пришлось блуждать в густом золотом сиянии несколько дней. С того момента по ночам от матери исходило едва заметное золотистое сияние, а самой ей снились яркие сны. О них она рассказала лишь мне.
Несколько лет мы жили спокойно. Небеса странно переливались золотом, иногда появлялись странные путники, выглядящие точно не от мира сего. Шаман говорил, что это вернувшиеся из Хорренха духи. Мы встречали их, кормили. Иной раз они даже не умели есть и набивали рот так, что едва не задыхались, или ходили под себя, отчего их отмывали и переодевали, как детей. А потом они, как один, покидали нас… До нас доходили слухи, что не везде эти гости были добродушны и безобидны. Начали происходить странные, а порой и страшные события. Постоянно тряслась земля, птицы падали с неба мертвыми, горели леса и соседние общины. За неделю на месте, где едва виднелся зеленый холм, могла вырасти скала до облаков. Да и люди стали не такими, как раньше. Другими… Дочка моего брата Моллуда как-то разожгла костер, просто пожелав этого. Тетушка моя научилась перешептываться с птицами, а брат мог день и ночь охотиться, не прикрывая глаз. Собака моя ни с того ни с сего вдруг потеряла шерсть, но стала послушна, будто понимала, о чем я говорю, хотя и прожила она после того недолго. И пусть много чего необычного происходило вокруг, мы продолжали жить, чтя традиции. Шаман молился за нас предкам, мужчины охотились, занимались скотом и землей, женщины рожали детей, а меня, подросшую девочку, готовили к браку – я понравилась Маркду, сыну шамана. Через нас проезжали люди из соседних общин вроде Высокого леса, холмов Ульхирра, поселения Дунуй или общины Водяных Лошадей. И они рассказывали все более пугающие вещи: по окрестностям бродят безобразно-зловещие создания, пожирая людей, а порой общины пропадают полностью, потому что на них нападают другие люди.
По осени напали и на нас. Их звали прислужниками юстуусов. Юстуус – это дух, демонэ, вернувшийся в мир живых из Хорренха. Шаман уверял, что они могут быть нашими предками. Но точно ли это были они? Теперь я понимаю, что нет. Нельзя быть таким жестоким к собственным потомкам, даже если не все они чтили обычаи. Енрингред, мой любящий брат… Пользуясь покровом ночи, он пытался вывести свою жену с ребенком, матушку и меня за пределы поселения. Ничего не получилось… Его ребенка убили. Брат не дался прислужникам, погиб за нас в бою, а подле него осталась раненой и моя матушка. А меня с его женой… Всех нас, кто не убежал, согнали в кучу и повели за собой, оставив не похороненными трупы наших братьев, отцов, матерей, сестер и детей.
Дейдре часто задышала от воспоминаний, которые ожили перед ее глазами. Она едва не подскочила с камня, но сдержалась, не желая показывать свою впечатлительность. Дракон так и не шелохнулся. Придя в себя, Дейдре продолжила рассказ:
– Нас со связанными руками вели несколько дней и ночей по равнинам. Подошли мы к огромным горам, выросшим непонятно откуда на месте общины, куда мои матушка и брат отправлялись за женой. Этими горами был дом духов предков, прозванный ими же дворцом. Сейчас он обвален и обитаем лишь тенями, но раньше… «Эти золотые дворцы вырваны нашими божественными духами из глубин земли», – твердили наши захватчики с придыханием. Внутри гора сверкала златоносными рудами, переливалась в гранях драгоценных камений, и залетавший внутрь ветер вмиг теплел и делался летним. Там всегда горел ослепительно-яркий свет, а его источником были стены, расписанные нашими обрядовыми молитвами. Божественные духи… Так назвали их… Когда нас завели внутрь, наши окоченевшие из-за холода тела обогрелись. Всем на миг почудилось – беды закончились. В таких светлых и величественных залах мы обретем блаженство… Но потом мы вспоминали убитых, размозженные копытами тела, горящие соломенные крыши – и чувства наши смешивались… Благоговение перед теми, кому мы молились, переплеталось с темнейшим горем.
И все-таки Дейдре потеряла над собой контроль. Она недолго посидела в полном молчании в окутывающей тишине и темноте, где лишь едва были различимы очертания дракона. Тот, провалившись в дремоту, неожиданно пробудился и посмотрел на рассказчицу, точно требуя продолжения истории.
