попробуй! Сейчас ты станешь экспресс-посылочкой! Тебя там очень ждут, на той стороне! Ты будешь самым главным поставщиком муаса для нашей демонической империи селекционеров. Куда же ты, родной? Куда ж ты выпутываешься?
— Иди к чёрту! — рявкнул Зорич, понимая, что одна из верёвок уже ослабла и порвалась. А затем в огне сгорели и остальные. Горел и он. Но для Слободана это огонь был благословенным.
Он увидел, что Оег стоит на коленях перед порталом. У него идёт кровь из глаз, из носа. Но это было неважно. Он увидел нахлёстывающую волну трупов, эту неизвестно как движущуюся лавину плоти, которая накатывала на муас. И она обязательно убила бы Зорича, если бы дотянулась до него. При этом ту же самую массу с другой стороны поливали огнём.
— Боги! Боги! — взмолился Зорич. — Если вы существуете, дайте мне хоть немного сил, чтобы хоть как-то выбраться отсюда!
Последняя верёвка, которая сдерживала его, лопнула, и он откатился в сторону, ничком упав с саней, к которым был прикручен.
В следующий момент за его спиной раздался хлопок. Но Зорич даже не повернулся на звук.
Он лежал на льду и смотрел только в низкое серое небо.
Лёд вокруг него хрустел. Слободан чувствовал холод, пробиравший до самых костей.
Но вместо того, чтобы стонать, мужчина вдруг начал хохотать — дико, до безумия громко. Но совершенно искренне.
— Боги! — вскричал он. — Я свободен! Какой же это кайф!
Вокруг него были разбросаны дымящиеся тела, которые смердели. Но Слободану было всё равно. Он был свободен. Он больше не чувствовал давления на свой разум. И даже ментального контроля в кои-то веки не чувствовал.
Он просто лежал на льду Байкала и смотрел в небо.
«Какое же оно… мать его… красивое», — думал он.
Глава 14
Первым делом я обратил внимание на хохочущее тело. Да, ошибки быть не могло, это был не демон, а самый что ни на есть настоящий человек, пострадавший от моего огня. Но его поведение явно говорило о том, что у него немного поехала крыша.
Я сначала подумал, что это один из тех магов, которых подчинил себе селекционер. Поэтому я аккуратно, сохраняя полную боеготовность, подошёл ближе.
Но человек всё ещё продолжал хохотать: громко, от всей души и ничего не стесняясь. «Точно двинулся мозгом», — подумал я. С другой стороны, если бы я вляпался в такую ситуацию, не факт, что у меня самого не поехала бы крыша.
Больше всего человеку, лежащему на льду, повезло в том, что рядом с ним не осталось живых низших, которые могли бы его разорвать. Поэтому он и мог свободно проявлять свои эмоции.
Подойдя, я подумал о том, что надо уточнить, кто именно передо мной. Вдруг знакомый? Сквозь копоть, покрывающую ожоги на его лице, это было невозможно понять. Я склонился над человеком и осторожно спросил:
— Прошу прощения… — человек замер и покосился на меня. — Извините, а вы кем будете?
И тут случилось вот что: он посмотрел на меня уже в упор, весь скукожился, после чего начал кричать:
— Вам меня больше не забрать! Этого не будет! Я не позволю! Я только что освободился от ваших ментальных пут, и больше я в них не попадусь! Нет! Я лучше сдохну, нахрен, но в своём человеческом мире, чем попрусь к вам! И хрен вы мне что сделаете!
С этими словами он откуда-то из-под себя достал кусок льда и стремительными движениями рук принялся сбивать с него куски, чтобы получить заострённый край.
— Я лучше сдохну, но сдохну свободным, — проговорил он.
Но благодаря всему этому спектаклю я понял, кто лежит передо мной. Пусть я видел этого человека всего пару раз — его характерный голос с некоторым акцентом я знал.
— Слободан Зорич? — спросил я. — Что вы творите? Остановитесь!
— А-а-а! — заголосил тот. — Ты проник в мои мысли! Ты читаешь моё сознание! Поэтому и знаешь, кто я! Но тебе меня не взять!
Он уже примерился, как проткнуть себе горло заострённой льдиной.
— Спокойно, спокойно, Слободан, — сказал я. — Это я — Виктор фон Аден.
— Да какой ты Виктор⁈ — проговорил Зорич, но при этом замер, не спеша уже протыкать себе шею. — Я Виктора помню, — уставившись на меня, сказал он. — Это был человек! А ты, кто? Посмотри на себя! Ты вообще себя в зеркале-то видел, блин?
— Нет, не видел, — ответил я. — Некогда было. Но поверьте, это я.
Зорич снова рванулся что-то сделать, но я вновь остановил его.
— У вас, между прочим, — сказал я, — дочь тут, на Ольхоне. Буквально в нескольких километрах отсюда. А вы тут собираетесь себе горло протыкать. Может быть, прекратите истерику? Я лучше вас к вашей дочке отнесу, пусть она сама с вашей протёкшей крышей разбирается.
И подумал о том, что Радмила с Тагаем действительно смогут ему помочь.
— Она, между прочим, ради вас жизнью рисковала. И сейчас с моим другом они смогут ваше сознание привести в порядок. Поэтому давайте бросайте сосульку, будем вас лечить, — я снова осмотрел лежащего у моих ног Зорича. — А то я вас случайно… слегка подзакоптил.
— Это точно ты? — с подозрением спросил Зорич, отводя от горла заострённый лёд.
— Я, я! Некогда мне тут с вами разбираться, господин Зорич, — я буквально чувствовал, как секунды утекают одна за другой. — У нас тут орды всяких недобитков шляются. Усть-Баргузин не освобождён, и Ольхон тоже не до конца зачищен. А я тут вас уговариваю, вместо того чтобы делом заниматься. И ведь не бросить ведь, Радмилу жаль!
И вот только теперь орудие, которым хотел воспользоваться Зорич, выпало из его руки.
— Вы сейчас главное ничего не бойтесь, — сказал я. — Но мы вас должны доставить быстро, поэтому будет немного необычно.
В этот момент рядом со мной появился Агнос и уставился на Слободана.
— Привет, — сказал он. — Я бог Агнос.
Зорич замер.
— Ну, точно рехнулся, — проговорил он через некоторое время. — Вот уже и драконы теперь мерещатся. Это точно диагноз, — и Зорич перевёл взгляд на меня.
— Ничего-ничего, — сказал на это мой спутник. — И тебя вылечат, и меня вылечат, всех вылечат. Полетели на Ольхон.
Я посадил Слободана перед
