дрянь имеет божественную природу, — сказал он. — Поэтому нам так сложно с ней бороться.
— Это, считай, такой питомец у Максвелла появился, — Агноса передёрнуло.
— Тьфу, какая жуть, — ответил я.
— Это творение создано воспалённым мозгом безумного бога Бельзияра, — мой соратник сейчас не шутил. — И нам с тобой оно пока не по зубам. Ты, конечно, избранник богини, но тут совсем другая сила.
Тут Агнос, как будто задумался и выдал:
— Нет, если бы мне столько жертв принесли…
— Спокойно. Мы не должны позволить им захватить муас. Мы не должны отдать его в их руки.
И мы жгли. Жгли и жгли. А оно накатывало и накатывало. Волны палёной плоти оплели муас. Недалеко от портала на коленях стоял высший демон. Мы как раз подлетали к нему, а я замахнулся в него огненной плетью, когда Агнос крикнул:
— Не убивай его! Портал захлопнется!
А муас уже исчез в портале, причём одним рывком, как будто его туда всосали, как макаронину.
— Убьёшь демона, портал захлопнется, и мы потеряем муас!
Но я не собирался его отдавать. Однако, когда казалось бы мы уже дотянулись до портала, и до муаса, я увидел гору трупов на той стороне. И наконец-то впервые лицом к лицу увидел Максвелла, который управлял всем этим кадавром, впитавшим в себя муас и затащившим минерал на ту сторону.
Я даже услышал его фразу, обращённую к стоящему на коленях высшему демону — что-то вроде:
— Не сын ты мне. Моего сына не смогли бы сломать.
Я рванулся внутрь портала. Мгновением позже Максвелл щёлкнул пальцами, а Агнос резко дёрнул меня на себя, так что вытащил из арки портала, как пробка из бутылки шампанского.
— Хрен с ним, с муасом, — взвился он. — Лишь бы тебя не располовинило. И меня заодно.
Я покосился на то место, где только что был портал. И увидел нижнюю половину высшего демона, который до этого стоял там на коленях. А чуть в стороне на льду лежало обгоревшее тело человека с раскинутыми руками и хохотало.
* * *
Воспалённый мозг Слободана Зорича лишь отчасти фиксировал происходящие события. Да, он помнил, как шёл внутри демонической армии, бок о бок с Вирго. Как они захватывали крепость за крепостью. Как кого-то убивали, кого-то угоняли через порталы в демонический мир.
Но его, Зорича, толком не трогали. Его как раба, как дворового пса посадили на цепь и прикрутили к муасу, чтобы никуда не делся.
Он был слишком ценным кадром, как ему сказал Вирго. Его способность добывать муас вкупе с его воспоминаниями оказались слишком ценны. Причём он мог не просто добывать муас, а добывать его у чёрта на рогах.
Он оказался слишком, слишком полезен, чтобы его убивать или отправлять на опыты. Как сказал ему Вирго: «Такая корова нужна самому».
При этом сам Зорич, находясь постоянно рядом с муасом, чувствовал, как его личные силы растут. И пусть это не было заметно с виду, но это позволило ему определить: во-первых, что постоянно им видимый и вечно сопровождающий его Вирго, непременно издевающийся над ним, это ни что иное, как ментальная закладка, когда-то ранее внедрённая в его разум. Причём ещё до того, как сам Вирго исчез.
А поверх этой ментальной закладки уже легло принуждение второго демона — Оега, как Зорич понял. И как в любых ментальных конструктах: наложение одного на другое обычно раскачивало и вводило в диссонанс оба конструкта.
Так вышло и тут.
А это уже, в свою очередь, был шанс для самого Слободана. И он шаг за шагом, кирпичик за кирпичиком, сперва построил для себя убежище в своём собственном разуме, в которое не имели доступа ни Вирго, ни Оег.
Да, он был абсолютно покорен. Он не спорил даже с самим Вирго, который постоянно сидел рядом и ржал над его попытками выстроить из воспоминаний, из чего-то самого дорогого, цельного и безопасного себе убежище.
При этом Вирго сидел тут же, на куче этого самого муаса, и со смехом говорил:
— Нет, ну если у тебя получится расшатать защиту созданную родом Максвелла, даже я тебе скажу, что ты — красавчик. Только хер у тебя что получится! Ты мне в нормальном, в здравом состоянии противостоять не мог. А сейчас ты что пытаешься сделать-то? Ни хера у тебя не выйдет, человечишка.
Но Зорич его не слушал. И всё равно продолжал делать в своём сознании тайник.
Сперва у него получился свой угол из тех воспоминаний, где он мог подпитаться силой, привести разум в порядок без давления со стороны двух демонов. Отдохнув в этом углу, он выходил и постепенно, не торопясь, начинал разбираться с плетением принуждения, которое держало его разум, как со стороны Вирго, так и со стороны Оега.
Для него это выглядело как практически идентичные по цвету влияния вокруг него. Словно его обмотали сетью, но настолько хаотично, что оставались прорехи, через которые при желании можно было прорваться. Нужно было только правильно бить в одно и то же место и постепенно, ниточка за ниточкой, распутывать этот самый клубок чужого влияния, внутри которого он оказался. Распутывать и выбираться.
Именно за счёт этого, медленно и очень постепенно, он освобождал свою волю, выбираясь из кокона принуждения.
И в какой-то момент он почувствовал, что давление сети, всегда крепкое, словно стальной трос, который он пытался разорвать едва ли не голыми пальцами, окровавленными от предыдущих попыток, вдруг ослабло. Превратилось из стальной сетки в стершуюся паутину. А такую паутину уже без особого труда можно было рвать.
Зорич понял, что у него был всего один шанс на миллион.
Когда он пришёл в себя, то увидел, что за спиной у него, каким-то ало-фиолетовым цветом полыхает портал. На него самого, как и на весь груз с муасом, надвигаются демоны — огромные рогатые твари. А с другой стороны на него летит не менее страшная тварь, окутанная огнём, с громадными крыльями и клыками.
Но это было ещё не всё. По льду к нему ползла отвратительная масса из переломанных тел, костей, крови, кусков плоти. Она накатывалась на сам муас.
Но он ничего не мог сделать, потому что был примотан к минералу, к тем самым саням, на которых его везли. Он пытался выдрать своё тело из всего этого. Но никак не мог этого сделать.
Вирго ходил рядом с ним и хохотал от всей души:
— Ну, ну! Давай,
