Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да не очень, — ответил сын, подбираясь к намеченной ветви. — Очереди. В Москву черт-те откуда за продуктами едут… Знаешь анекдот: что такое — длинное, зеленое, пахнет колбасой?
Отец предварительно улыбнулся и сказал:
— Ну?
— Тульская электричка…
Отсмеявшись, вздохнул:
— Тут та же песня… Знаешь, какая у нас колбаса самого высшего сорта?
И сощурился, хитро глядя. Плетнев знал, но ему не хотелось отнимать у него радость.
— Ну, какая?
— Первая конная имени Буденного! — отрезал отец, чтобы с удовольствием принять смех сына. Потом вздохнул. — Конечно, что говорить… Заказы — дело большое.
Из распахнутого окна веранды выглянула Валентина.
— Саша! Иди скорей! Лиза звонит!
Улыбаясь, Плетнев молча допиливал ветку.
— Слышишь, нет?! — не унималась она.
— Слезай уж, чего ты там валандаешься! — сказал отец.
Когда Плетнев вошел в комнату, Валентина в цветастом платье стояла у стола. Косу она уложила вокруг головы, а сама была румяная и розовая как молочный поросенок.
— Да ты что?! — говорила она в трубку. — Вот это да!.. Поздравляю!.. Ну все, вот тебе Саша…
— Валька! — удивленно сказал он, оглядывая ее. — А ведь ты уже невеста!
Она фыркнула и покрутила пальцем у виска.
— Опомнился!
Плетнев закрыл мембрану ладонью.
— Ты как с братом разговариваешь! Между прочим, я тебя просил не говорить, что я приехал! Все равно я завтра уезжаю!
— Я и не говорила! — нахально соврала она.
— Ага, не говорила!.. — нехотя поднес трубку к уху. — Алло!
* * *Они медленно шли по неширокой тихой улочке, на которой Плетнев вырос. Справа в прорехах садовой зелени виднелась где голубая, а где сине-черная глыба моря. Там, где к ней приближалось закатное солнце, глыба кипела золотом.
Он посматривал на Лизу и понимал, что она осталась такой же милой, какой была прежде. Курносая круглолицая девушка двадцати двух лет. Несколько трогательных детских веснушек. Стриженые светлые волосы. Взгляд открытый, ясный, наивный. Ни дать ни взять — комсомолка. Но говорит немного игриво, по-женски. Иногда ни с того ни с сего обижается… Что-то рассказывает — так, будто он должен быть в курсе всех последних местных событий… громко поражается, если вдруг Плетнев чего-то важного не слышал.
Говорила Лиза быстро, горячо, спеша удивить его новостями — но все сказанное казалось Плетневу заранее известным, и оттого, что приходилось подтверждать ожидаемое ею удивление кивками и улыбками, ему вовсе не становилось радостно, а, наоборот, томила неясная тоска.
Да и вообще он не чувствовал радости от встречи — ни сейчас, после долгой прогулки, ни в первую секунду, когда встретились, как прежде, у почты под часами. Лиза осталась точно такой как была, а он теперь не испытывал нежности к ней. Следовало, вероятно, заключить, что сам он переменился за те полгода, что прошли со времени их разлуки. Он вышел из самолета на родную землю — и все, чем жил последние месяцы, стало казаться невозможным в реальности, небывалым, а воздух родины был свежим, настоящим!.. Сейчас он понимал, что Кабул действовал как наркотик. Навеянный им сказочный восточный сон был настолько ярче мирной жизни Союза, что именно сон казался теперь явью, а истинная реальность на его фоне выглядела тусклой, пресной и довольно печальной.
— А Леночку Корзинцеву помнишь? — спросила она.
Плетнев старательно сморщился и закатил глаза.
— Ну Ленку же Корзинцеву! Она на год старше меня училась! За ней все мальчишки бегали!
— Рыжая, что ли? — уточнил он.
— Ну какая же рыжая! Рыжая — это Флюрка Согдиева! Она вышла за Кешу Корнилова, они в Ставрополь уехали. Леночка Корзинцева! С глазами вот такими синими! Помнишь?
— С глазами? М-м-м… Нет, не помню.
Лиза топнула ногой.
— Ой, ну ладно! Так я и поверила!.. В общем, неважно. Короче говоря, у нее уже двое детей. А муж пьет. Представляешь? — она сделала страшные глаза. — Вот ужас-то! Я бы в жизни такого не потерпела!
— Это точно, — согласился он. — Ужас.
Дошли до угла, и Плетнев понял, что она собирается следовать дальше. Он замедлил шаг и спросил:
— Ты в парк хочешь идти?
— Ну да, — недоуменно ответила она. — А ты не хочешь?
— Понимаешь, — сказал он, морщась. — Мне еще собраться надо. Отцу обещал там кое-что помочь… Может, в следующий раз, а?
Она взглянула на него и разочарованно пожала плечами. Они свернули и вошли во двор.
Сгущались сумерки, запах палой листвы горчил на губах. Остановились у подъезда.
— Ну вот, — сказал он, перетаптываясь. — До свидания.
— Ты московским едешь?
Он кивнул.
— Я приду? — робко спросила она.
— Не надо…
Лиза старалась бодро улыбаться.
