека громыхая ключами. – Расходимся, разговор окончен.
– Держаться. Молчать и косить под дурака, ясно? – зашептал я, наслаждаясь последними мгновениями. – На допросе ни слова, пока я не появлюсь. Ни с кем не говорить, про парней не рассказывать. Просто молчи, Дим. Мне нужны сутки.
– Обещай, что защитишь маму!
– Обещаю, – челюсть свело. А не много ли я обещаний на сегодня выдал? Мой годовой лимит просто треснул.
– Я по пути виделся с Ляшко, – вдруг выпалил Димка и чуть ослабил хват, вот только глаза на меня так и не поднял. – Он сидел в ресторане напротив причала.
– Понял, – кивнул и отошел, ощущая, как его пальцы делают последнюю попытку причинить мне боль. Парень ждал реакции, но не на того напал… И Димке пришлось убрать руку. Я только подмигнул и вышел из камеры, наблюдая, как лейтенант закрывает моего сына в этой казённо решётке.
Убью мудака… Убью!
Выскочил из участка и с жадностью вдохнул морской воздух. Голова кружилась, а мышцы спазмом свело. Почему? Почему вместо того, чтобы отвечать на миллион неудобных вопросов сына, я должен доказывать его невиновность? Почему, блядь?
– Денис!
А вот этот голос я не ожидал услышать ни при каких обстоятельствах. Обернулся, наблюдая, как из машины выбегает отец. Футболка на нём была надета задом наперёд, на ногах туфли с красными носками и синие спортивные шорты. Мда… Он словно из дурки сбежал прямо посреди теннисного матча с Наполеоном.
– Я завтра тебя выпорю, – прохрипел он, пытаясь отдышаться, пока обнимал меня. – А сейчас говори, что делать?
– Кто позвонил? – я закурил и стал растирать лицо, выстраивая новую цепочку действий.
– Васильев. Мы с ним по пятницам в баню ходим. Говорит, а чё это ты, Раевский не проставился за внука? За внука, блядь! Что происходит? И как это остановить? Ты что, придурок? Думаешь, мне никто не скажет? Да меня в ментуре каждая собака знает. Каждая, Денис. А тут внук… Говори! Немедленно говори!
– Денис, – рыдала мама, застыв у машины. Она не на меня смотрела, её взгляд был направлен на скамейку в парке, где на коленях у сестры спала моя Ночка. Мама кусала большой палец и как-то быстро кивала, будто сама с собой диалог вела. То делала шаг, то отступала, сомневаясь в реальности происходящего.
– Идём, – я закурил и махнул родителям. – На вопросы отвечать не стану. Некогда мне. Ночка, милая, –
