Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Скажите, сестричка, что здесь происходит?
— Вам надо лежать смирно. Нам нельзя говорить об этом раненым, — с эстонским акцентом ответила сестра.
— Все равно мы узнаем. Как ваше имя?
— Минна.
— Минна, дорогая, ну пожалуйста, скажите! — Букоткин умоляюще посмотрел на сестру.
— Госпиталь переезжает на Церель. Теперь идите в палату.
Поблагодарив, Букоткин направился к своей палате, но, когда Минна скрылась в перевязочной, повернул обратно и постучал в дверь начальника госпиталя.
— Я прошу вас выписать меня.
— Как же я вас выпишу? На вас живого места нет! — удивился начальник госпиталя.
— Все равно выпишите. Не такое время сейчас, чтобы разлеживаться.
— Не выпишу, и не просите.
Отчаявшись, Букоткин решил дозвониться до коменданта. Наконец его соединили.
— Не выписывают, товарищ генерал.
Боясь, что генерал не дослушает, Букоткин торопливо убеждал Елисеева, что совсем здоров. Но Елисеев выслушал молча. Потом в трубке послышался его глухой голос:
— Я позвоню начальнику госпиталя.
Через полчаса Букоткину вручили направление.
Повеселевший, он вышел из кабинета, нашел сестру-хозяйку и получил обмундирование. По пути к штабу на узких улочках ему попадались перегруженные машины, повозки и даже трактор с прицепом. Все двигалось на запад — к полуострову Сырве.
В штабе Букоткин направился к начальнику артиллерии за назначением, но тот был где-то на батареях. Букоткин походил по пустым коридорам, потом его вызвали к оперативному дежурному.
— Вам приказано выехать к капитану Стебелю. Сейчас все к нему эвакуируются. Кстати, заберите своих подчиненных во дворе.
— С сорок третьей батареи? — удивился Букоткин.
Обрадованный, он выбежал из дежурной комнаты. Во дворе, под ветвистой липой, на скамейках сидели усталые краснофлотцы его батареи — люди, о которыми он сражался. Силы вдруг покинули его, и он не смог тронуться с места.
— Дубровский! — узнал он кока.
Дубровский вздрогнул, повернул на окрик лицо с рассеченной щекой и встал со скамейки.
— Товарищ командир?! Вы?! — В следующее мгновение он бросился к Букоткину: — Думали, не придется больше свидеться. Ведь мы с того света, можно сказать, пришли…
Подбежали и другие краснофлотцы. Букоткин каждому жал руку, обнимал, что-то говорил. Вот они снова с ним, его питомцы, его лихие и бесстрашные артиллеристы, не дрогнувшие в неравной схватке с врагом. Но как их мало осталось! Всего четырнадцать человек…
— А где остальные?
— Остальные… — замялся Дубровский, — остальные, товарищ командир, погибли при прорыве. А раненые попали в плен. В общем, точно мы и сами не знаем…
Из рассказа краснофлотца Букоткин узнал о последних часах 43-й береговой батареи и о прорыве из окружения.
…Капитан Стебель приветливо встретил батарейцев и пригласил своего боевого соратника к себе в комнату, которая находилась в первой башне. Командир 515-й батареи был на несколько лет старше Букоткина. Широкое, почти круглое лицо, толстые губы, голубые глаза, застенчивая улыбка — все говорило о добродушии и спокойствии прославленного артиллериста, батарея которого уже два раза упоминалась в сообщениях Советского информбюро. Букоткину показалось, что Стебель внешне совсем не изменился, разве только складки возле уголков рта углубились. Последний раз они встречались в начале войны в Курессаре, когда отправляли свои семьи на Большую землю. Потом изредка говорили по телефону до того злополучного дня, когда гитлеровский десант обрушился на 43-ю батарею. И вот снова встретились.
— Куда теперь? — поняв состояние Букоткина, спросил Стебель.
— Не знаю.
— Хочешь ко мне? Должность помощника свободна. Командир первой башни совмещает. С начальством договорюсь…
Зазвонил телефон. Стебель торопливо снял трубку.
— Объявляйте воздушную тревогу, — приказал он и пояснил Букоткину: — Бомбардировщики летят курсом на батарею.
Букоткин услышал далекий, точно подземный, глухой взрыв. Через минуту взрывы стали доноситься отчетливее: бомбы падали вблизи башни.
— Полтора месяца бомбят ежедневно, — сказал Стебель. — Нашу ложную батарею каждый раз в щепки разносят. И хорошо! Обе стороны довольны.
Налет так же быстро прекратился, как и начался. Стебель предложил. Букоткину осмотреть его хозяйство. Они вышли из первой башни, зашли на вторую, потом свернули на тропу, которая, извиваясь через лес, кратчайшим путем вела от башни к центральному посту и командному пункту батареи.
День обещал быть солнечным и жарким, хотя первое дыхание осени уже чувствовалось по обильной холодной росе, по желтизне листьев березок и орешника. На прозрачном голубом небе — ни облачка, не по-осеннему спокойно и море. Его синяя бескрайняя гладь застыла в лесистых берегах, и сейчас оно напоминало тихий деревенский пруд.
