Но видела то, что он делал. Он не просто добывал силу. Он выкладывал полноценный мост в сторону чего-то большего. Не господства. А управляемого мира, где даже чудовища не будут свободны, если они угрожают детям и слабым.
Потом она аккуратно подошла ближе, когда он закончил седьмую печать. И положила свою когтистую лапу на край рунического круга, что запечатывал территорию кузни.
– Это не оружие, – прошептала она.
– Нет. – Коротко ответил он. – Это – приговор…
……….
Он почувствовал это место ещё за день пути. Да. Он уже мог проходить сквозь пространство как настоящий Доу Хуан. Или летать в воздухе на аурных крыльях, как Доу Ван. Но в данной ситуации любое подобное проявление силы могло слишком сильно привлечь внимание к его зоне интересов. Именно поэтому в это место, что также обнаружил его своеобразный сонар, Андрей отправился как обычный путник. Ну, разве что иногда, позволяющий себе сократить путь именно полётом на копье.
Так вот это место ему сразу показалось подозрительным. Не из-за звуков. А из-за их отсутствия. Даже ветер, скользивший сквозь сосновые ущелья, здесь терял силу и затихал, стоило подойти ближе. Птицы исчезли. Насекомые словно испарились. Даже тени – не двигались. Врата, что он здесь нашёл, также молчали.
Прибыв в это место, Андрей некоторое время стоял у границы древнего провала – овального, уходящего вниз, обрамлённого кромкой, что светилась тусклым зелёным свечением. Здесь когда-то в древности стоял храм. Теперь же от всего этого строения остался лишь купол из дыма, медленно вращающийся вокруг невидимого центра.
– Цин-Му… – Он выдохнул имя – и не услышал ничего. Даже собственного голоса. Окружающее его пространство не отражало звук. Сейчас с ним была только одна печать – вырезанная на осколке тигриного зуба Пэкхо. Печать Последнего Вдоха. Она не убивала. Она останавливала. И позволяла схватить суть существа на грани – как уловить последний вздох, прежде чем исчезнет дыхание. И, решительно выдохнув, он шагнул внутрь…
Пустота внутри не была пустой. Она была насыщенной безмолвием. Словно тишина здесь была веществом. Она касалась кожи, проникала в лёгкие, сжимала мысли. И тогда он увидел его. Из дыма, струящегося по воздуху, вырисовывалась форма. Высокая. Тонкая. Человекообразная… Но это точно был не человек. Он носил маску, на которой не было черт какого-либо облика. Из-под маски – струился зелёный дым, тягучий и мерцающий, как траурный свет. Его длинные и худые руки просто висели, не шевелясь.
Но каждый шаг – стирал звук в радиусе трёх шагов. Ткань его тела дрожала, как воск в жаре, и в каждом движении было слишком мало времени, слишком много пустоты.
“Я не пройду мимо. Я пришёл не пройти – я пришёл на встречу.” – Он не мог говорить. Но мысль осталась. И Цин-Му повернулся. Словно услышал этот своеобразный призыв.
Сражения не было – в привычном смысле. Цин-Му не атаковал – он запрещал. Печати Андрея распадались, не потому что были уничтожены, а потому что им не позволили существовать. Движения Андрея замедлялись, не из-за силы, а потому что сам воздух отказывался их воспринимать. Его тело сковало. Его сознание затихло. Время застыло.
“Ты чужой. Ты принес с собой звук. Ты принёс пламя. Ты не имеешь права быть здесь.”
Но он не отступил. Он вынул Печать Последнего Вдоха. И внезапно остановил собственное дыхание. Он отключил собственное ядро. Остановил кровь. Замер. Он перестал существовать как угроза. И в тот миг – Цин-Му замедлился. Он наклонился. Протянул руку – не для удара. А чтобы… понять?
И именно в этот момент Андрей нанёс свой удар. Не силой. Печатью. Он вбил её прямо в дым, на место груди. Печатный узор вспыхнул зелёным холодом, впитывая не силу – форму.
Он чувствовал, как запечатывается ощущение удушья. Как печать впитывает внимание пустоты. Как древняя воля – не умирает, но сжимается, сворачивается в слой памяти.
Цин-Му не исчез. Он перешёл в печать…
Андрей вышел из купола спустя несколько часов. Его руки слегка дрожали. Но он так и не проронил ни слова. Даже Цзяолин, что ждала рядом, не нарушала наступившую тишину.
В его ладони лежал осколок прозрачного ясеня, внутри которого мерцал дым. И в глубине этого концентрированного тумана виднелась маска, плавающая в вечной тени.
Это не было победой. Это было переплетение. Он не убил это существо. Он понял… Он запечатлел его… Теперь у него был ключ ко вратам между мирами. И вопрос:
– Кто откроет их раньше – я или они?
…………
Вернувшись в долину, он практически сразу закрылся в нижнем зале долины, где стояли зеркала Пустоты – инструменты, собранные им по обломкам техник Джи-Лунь и следам ритуалов из времён первой Империи, описания которых нашёл в заброшенном архиве секты Пяти Пиков Бессмертных. А печать Цин-Му лежала на алтаре заранее изготовленного из специально подготовленного камня. Сконцентрированный внутри её дым не двигался, но всегда казался каким-то… Новым… Словно он вспоминает тебя, прежде чем ты коснёшься его.
Андрей уже привычно вошёл в медитацию, наложив на себя троекратную печать безмолвия. Его дыхание исчезло. Сердце – замедлилось. Сознание стало шёпотом. И тогда Печать открылась.
Он не переместился. Но мир вокруг перестал быть собой. Всё стало серым и неживым, не как пепел, а как неспетая песня, забытая до рождения. Деревья – стояли, но не отбрасывали тени. Горы – были, но без высоты. Воздух не имел звука. И даже собственные мысли Андрей слышал не в себе, а рядом. И теперь он стоял на пороге того, что нельзя описать словами.
Это место не было Адом. Это не было Небом. Здесь не было памятью. Она исчезала сама – выскальзывала из рук, стоило подумать о чём-то личном. Он увидел тени, похожие на людей, бредущих по кругу. Они не замечали друг друга. Некоторые из них были разорваны пополам – и всё равно двигались. Некоторые – без лиц, только с силуэтами одежды. А были и такие, что ползали, оставляя за собой след из пепла и… слов. Да… Из их тел выпадали слова, словно воспоминания, которыми они больше не владели. Он понял, что это были не души. Это – остатки. Именно то, что осталось от людей, которых никто не помнил.
А далеко впереди он увидел архитектурный провал, не строение – структуру Пустоты. Она дрожала, как дым над беззвучным костром. И там, в основании, вилось нечто. Он не видел глаз. Он не чувствовал ауры. Но он ощущал Внимание. Это была тварь, не имеющая имени. Она
