простоя.
Кощей был изрядно подвыпивший, но довольный и нацелованный. В двух пакетах он нёс еду, в третьем звенели бутылки. Через плечо и под мышку второй руки была повязана тряпка, там хранился круглый хлеб и сложенные в деревянные мисочки блины. За спиной висела домра.
— Чего ждать-то, брат Медведь, — дыхнул на него сладко-кислым ароматом медовухи Кощей, выгружая в общий маленький сундучок мешочек с медяками, — поехали счас. Уж сил моих больше нету терпеть этих кровососов. Да и на свободу хотса. За стены. По дороге дороженьке пролететь, ветром гонимый, словно сокол свободный. А? Разве тебе не охота, брат Сила?
— Дак, четвёртый час, брат Кощей. Пока до врат доедем, темно будет, — пробурчал Медведь, а сам почувствовал острое желание побыстрее выехать на большак, что вился широкой змеёй где-то там, за высокими столичными стенами. Впрочем, ему всё равно когда ехать. Кони завороженные довезут куда надо. Вот только не так спокойно за стенами Стольца, как здесь.
— Поехали, — махнул рукой Скоморох, укладывая аккуратно в чехол домру. Самую любимую женщину. — Заговорю коней на Дальустье. Защитный знак сейчас нарисую: и от демонюк проклятущих, и от бандюков — гондонов штопанных гнилыми нитками, чтоб им пусто было-та. Да и побегут мои коняшеньки резвее, чем по улицам Большой Столицы. Тут же ограничение, сам понимаешь.
— Ну добре, — кивнул Медведь башкой.
К огромным воротам, врезанным в высоченный, разрисованный знаками защиты частокол, они подъехали, когда солнце село. Правда случилось бы это раньше, ежели б они не простояли с полчаса на переезде: длинный состав, звонко гудя и пыхтя столбами сизого, вонючего дыма медленно тащился через широченную улицу, и жуткие глазищи взирали на них, подрагивая и порой даже меняя цвет.
Когда подъехали пришлось ещё около часа простоять в очереди на выезд, а когда, наконец, подобрались к широкому проходу, ведущему из города, будочник осмотрел телегу, спросил про один из знаков, осведомился у Медведя в уме ли он и в здравой памяти, раз отправляется ночью за стены Стольца. Стандартные вопросы, чтобы потом не было проблем, типа, нас никто не предупреждал. Сила ответил, что да, при уме и здравой памяти, и знает куда и зачем едет. Показал мечи, стражник быстро справил на них бумагу, про которую Сила забыл. Затем махнул рукой на протянутые Могильщиком документы и позволил ехать, пожелав хорошего пути.
Мёртвые кони проехали широкий проём, отбив копытами очередь по хорошему деревянному настилу, пробежали ещё метров двадцать дальше от стены и мягко повернули в сторону, выехав на старую, заснеженную дорогу. Сила посмотрел на врата, что тянулись десятью створками-окнами вдоль стены, отметил их яркость и горящие огнём знаки защиты бледных колдунов, затем взял вожжи и стал придерживать резвых скакунов, потому как и на этом широком тракте движение, пока что, было затруднено. Через несколько километров, как он и думал, телег, повозок, фургонов и одиноких путников поубавилось, и даже караваны сошли на нет. И тогда Могильщик приспустил вожжи, и мёртвые кони побежали быстрее, по очищенной от снега старой дороге, истыканной ямками и ухабами, но ещё хранившей, почему Сила не знал, вид той эпохи, когда ещё не было Луны Леи и Конца Света.
Междуглавие
Когда-то давно, может до начала нового летосчисления, а может уже после, под Константинополем, частично отстроенном после Конца Света на руинах бывшей цивилизации именовавшейся тогда Турцией со столицей Стамбулом, люди прорыли под землёй настоящий подземный город, в народе до сих пор именуемым Землянкой. Говорят русы дали ему такое название, когда прибыли на помощь местным жителям, для того, чтобы огородить их от демонов, от которых люди прятались под землёй. И для того, чтобы построить стену вокруг города, тогда ещё даже и не помышлявшего о таком величии, какое он имел сейчас.
Впрочем, говорили много, но истина как всегда была укрыта.
Стену построили из невысокого, но прочного дубняка, завезённого из Светлорусии, затем, заменили на каменную, ибо негоже было великим византийцам за срубом жить, ведь частокол это инженерия нечестивых русов. Потом, когда Константинополь стал расширяться и уже прославляться своим величием и торговыми путями, как бывало в стародавние времена, стену пришлось несколько раз отодвигать дальше, заполнять пустоты новыми каменными блоками. Благо камня под Константинополем было достаточно. Пусть и мёртвая земля то была, пусть и упал когда-то давно туда дьявол, принесший немало разрушений, однако сырьё там было что надо.
Когда вокруг тогда ещё небольшого городка появилась стена, о Землянке народ позабыл. Вспомнил позже, но забрасывать землёй или камнями сеть подземного города никто не спешил. И когда Византия расцвела в своём масштабе и стала довольно крупным государством, Землянку стали использовать в качестве лабораторий, тюрем, пыточных и даже комнат для казни, от чего историки, исследователи и научные деятели до сих пор приходили в ужас и всеми силами пытались придать Землянке статус архитектурного памятника. Но по довольно сомнительным причинам, исследователей и историков игнорировали, потому как был подземный город под юрисдикцией Церкви, которая правила Византией железной рукой вот уже как шесть столетий. И спорить с ней было опасно и совершенно бесполезно.
Зачем их привели сюда, Антоний не мог сказать точно, лишь имел небольшие предположения. Задавать вопросы даже и не думал, поход по лабиринтам ничего опасного не представлял, а побывать в закрытом историческом месте, о котором он много слышал и даже читал, очень уж хотелось. Смотреть особо не на что было, это не личные покои верховного архиепископа и не коридор, украшенный золотом, ведущий в эти покои. Это были всего лишь камни, где-то земляные проходы, деревянные подпорки, лестницы, уводящие на приличную глубину и поднимающие на поверхность, в высокие башни. Несмотря на то, что исторический памятник превратили в чёрт знает что, церковь поддерживала тут чистоту и порядок, и видно было реставрировала многие настенные рисунки, однако, некоторые были затёрты и уничтожены. Правда о прошлом была под запретом. Потому Антоний ведал лишь той скудной информацией, которую ему вложили в голову монахи храма, навязывая свою истину: они говорили, что мир уничтожили злые маги, которых подослал Дьявол, и что мир спасли рыцари Истинного Креста, потомки которых сейчас охраняют личные покои верховного архиепископа. Антоний, прожив несколько десятков лет в Османии слышал другую версию, и та версия прославляла османцев и их великих воинов так же, как византийская, потому к новой вариации отнёсся с присущим ему скептицизмом, предположив, что византийские воины Истинного Креста были скорей всего именно теми рыцарями, что прятались под землёй, вот в этих лабиринтах.