— Я тоже не люблю, когда провожают!.. Нервы одни… Лучше приезжай поскорей. Приедешь?
Он пожал плечами.
— Ну да. Наверное…
— Приезжай к лету! — оживленно воскликнула Лиза. — Опять на дикий берег будем ездить! Помнишь, как хорошо было?
— Конечно…
Она протянула руку и нежно коснулась его ладони.
— Правда, приезжай! Я тебя ждать буду…
— Ну да, да, — сказал он, переминаясь и чувствуя в груди какое-то едкое жжение. — Ну, пока!
Потом через силу улыбнулся, кивнул и быстро пошел прочь.
Плетнев знал, что она смотрит вслед. И знал выражение ее лица — и грусть, и надежда.
Жжение в груди не унималось, а нарастало.
Он резко обернулся.
— Лиза!
Лиза уже отвела взгляд, но после оклика радостно вскинула глаза.
— Слышишь? — ожесточенно крикнул он. — Не надо меня ждать! Не надо!..
И шагнул за угол.
Попутчик
Плетнев протянул проводнице билет. Рядом с ней стоял скучноватого вида крендель в сером костюме. Судя по всему — коллега.
— Паспорт, — бесцветно сказал он.
Это был хорошо знакомый тон — предельно корректный. Каким в метро остановки объявлять.
Ухмыльнувшись, молча сунул ему удостоверение. Крендель исследовал фотографию, потом улыбнулся краешком губ и моргнул по-свойски.
— Прошу вас…
В вагоне приятно пахло. Он с лязганьем отворил дверь купе, поставил сумку. И снова вышел на перрон.
— Ну? — вопросительно сказала мама, осторожно трогая пальцами рукав пиджака, и вздохнула: — Уезжаешь…
— В апреле в настоящий отпуск приеду, — бодро сказал Плетнев. — На месяц. Примете?
Она грустно усмехнулась.
— Ой, Сашенька, мальчик ты мой!.. Ну неужели же не примем!
Отец фыркнул, недовольно полез за папиросами.
— Посмотри, какой лоб вымахал. А ты все «мальчиком» его!
И сердито чиркнул спичкой.
— Для меня Саша всегда мальчик, — сказала мама. — Ты ведь не против?
— Нет, мама, я не против…
— Да вы что! Мне же его продали!
Плетнев оглянулся. У вагонной двери разворачивался скандал. Коллега препятствовал пассажирке пройти в вагон. Это была полная женщина в цветастом платье. В одной руке она держала чемодан, в другой паспорт.
— Гражданка, не шумите! У вас же нет московской прописки?
— Да при чем тут прописка?! У меня билет на руках!
— Посадка на московский поезд только с московской пропиской, — корректно пояснил он.
— Господи, да что вы такое говорите?! Вы видите — у меня билет! Мне же его продали!! Вы что, не понимаете?!
— Вам его продали по ошибке. Обратитесь к начальнику вокзала.
— Заканчивается посадка на скорый поезд «Сочи — Москва»!! — страшными железными голосами загрохотали над головами динамики. — Поезд отправляется с первого пути!!
— Я что, не советский человек?! — кричала женщина, размахивая паспортом. — Почему вы меня не пускаете?! У меня билет!!! Билет!!! Вы что, не понимаете?! Билет!!!
— К начальнику вокзала, пожалуйста, — бесстрастно отвечал коллега.
Плетнев отвернулся.
— Безобразие! — заметила мама. — Что же она так шумит? Есть же порядок какой-то!.. Нельзя — значит нельзя, — и вопросительно посмотрела на сына.
— Ну да, — согласился он.
— Пассажиры, заходите! — скомандовала проводница. — Женщина, не мешайте!..
Он прижался к гладкой щеке… потом к колючей…
Шагнул в тамбур.
Громыхнули стальные сочленения сцепок.
Медленно поехал перрон.
Они шагали за поездом. Плетнев поймал растерянный взгляд отца. Мама поднесла к губам белый платочек.
— Вальку от меня поцелуйте! — крикнул он, маша рукой. — Пишите!..
Поезд набирал ход.
— Молодой человек! Ну-ка!..
Плетнев посторонился, проводница захлопнула дверь и недовольно лязгнула запором…
Купе по-прежнему пустовало. Он сел и стал смотреть в окно.
Смотреть было особенно не на что. Тянулись железнодорожные ангары… запасные пути… разломанные теплушки… свалки… заборы… глухие стены брандмауэров… мостовые краны над грудами ржавого железа… короче говоря, те самые задворки промышленности, что обрамляют каждый более или менее крупный город и по которым поезд вечно тащится, будто на ощупь, через силу, пока наконец не выберется на свободу…
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- Призвание: маленькое приключение Майки - Константин Кропоткин - Современная проза
- Билли Бадд, фор-марсовый матрос - Герман Мелвилл - Современная проза
- Снег, собака, нога - Морандини Клаудио - Современная проза
- Явление чувств - Братья Бри - Современная проза
- Школа беглости пальцев (сборник) - Дина Рубина - Современная проза
- Солнце и кошка - Юрий Герт - Современная проза
- Аниматор - Волос Андрей - Современная проза
- Тоннель - Вагнер Яна - Современная проза