Тишину утра нарушил раздирающий вой сирены: на батарее опять объявили воздушную тревогу. Стебель и Букоткин ускорили шаг. Послышался рокот фашистских бомбардировщиков. Их было около двадцати. Когда первая бомба гулко хлопнула в районе ложной батареи, Стебель и Букоткин входили уже в центральный пост. Там, в оперативной комнате, были комиссар батареи старший политрук Беляков и командир первой башни лейтенант Червяков.
— Второй налет за утро. Неспроста, по-моему, это. Что-то задумали фашисты, — озабоченно проговорил Беляков.
— Посмотрим, — спокойно ответил Стебель. Он взял со стола лист бумаги и передал его Букоткину: — Вот весь наш боезапас. Начальник артиллерии приказал экономить. Пополнения не будет…
— Да-а, — задумчиво протянул Беляков. — При такой активности немцев больше месяца не продержимся.
— Кончится боезапас — взорвем батарею и пойдем на сухопутный фронт, — сказал Червяков.
— Взорвем! — возмутился Стебель. — Не для того мы ее строили. — Он нервно прошелся по маленькой комнате и остановился перед Беляковым: — Здесь будем биться до последнего патрона. Ясно? Никуда отсюда не уйдем. Так всем и передай.
Беляков впервые видел командира батареи таким возбужденным. Обычно Стебель всегда был спокоен и несколько флегматичен, что порой не нравилось комиссару.
Второй налет продолжался около часа. Когда «юнкерсы» улетели, с боевых постов начали поступать доклады.
— На батарее никаких повреждений нет, — доложил командир первой башни.
— Ясно? А вы — взрывать, — усмехнулся Стебель.
Букоткин понимал состояние Стебеля. Он сказал бы то же самое сейчас. Ведь гарнизон полуострова Сырве не продержится и двух дней без огневой поддержки 315-й башенной батареи. Да и Ирбенский пролив она держит на замке. Фашистские корабли не смогут доставлять грузы в Ригу, пока на батарее имеется хоть один снаряд.
Два дня, которые прожил Букоткин у гостеприимного командира 315-й батареи, показались ему вечностью. Он с завистью наблюдал за работой артиллеристов. Ходил на ложную батарею к своим краснофлотцам. Он не мог сейчас, когда каждый человек был нужен на передовой, сидеть без дела. У него вскрылись раны, ноющая боль не давала покоя, он хотел скорее заняться настоящей боевой работой, чтобы не слечь. Теперь он не отходил от телефона, звонил в штаб. В конце концов ему предложили обследовать армейские полевые батареи и ознакомить командиров с правилами стрельбы по морским целям.
— Тереби Харламова. Просись на двадцать пятую батарею в бухте Лыу, — посоветовал Стебель. — Там командир еще не назначен. Соседями будем.
На другой день, вернувшись из поездки на полевые батареи, Букоткин позвонил начальнику артиллерии. На его просьбу Харламов ответил неопределенно. Но Букоткин стоял на своем, и Харламов сдался:
— Доложу генералу. Вечером сообщу.
Не дождавшись ответа, Букоткин отправился в штаб.
— Вам трудно будет командовать в таком состоянии, тем более что батарея еще не вошла в строй, — сказал Елисеев.
— Справлюсь, товарищ генерал! Я здоров, — уверял Букоткин. — Краснофлотцев батареи знаю: я начинал там службу командиром огневого взвода. — Букоткин умоляюще поглядел на Харламова, но тот в ответ только пожал плечами.
— Добро! — наконец нерешительно произнес Елисеев. — Приказ о вашем назначении я подпишу.
Букоткин облегченно вздохнул. Он плохо слушал, о чем говорил генерал, мысленно был уже на новой батарее, где ему снова предстояло сражаться с врагами.
Из штаба он проехал к Стебелю, забрал своих краснофлотцев и, не теряя времени, направился к бухте Лыу. Их встретил молодой инженер и старшина батареи сверхсрочник Воробьев. Узнав, что Букоткин назначен командиром батареи, они повели его на огневую позицию.
— Пока готово к отстрелу одно орудие. Второе смонтируем через неделю.
Букоткин внимательно осмотрел деревянное основание и его крепление со станком орудия.
- Очерки секретной службы. Из истории разведки - Ричард Роуан - Прочая документальная литература
- Стратегия и тактика в военном искусстве - Генрих Жомини - Прочая документальная литература
- Карательная медицина - Александр Подрабинек - Прочая документальная литература
- Дело командующего Балтийским флотом А. М. Щастного - Сборник - Прочая документальная литература
- Балтийский флот в революции. 1917–1918 гг. - Кирилл Назаренко - Прочая документальная литература
- 500 дней поражений и побед. Хроника СВО глазами военкора - Александр Коц - Военная документалистика / Военное / Прочая документальная литература / О войне / Публицистика
- Гибель парома «Эстония». Трагедия балтийского «Титаника» - Ютта Рабе - Прочая документальная литература / Публицистика
- Блокада Ленинграда. Полная хроника – 900 дней и ночей - Андрей Сульдин - Прочая документальная литература
- Крах плана «Барбаросса». Сорванный блицкриг. Том II - Дэвид Гланц - Прочая документальная литература
- В. И. Ленин и ВЧК. Сборник документов (1917–1922) - Владимир Ленин - Прочая документальная литература