– Говорили, нам выпала честь уподобиться божественным духам. Духам нужны лишь юные и молодые, без увечий или недостатков, с красивыми, чистыми лицами… И нас, столько человек, сколько пальцев на ногах и руках, отобрали и оставили в большой теплой комнате. Нас накормили сладчайшими фруктами, вкуснейшим мясом, после чего дали отдохнуть. Нас обмыли. Переодели, повели по дворцу. Потолки там высились до неба, стены сочились солнцем. Нам довелось увидеть набитые до верха сундуки с алмазами, изумрудами и жемчугами, дивные украшения, мечи и кинжалы с разбухшими от яхонтов рукоятями.
– Так, значит, это горы Офурта… Я ползал там несколько десятилетий… Темные пещеры без жизни… – прошипел дракон, все-таки удивленный рассказом.
Дейдре обрадовалась, что ей удалось завладеть его вниманием.
– Да, это они! Но тогда они были другими! И там жило столько людей, прекрасных и стройных, сколько я никогда не видела. Вот столько… – девушка показала свои десять пальцев много раз, не умея считать. – У них были блестящие струящиеся одежды, золотые браслеты, серьги и обручи. В одних залах они пили брагу из нескончаемого рога и ели мясо кабанов, чьи кости оживали и становились новым кабаном. В других залах непрестанно танцевали и пели, а в третьих – сливались в страсти. Пока мы шли, эти люди подходили и угощали нас. Мы миновали зал за залом с открытыми ртами. Жена Енрингреда расплакалась от счастья, что нам уготовили такую прекрасную жизнь. Она уже позабыла к тому моменту о своих муже и ребенке, до того восхитилась.
– И я ее понимаю, – сказал дракон. – Это похоже на сказку, Дейдре. Уж не выдумала ли ты эти волшебные подробности?
– Думаешь, я рассказываю сказку? Я говорю все, как помню… Но если ты называешь это сказкой, пусть будет сказкой!
– Хорошо, продолш-шай, – прошипел дракон. – Невероятны были те времена. Куда же вас повели?
– В очень большой зал. Там, окруженную ярчайшим светом, мы увидели дивную птицу. Она была огромна, до самого потолка, очертания ее неясно подрагивали, как у облачка. Птица неторопливо обернулась к нам и… Я никогда не забуду эти глаза, тысячи глаз! Наши ноги подкосились. Перед нами был юстуус, божественный дух! В своем величии он пылал живым огнем, таким, к которому хочется протянуть руку. Он раскинул свои крылья от одного края зала до другого, воспарил ввысь без единого движения, не отворачивая глаз, которые не мигали, а напоминали странные костры, будто скопление солнц.
– Фойрес… Это он…
– Да, так его и звали прислужники. Божественный дух Фойрес.
– Получается, за вш-ше годы у него было одно имя, – дракон переложил шею поудобнее. – Он не менял их, лиш-шь пропал из летописей на несколько веков, чтобы потом вернуться. Но почему?
Дейдре пожала плечами: она не знала. Для нее этих веков не существовало, она провела их во снах.
– Продолжать? Прислужники рухнули на колени, а божественный дух подлетел к нам, – произнесла она, поправив подол рубахи. – Ни разу его крылья не дрогнули в движении. Он вспыхнул куда более ярким огнем. Мы ослепли, взмолились в осознании собственной ничтожности перед этим пламенным величием и всесилием, способным сотворить такие чудеса. – Дейдре вздохнула. – Но нам не причинили вреда… Сложив крылья, божественный дух слился с одним из прислужников. Глаза того стали как костер. Прислужник поднялся. С радушной улыбкой он погладил по волосам мою сестру, что расплакалась в порыве чувств. В душе у нас разлилось тепло. Жест божественного духа был добр. Мы же сами не поняли, как уснули. Проснулись уже в другом месте: светлом, но холодном, как зимний день, где стены дышали льдом. Мои пальцы окоченели. Я не могла ими пошевелить. Все мои близкие, как и я, лежали на каменных алтарях. Знал бы кто, сколько крови прольется на них… На нас надели балахоны, расшитые каменьями, такие же, какой был и на тебе, Уильям. В свете стен все это переливалось
