хранил веру и верность Господу, прославлял имя Божие между небесными силами Своей чистотой, святостью и любовью к Богу и укреплял в том же других ангелов. Он настолько ревновал о славе имени Божия, что, когда один высший ангел нарушил свою верность Господу и стал распространять среди ангелов клеветы на святейшего Бога, то архистратиг Михаил вознегодовал на клеветника, стал обличать его и, наконец, даже ополчился на диавола[53]. На небе произошла великая брань: св. Михаил и ангелы Его с кликом: «с нами Бог» воевали против сатаны[54] и его ангелов-приспешников, победили, и диавол был низринут на землю.
Эта борьба была на небе. Диавол в ней проиграл. И вот он в великой злобе против Господа открыл свою страшную работу на земле. По наущению сатаны и злых его ангелов, многие люди теряют веру и верность Богу, становятся гордыми, злыми, развратными; они восстают на Господа, нарушают мир на земле, начинают войны, крамолы, восстают против помазанника Божия, царя, научают других не слушаться его законов и готовы все ниспровергнуть, не умея в то же время ничего создать.
Дорогие воины! Берегитесь этих людей, не слушайтесь их наветов, а, наоборот, памятуя о св. архистратиге Михаиле и призывая Его на помощь, будем здесь на земле, как Он на небе, всеми силами существа нашего ревновать о славе имени Божия. Посему будем крепко хранить веру и верность Творцу и Спасителю нашему, Богу! Будем прославлять имя Его между людьми молитвами, славословиями и нашей доброй святой жизнью! Не будем не только слушаться крамольников, но, наоборот, постараемся образумить их, обличить, привлечь к послушанию Богу и царю; а, если не пожелают, то без укрывательства и послабления отдадим их в руки правосудия! Подражая далее св. Михаилу и ангелам Его, пойдем с молитвой и кликом: «с нами Бог» против врагов наших, которые подъяли на нас меч, не объявив даже войны, и храбро будем бороться с ними, не жалея сил своих и даже самой жизни! Да понесут враги заслуженное ими наказание за гордость свою, как и Господь сказал: «Поднявший меч от меча и погибнет».
После литургии я отслужил панихиду по новопреставленном воине Александре (ротм. Бодиско), предварительно попросив всех поусерднее помолиться о упокоении души его.
Пока разбирали и укладывали церковь, я попил чайку в 5-м эскадроне: от обеда же отказался, торопясь домой.
9 и 10 ноября погода была так хороша, что не хотелось идти в фанзу, и я нагулялся на несколько дней вперед.
С грустью попрощался сегодня со своей беленькой лошадкой, пришлось отправить ее в эскадрон, совсем почти ослепла.
Завтра думаю ехать с церковью в Мукден: хочу отслужить и там литургию. Ведь в Мукдене находится часть нашего обоза и все чиновники штаба 17-го корпуса, т. е. казначейство, контроль, почта, телеграф, интендантство со своими обозами.
11–13 ноября
Прошло несколько дней, а записать нечего: так однообразна теперь наша жизнь. Японцы напали было на ген. Ранненкампфа, но понесли большие потери и совершенно отбиты. По всей линии ежедневно идет редкая стрельба, но ей никто из нас не интересуется.
Собирался ехать служить в Мукден, но желудок снова забунтовал, и я 3 дня просидел в фанзе. Теперь оправляюсь.
В пятницу 12 ноября иду тихонько по биваку. Подходит солдатик и убедительно просит дать ему в землянку иконочку: «потому без образа как-то на душе непокойно». Грустно мне было, но за неимением отказал. Шейные образки у меня есть в запасе, а бумажных больших нет. Со скорбью поплелся я в свою фанзу. Но Господь помог совсем неожиданным способом.
12 часов дня. Писарь несет почту. Рассматриваю полученные газеты. Три номера «Русского Инвалида», и в каждом «Каталог церковных вещей» Виталиева и Слонова со множеством напечатанных икон и крестов довольно порядочного размера. Вот я взял да и вырезал их оттуда. Получилось 157 икон и крестов, которые я освятил, а потом ходил по своему «приходу» и разносил их по землянкам. Хватило всему полку, и радость была общая. Невольно сказал я большое спасибо г. Слонову. Наверное, он и представить не мог, чтобы его каталог мог сослужить такую службу воинству.
Погода все время была неровная, но в общем хорошая. Мoроз градусов в 10–12. Солдаты наши открыто выражают свое удовольствие, что и сытно им, и одеты хорошо, и в землянках очень тепло. На дрова пилят растущие близ строений деревья; причем, если удается найти хозяина, ему платится за дерево два рубля. За покупкой чумизы приходится уже ездить верст за сорок в сторону, здешнюю съели. До сих пор ни в чем еще недостатка не терпели; может быть, Господь поможет, так и прозимуем.
Заглянул я как-то в землянку Ксенофонта. Полно пара: топится печка, и он стирает белье. Рядом лежит заветный утюжок: гладить – это его страсть. Забрался я к нему. Теплынь такая, что можно даже вымыться без риска простудиться.
– «А что, батюшка, говорит Ксенофонт: видите – тепло, воды горячей много; не вымыть ли нам голову? Вы тут и обсохнете, а то в фанзе-то у вас холодно».
В нашей фанзе, действительно, несравненно холоднее, чем в землянке. Я согласился и отлично вымыл голову.
Потеха бывает, когда Ксенофонт получит письмо от Ивана Арсеньевича[55]. Он не только прочтет, но и похвалится своим счастьем с друзьями. Вот по биваку и пойдет: «Ксенофонт Самосюк от генерала письмо получил из Расеи».
И суббота пришла: пролетела неделя. Господи, хоть бы нам завтра удалось помолиться! Морозы все крепчают. Стало больше попадаться в плен японцев. Видно, мороз им не по вкусу.
14 и 15 ноября
Тревожно прошла ночь. Внезапно поднялась страшная буря. Постоянно казалось, что вот-вот разлетятся вдребезги все наши окна, дверь. Утром, когда вышел из фанзы, едва не свалился. Ведь вот горе: другое уже воскресенье буря. Более часа ходил я по биваку, искал местечка для молебна, где было бы хоть немного тише; но не нашел. Сила ветра такова, что не только икону, но даже и стол несет; стаи ворон, несмотря на все усилия, не могут лететь против ветра. Грустно, но пришлось службу отложить.
К вечеру немного утихло, и я получил возможность погулять: посетил все свои любимые места, т. е. полотно железной дороги и за ним дорожку, и обошел деревню.
У нас теперь и магазин есть свой: маркитант какой-то в свином хлеву открыл торговлю. Я подошел, спросил красного вина «удельного». У нас это вино стоит 80 коп. – 1 р., а здесь он запросил 4 р. 50 копеек. Ну,
