Наследник пепла. Книга VIII
Глава 1
У Рароговых Радмила чувствовала себя не в своей тарелке. Было много различных факторов, но одним из основных являлась зависть. Девушка видела, что Виктор сплотил вокруг себя одногруппников, которые реально стали его друзьями и чуть ли не членами семьи. У него получился личный круг доверенных лиц. И этот круг расширялся и пополнялся всё новыми людьми. Некоторые из них были незнакомы Радмиле, а некоторых она хотела бы и не знать.
Как ту же сестру Николая Голицына. Самого его она ещё не видела, но сестра — вот она. То есть по идее может появиться и сам Николай. Радмила чувствовала себя очень неуютно.
Вдобавок ко всему, она сама ушла из пятёрки Адена, потому что посчитала её слабой. Конечно, немаловажным фактором было наличие в ней Муратова, которого все считали предателем, но пятёрка Адена цветёт и пахнет, пока её жизнь рассыпается прахом!
Несмотря на всё это, Виктор ей не отказал, что само по себе характеризовало его как сильного лидера и достаточно благородного человека. С другой стороны, никак не умаляло отношение всех остальных из пятёрки, которые искоса поглядывали на неё, но при этом старались демонстративно не замечать. Понятно, что младшие девушки, та же сестра Виктора, не обращали на подобные мелочи внимания и пытались её иногда вовлечь в беседу. Но, видя, что она никак не реагирует, оставили это бесполезное занятие.
А затем все собравшиеся увидели карету на подъездной дороге, причём карету с многочисленной свитой. Из этой самой кареты вышла женщина с седыми волосами. Радмила про себя, на автомате, подумала, что огневики обычно бывают рыжими. Тем более если это Рароговы. По крайней мере, так она всегда считала. Ну, и плюс внешние черты, по которым сходство с фон Аденом чётко отслеживалось. То есть, скорее всего, это была мать Виктора, но почему-то поседевшая, держащая на руках ребёнка.
Да и к тому же она была в компании Светозарова. В сопровождении служанок и имперских гвардейцев женщина с ребёнком поднялась наверх, в господские покои.
И не совсем осознанно Радмила раскинула некую паутину, собирая обрывки ментального фона. Это была очень мягкая, телепатическая сеть без грубого воздействия. Дело в том, что грубое воздействие, скорее всего, без проблем бы заметили. В то время как подобное мягкое прощупывание — это её личное изобретение, её техника. Это сбор различных обрывков мыслей, самых громких мыслей, которые обычно выбивались из общей канвы. Именно поэтому из этих обрывков, самых громких и выбивающихся из сознания людей, она поняла, что это ребёнок, рождённый императрицей. Более того, сама императрица умерла родами.
После этой информации у Радмилы слегка заклинило сознание. До неё медленно, но верно доходила самая простая истина. Ведь её отец какое-то время действительно был близок с императрицей. То есть в последнее время он был близок из-за необходимости получить направление на поиск и извлечение муаса. Было нужно, чтобы его назначили в поездку за минералом, необходимым демонам. А до этого он целенаправленно шёл к тому, чтобы быть ближе к трону и получить возможность закрепиться в этой стране.
Если бы кто-нибудь спросил Радмилу, она бы никогда не ответила точно, когда её отец впервые разделил ложе с императрицей. Да и не интересовалась она этим вопросом. Девушка даже не задумывалась над тем, с какого момента они стали близки. Но сам факт оставался фактом. И вот в это мгновение она действительно впервые задумалась: а что, если этот ребёнок — её брат?
Конечно, понятно, что по младенцу особо не увидишь и не поймёшь. Но то, что играло в пользу этого предположения, — это то, что она чувствовала от младенца шлейф ментальной магии. Это было похоже на тихий шёпот в пустом доме, в котором нельзя разобрать слов, но ты понимаешь, что он есть. Или как завывание ветра во время вьюги, но слышно это будто из-за надёжной стены. То есть, это чувствуется на уровне эмпатии, а не на уровне слуха, разумеется.
И вот у этого младенца такой шлейф был. Нечто такое она почувствовала, и это было как будто что-то своё, родное и близкое.
Во всяком случае, очень похожего на её собственную технику, — того самого ментального покрывала, которым она собирала обрывки данных. И тогда Радмила уверилась, что вполне возможно, судьба не так печальна, как ей виделось до этого. Да, с одной стороны, казалось бы, их преследуют и шантажируют. Отец помчался выполнять приказ демонов. Даже представлять не хотелось, что будет, когда они получат этот чёртов минерал.
Но в то же время, с другой стороны, возможно, у них в семье появился ещё один человек. А точнее, у неё появился брат, и теперь она, возможно, не совсем одинока. Отец находился там, где-то очень, очень далеко, а здесь, возможно, появился кто-то, о ком нужно заботиться. У неё в душе даже шевельнулась такая уверенность, что на самом деле не всё так плохо. Всё очень даже хорошо, а жизнь налаживается.
Если у неё есть брат, она будет его защищать, несмотря ни на что. Но, прежде чем поверить в это всеми силами своей души, ей необходимо хотя бы посмотреть на него. Но при этом она видела, в каком сопровождении ребёнка унесли наверх: Рароговы, Светозаров, няньки, гвардейцы. Столько охраны она, пожалуй, не видела даже у самой императрицы.
Она решила, что сейчас напролом действовать бесполезно. Но ведь все эти люди только что с дороги. Соответственно, как только всё немного успокоится, все улягутся отдохнуть, она сможет пробраться туда и посмотреть на него.
Собственно, всё вышло именно так, как она рассчитывала. Спустя несколько часов особняк затих, все разошлись по комнатам. Сама же Радмила, ступая осторожно, чтобы ничего не скрипело и не отдавалось эхом, едва ли не на цыпочках отправилась на третий этаж, в господские покои. Туда, где она чувствовала маленькую пульсирующую звёздочку.
По пути она осторожно дотрагивалась до сознания гвардейцев и просто помогала им тихонечко отправиться в дрёму. При этом она ощущала ток жизни повсюду и присутствие людей за дверью кабинета. Её ментальные возможности различили, как там тихим пламенем домашнего очага горела Рарогова. Там же рядом сияла спокойная, светлая уверенность Светозарова. Он ассоциировался с незыблемым лучом света, основательным и ярким.
Она пробиралась всё дальше и дальше. Ребёнок был совсем уже близко. Да, вокруг него
