меня чуть было не зарубили мечом, но прекрасная кираса и острый меч спасли меня от смерти и даже просто ранения.
Затем наш гелион новобранцев справился-таки с всадниками и пришел к нам на помощь. Мы отбились от врага и Залмоксис собственноручно зарубил Гиесма, все время пытавшегося пробиться ко мне с отчаянной храбростью безумного фанатика.
Вроде бы все было в порядке, вот только женские центурии понесли большие потери. Я вытер грязное лицо и подошел ближе, чтобы узнать, кто пострадал. Вздрогнул, когда увидел безжизненное красивое лицо и золотистые волосы, рассыпавшиеся по земле. Не эту ли руку я не так давно держал, не эти ли глаза целовал. Передо мной среди других раненых и убитых девушек и женщин лежала Альбина, кровь текла у нее из ран на груди и голове.
Я сразу вспомнил, как сказал ей слова о расставании и о том, как она неправильно меня поняла. Я ведь хотел ей объяснить, что все совсем не так, как она подумала. Но все не нашел времени, а теперь уже и поздно. Эх, такие поразительно красивые девушки не должны воевать в далекой стране и умирать на поле боя, а должны оставаться в солнечной Италии, выходить замуж и рожать детей.
Раненых и убитых унесли, но долго горевать мне не удалось. Мои легионы пошли в атаку, потому что там, у стен города, сражение вошло в решающую стадию. Архитронито подавили своим огнем катапульты на стенах и продолжали обстреливать город, чтобы морально подавить противника. И похоже, им это удавалось.
Как только мои легионеры, последний резерв, тоже направился в бой и атаковал врага с флангов, враги начали разбегаться и стараться проникнуть обратно в город. Там уже под огнем моих пушек развалилась часть стены и были проломлены ворота. Ну что же, видя, что враг бежит, мои воины усилили напор и вскоре варвары действительно окончательно оказались сломлены и помчались назад, под защиту городских стен. Мои воины преследовали их по пятам,не давая ни малейшего шанса на пощаду.
Вскоре враг побежал повсеместно. На плечах отступащего врага мои солдаты ворвались в Виндобону и продолжали гнать и избивать вражеских воинов уже на улицах города. В преследование включились все солдаты, даже наша немногочисленная кавалерия и стрелки, которые метали стрелы в спины отступающего врага. К полудню битва была окончена и враг полностью разбит. Мы разыскивали Одоакра, но его не осталось посреди выживших. Вскоре Парсаний отыскал его труп и притащил его окровавленную голову.
Вождь мятежников сражался до конца и пал в бою, как и подобает воину. Что же, Ариадна, я не виноват, что так случилось. Хотя, если бы он попал мне в руки, сомневаюсь, что я бы пощадил его.
Вслед за своими войсками я вошел в город и запретил его грабить и разрушать. Земли ругов и остготов, включая Салону, теперь входили в мою империю, вернее, я восстановил наше владычество над ними. Теперь здесь следовало разместить гарнизоны, снова усилить оборонительные сооружения, потому что город, как и раньше стал форпостом наших земель на северо-восточных границах империи.
Следуя логике завоеваний, мне теперь нельзя останавливаться на достигнутом. Для того, чтобы предотвратить нападение варваров, мы должны продолжать следовать той же политике, что и начали и добиваться того, чтобы война велась на территории противника. Лучше там, чем на нашей земле.
Потому что если мы расслабимся хотя бы на минутку, то уже в следующее мгновение и глазом не успеем моргнуть, как варвары снова будут безнаказанно разгуливать по нашей земле. Поэтому мы и должны продолжить экспансию на север Европы. Там нас ждут, кстати, набирающие силу королевства викингов. Вот с кем в будущем предстоит столкнуться моей набирающей силу империи.
В общем, я не разрешил солдатам заняться грабежами, а наоборот, объявил, что город снова становится собственностью империи, а им будет выплачена щедрая награда. Вместо грабежей и разрушений солдаты, наоборот, занялись восстановлением города, а я устроил временную резиденцию во дворце короля ругов, Фелетея. Он кстати, тоже пал в бою, также как и лидер лангобардов Альбоин.
Да, в сегодняшней битве варвары не досчитались многих своих храбрецов. Теперь мне предстояло заменить вакуум власти в этих местах. Если кто и предполагал наивно, что война в этих местах закончилась, то он глубоко ошибался. Все только начинается.
Впрочем, первым делом я выслушал донесения Парсания о делах в других регионах моей империи, теперь и вправду становящейся большой державой. В Италии снова поднимают голову лидеры партий аурумов и аргентиев, они уже почувствовали вкус власти и желают большего. Ничего, скоро я вернусь и устрою им хорошую взбучку.
— Кроме того, прибыли гонцы от Годегизеля, одного из военачальников бургундов, — рассказывал Парсаний. — В самое ближайшее время их король может умереть и он просит помощи в войне со своим братом Гундобадом. Мы ведь обещали ему денег. Вот он их и просит.
— Все верно, — ответил я. — Пошли половину того, что он хочет. А остальную отправь его брату Гундобаду. Пусть они начинают вести войну против друг дурга. У вестготов все в порядке?
— Да, они сидят тихо и не высовываются, — подтвердил Парсаний. — Также сообщения о помощи прислали мавританцы. Против них объединились гетулы и гараманты. Одним им не выстоять.
— Отправь им тоже деньги, — сказал я. — Сумму я тебе скажу позже. Пусть они начинают войну. Надо бы подыскать им еще союзников. Может быть, те самые аусторции согласятся помочь гетулам? Они хорошо расположены, если ударят в тыл гарамантам, когда те уйдут на войну с гетулами, мало не покажется. Зато потом, когда гараманты вернутся, они отобьют свои города, но смута будет посеяна. И самое главное, Карфаген останется целый и нетронутый.
— Хорошо, — записал Парсаний и наклонил голову. — А теперь самый главный вопрос, доминус. Что мы будем делать с Константинополем?
— Как что? — удивился я. — Они должны ответить за это нападение. А для этого мы должны напасть на них и захватить.
Парсаний так изумился, что подавился и закашлялся. Я снисходительно похлопал его по спине и продолжил:
— А что ты думал, я спущу им эту шутку с гепидами? Конечно же, нет. От тебя мне требуются следующие действия. Первое, ты должен прислать императору Зенону просьбу о помощи от моего имени. Мол, мы теперь собираемся воевать с лангобардами, а потом с алеманнами, так что мы снова нуждаемся в деньгах и воинах. Пусть думает, что мы увязли в местных
