Важнее организовать безопасность — и для учеников, и для окружающих.
— Ещё один вопрос, — поднял руку всё это время молчавший маг из Кочергино. — Магия — это не только знания, но и энергия. Откуда мы возьмём Эссенцию для ритуалов поглощения? Ученики должны набирать силу.
— С Эссенцией проблем не будет, — уверенно ответил я. — Наши охотники регулярно добывают её, а благодаря Александру мы можем использовать синтез для получения более крупных кристаллов.
А также банально закупать её после открытия шахты.
Алхимик, на котором скрестилось всё внимание, смущённо зарделся.
Обсуждение продолжалось до поздней ночи. Постепенно из абстрактной идеи рождался конкретный план действий: составление программы обучения, набор преподавательского состава, продумывание необходимых помещений. Многие детали ещё предстояло прояснить, но я чувствовал, как растёт энтузиазм собравшихся.
После совещания я попросил всех восьмерых новоприбывших магов задержаться. Важно было лучше понять, с кем мы имеем дело — их таланты, опыт и предпочтения.
Максим Арсеньев, худощавый артефактор из Муромской академии, сидел, непроизвольно чертя пальцем руны на столешнице. Его бледное лицо с запавшими щеками говорило о долгом пребывании взаперти, но в глазах уже начал появляться огонёк жизни.
— В лаборатории меня заставляли создавать усилители для экстракции энергии, — пояснил он тихо. — Моя семья — мелкопоместные дворяне Нижегородской области, но возвращаться туда опасно, князь Терехов может добраться и до них.
Рядом с ним устроилась подмастерье алхимии Анна Соболева, чьи тонкие пальцы всё ещё слегка подрагивали. Несмотря на усталость и остриженные волосы, в ней чувствовалась внутренняя сила.
— Моя специализация — стабилизация нестабильных кристаллов Эссенции, — сказала она, поправляя выцветший воротник. — Род Соболевых некогда был влиятелен, но сейчас у нас осталось только имя и крошечное поместье под Муромом.
Профессор Леонид Карпов, седобородый мужчина с руками музыканта, стоял у окна, задумчиво наблюдая за звёздами. Его худощавая фигура казалась хрупкой, но я уже знал, что, когда припрёт, он может продемонстрировать решимость.
— Теоретическая магия не приносит богатства, — заметил он с лёгкой улыбкой, — но именно в ней ключ к прорывам, которые так нужны нашему миру.
Георгий Светов, рыжебородый целитель, инстинктивно сканировал взглядом присутствующих, оценивая их физическое состояние. Его широкие плечи и мозолистые руки выдавали человека, привыкшего к нагрузкам.
— В Муроме было слишком много целителей при дворе, — проговорил он, поглаживая бороду. — Я попытался открыть собственную клинику, за что и впал в немилость у Гильдии целителей.
Ситуация весьма похожая на ту, с которой столкнулся доктор Альбинони. Что же они там задумали, раз пытаются изжить всех конкурентов?..
Элеонора Ольтевская-Сиверс, стройная женщина с облезлым маникюром и рыжей причёской каре, небрежным жестом заставила воду из стакана струйкой перетекать в её горло, не касаясь губ.
— Мой род обеднел ещё при моём деде, — пояснила она, заметив мой взгляд. — Я училась управлять стихией воды благодаря стипендии от Волковых, но теперь, видимо, придётся искать новых покровителей.
Не знал, что мои дальние родичи выдавали гранты на обучение представителям иных семей.
Валентин Вельский, коренастый мужчина с глубокими морщинами на лице, выглядел старше своих сорока лет. От него пахло землёй и камнем, а когда он двигался, казалось, что двигается сама земля.
— Мои предки были знамениты своим умением находить руду и драгоценные камни, — сказал он с заметной горечью. — Однако времена изменились, теперь если геомант не работает на Демидовых или Яковлевых, житья в Содружестве ему не будет…
Надежда Кронгельм, изящная женщина лет тридцати с необычными серебристыми прядями в тёмных волосах, казалось, парила над полом, настолько лёгкой была её походка. В её присутствии воздух словно становился свежее и чище.
— Аэромантия — редкий дар в наше время, — произнесла она мелодичным голосом. — Я могу управлять воздушными потоками, создавать защитные купола от ядовитых газов. Моя семья когда-то перебралась в Содружество из Саксонии. Раньше я преподавала в частной школе для девушек.
Степан Безбородко, крепко сложенный мужчина с ожогами на руках и шрамом через всю щёку, стоял немного в стороне от остальных. Его постоянная настороженность и привычка держаться спиной к стене говорили о непростом прошлом.
— Боевой пиромант, ранг мастера второй ступени, — отрывисто представился он, когда очередь дошла до него. — Раньше служил в ратной компании «Стальной кулак», но после ранения меня списали. Влез в долги, чтобы исцелиться. Искал работу инструктором, попал в лапы Терехова… Моя семья, — он замялся, — давно отреклась от меня из-за скандала, так что я сам по себе.
Глядя на этих людей, переживших плен и лишения, я испытывал странное чувство. Их судьбы, переплетённые капризами княжеской политики, теперь сошлись здесь, в далёком пограничном остроге. Они представляли огромную ценность — не только как специалисты, но и как живое свидетельство того, что талант и знания могут прийти откуда угодно.
— Как я уже говорил, Угрюм станет вашим домом, если вы того пожелаете, — подвёл итог я, поднимаясь на ноги. — Вашим знаниям здесь найдётся достойное применение. И, возможно, вместе мы сможем создать нечто более значительное, чем просто ещё одно укреплённое поселение.
Когда большинство разошлось, в кабинете остались только Василиса, Полина и я.
— Знаешь, — задумчиво произнесла Белозёрова, глядя на разложенные на столе наброски будущего расписания, — во время учёбы в Муромской академии я мечтала когда-нибудь преподавать, но не думала, что это случится так скоро… и в таких обстоятельствах.
— Преподавание в академии — почётная должность, — добавила Голицына, собирая оставленные чашки. — В Московском Бастионе конкурс на место профессора доходит до пятнадцати человек на место.
Я посмотрел на этих двух молодых женщин — таких разных, но объединённых общей целью. Одна — княжна, скрывающая своё происхождение, другая — графиня, отвергнувшая привилегии своего положения.
— Здесь, в Угрюме, мы создаём что-то новое, — сказал я. — Не просто копируем старые структуры, а строим то, что соответствует нашим ценностям и потребностям. Магия должна служить людям, а не оставаться привилегией избранных.
Полина неожиданно тело улыбнулась мне:
— Знаешь, Прохор, даже если мы обучим всего десяток одарённых простолюдинов, которые иначе никогда бы не реализовали свой дар, это уже изменит мир.
В эту ночь, засыпая в своей комнате, я думал о странных поворотах судьбы. В прошлой жизни я объединял земли силой оружия. Теперь же, возможно, самым мощным моим оружием станет знание, переданное тем, кому оно раньше было недоступно.
* * *
Утром следующего дня я решил обойти лазарет,
