Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Временами союзники были не слишком откровенны в своих предпочтениях – и удивительно непоследовательны в отношении численности войск, предназначенных для финского фронта, и сроков их прибытия. 24 февраля британский министр в Хельсинки Гордон Верекер сообщил Таннеру, что к 15 апреля в Финляндию могут прибыть 20 000—22 000 солдат с тяжелым вооружением. Четыре дня спустя он пересмотрел эту оценку до 12 000—13 000 солдат, которые должны были прибыть в период с 15 по 30 апреля. 29 февраля французский министр Маньи сообщил Таннеру, что «со временем» сражаться в Финляндии будут готовы 20 000 человек. 3 марта Верекер пообещал всего 6000 английских солдат, которые прибудут в течение первой или второй недели апреля. На следующий день французский военный представитель, полковник Ганеваль, сообщил премьер-министру Рюти, что 15 000 французских и 18 000 английских солдат могут прибыть в Финляндию в период с 10 по 15 апреля. Наконец, 7 марта полковник Паасонен вернулся из Парижа через Лондон с сообщением о том, что будет отправлено 57 500 французских, британских и польских войск и первый эшелон (15 500 человек) может быть в Финляндии к концу марта. Неудивительно, что многие финны весьма скептически отнеслись к предложенной помощи!36
Было еще одно соображение, которое казалось непреодолимым препятствием: ни норвежское, ни шведское правительства не хотели навлечь на себя гнев Гитлера, предоставляя право прохода регулярным войскам врагов Германии. Англия и Франция предпринимали неоднократные, но тщетные попытки добиться их разрешения, а финны также просили Швецию уступить. Чтобы переложить бремя давления на эти Скандинавские государства и поставить под угрозу их собственный нейтралитет, союзники сделали официальное обращение Финляндии предварительным условием для отправки экспедиционных сил. В связи с графиком высадки в Норвегии 24 февраля британцы уведомили финское правительство, что обращение должно быть отправлено не позднее 5 марта – срок, который позже был продлен на неделю37.
Если бы финны последовали настоятельным просьбам союзников и обратились к ним за помощью, возможные результаты оказались бы ошеломляющими. Гитлер и Сталин, вероятно, были бы вынуждены заключить военный союз против союзников, что изменило бы весь ход Второй мировой войны. Финляндия и ее скандинавские соседи почти наверняка были бы немедленно втянуты в большую войну. Это одна из причин, по которой финны не запросили у союзников подкреплений, в которых они так отчаянно нуждались. Мнения в правительстве разделились, но министр иностранных дел Таннер предпочитал любую приемлемую альтернативу такой перспективе, а маршал Маннергейм считал, что вовлечение Норвегии и Швеции в большую войну нанесет вред финским оборонительным усилиям38.
Решая вопрос о помощи союзников, финское правительство одновременно участвовало в сложных дипломатических маневрах, направленных на открытие мирных переговоров с противником. Заявленная цель формирования нового кабинета на второй день войны заключалась в том, чтобы создать правительство, с которым русские могли бы вести переговоры. По просьбе министерства иностранных дел Финляндии поверенный в делах Соединенных Штатов в Москве передал эту информацию советским официальным лицам 1 декабря. Однако 4 декабря в ответ на предложение шведского министра московское радио передало леденящее душу заявление Молотова о том, что, поскольку Советский Союз признает только «народное правительство» Куусинена, дальнейшие переговоры с другим финским правительством невозможны. На тех же основаниях Москва в тот же день отклонила приглашение Лиги Наций обсудить конфликт. Столкнувшись с такой непримиримой позицией Кремля, финская дипломатия в оставшуюся часть месяца сосредоточилась на закупке боеприпасов у дружественных стран, и только к Новому году были вновь предприняты согласованные усилия по началу мирных переговоров39.
Дипломатическое «море» оказалось для Финляндии весьма бурным. Профинские круги в Швеции лишились своего самого влиятельного голоса 2 декабря, когда Рихард Сандлер, не сумев убедить осторожный кабинет министров присоединиться к Финляндии в защите Аландских островов, подал прошение об отставке с поста министра иностранных дел. Сменивший его Кристиан Гюнтер был бескомпромиссным нейтралистом40. Хотя Швеция впоследствии выступала в качестве посредника, она не всегда выполняла роль «честного брокера».
Финны также не могли обратиться за поддержкой к Германии, к чему они склонялись еще со времен Первой мировой войны. Хотя немецкий посол Виперт фон Блюхер симпатизировал финнам, он был полностью разочарован непреклонным отношением своего начальника Риббентропа и Гитлера. В эпоху нацистско-советского пакта Германия занимала «нейтральную позицию по отношению к России». Как сообщил Блюхеру 2 января статс-секретарь Вайцзеккер, «незащищенный фланг на востоке в настоящее время очень много для нас значит»41. Это было настолько важно, что 10 декабря Гитлер согласился на то, чтобы немецкие корабли снабжали топливом и продовольствием советские подводные лодки в Ботническом заливе. По злой иронии судьбы, сталинские подлодки потопили по меньшей мере два немецких торговых корабля и угрожали другим. Официальные лица в Берлине отказались продавать финнам боеприпасы и даже не позволили итальянцам поставлять оружие через Штеттин42. В начале декабря Риббентроп проинструктировал своих дипломатов во всех представительствах, кроме Хельсинки и Москвы, «воздерживаться от любого выражения сочувствия к финской позиции» и выражать «симпатию русской точке зрения». К концу войны недовольный Блюхер сообщал, что Германия «вызвала ненависть во многих кругах» Финляндии43.
Несмотря на шведскую робость и германскую неуступчивость, дипломатия Таннера в конце концов добилась определенных успехов. Хотя в то время он об этом не подозревал, уже 7 января появились намеки на то, что Кремль рассматривает возможность отказа от иллюзорного «правительства» Куусинена. В тот день граф фон дер Шуленбург, немецкий посол в Москве, вскользь намекнул Молотову, что финны, вероятно, готовы к переговорам. Как он отметил в своем донесении в Берлин, «Молотов, что интересно, однозначно отрицательного ответа не дал, а сказал, что для этого уже „поздно, очень поздно“…»44 Прошло три недели, прежде чем в Хельсинки было получено подтверждение этой важнейшей предпосылки мирных переговоров. 29 января Молотов через Стокгольм тайно сообщил финскому правительству, что Советский Союз в принципе не возражает против заключения соглашения с правительством Рюти и Таннера. Нарком иностранных дел также поинтересовался, на какие уступки готовы пойти финны, отметив, что после того, как – не по вине СССР – пролито столько крови, советская позиция стала жестче. Премьер-министр Рюти и министры Таннер и Паасикиви были единственными из финнов, кто знал об уступках Молотова, и только они решали, какой дать ответ. Их ответ был отправлен по тому же маршруту, поскольку Советы хотели подключить к переговорам шведское правительство. Таннер предложил принять за отправную точку позицию, на которой закончились предвоенные переговоры, и выразил готовность пойти на
- «The Soviet Story»: Механизм лжи - Александр Дюков - История
- «Зимняя война»: работа над ошибками (апрель-май 1940 г.) - Н. Тархова - История
- Война: ускоренная жизнь - Константин Сомов - История
- Проза отчаяния и надежды (сборник) - Джордж Оруэлл - Альтернативная история / Публицистика / Социально-психологическая
- Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы - Майкл Дэвид-Фокс - История
- Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941—1944 - Б КОВАЛЕВ - История
- P.O.W. Люди войны - Андрей Цаплиенко - Публицистика
- Танки в Зимней войне - Баир Иринчеев - История
- СОВЕТСКО-ФИНСКАЯ ВОЙНА - Элоиза Энгл - История
- СОВЕТСКО-ФИНСКАЯ ВОЙНА - Элоиза Энгл - История