нужно было знать про китайцев, Линевич все-таки знал и использовал.
— Вы…
— Я вас оставлю, но… Я буду рассчитывать, что вы решите все проблемы между русской армией и императрицей Цы Си, а потом… Расскажете мне итоги хотя бы в общих чертах.
— Договорились, — кивнул я и крепко сжал протянутую мне руку. Сухую, морщинистую, но еще крепкую и полную сил.
* * *
Айсиньгьоро Икуан ждал русского генерала, размышляя, хватит ли тому такта и власти, чтобы прийти без лишних глаз. Хватило. Знаменитый Макаров выглядел не очень презентабельно: обычный мундир, совсем без украшений… Однако Икуан был не настолько ограничен, чтобы оценивать всех только по китайским меркам. Он также заметил, что его гость чисто выбрит, что его сапоги идеально чисты, а на мундире можно разглядеть словно по линейке отглаженные стрелочки.
Значит, не денди и не месье, а прусский служака… Икуан повесил на гостя ярлык и начал разговор с соответствующей заготовки.
— Ваши войска проводят военные операции на территории империи Цин без дозволения Пекина. Я прибыл сюда, чтобы мы смогли решить этот вопрос до того, как императрице придется выносить его на свой уровень.
Все четко, в лоб, как только и умеют понимать подобные люди. Их порой сложно продавить, зато когда они осознают ситуацию и пытаются торговаться — как же жалко они выглядят.
— Просьбы местных властей, благодарности от них же за помощь в наведении порядка, — генерал с каменным лицом поставил на стол кожаный чемоданчик и один за другим начал выкладывать листы бумаги.
Причем какие! Взгляд Икуана зацепился за довольно неожиданный формат: слева текст на китайском, справа на русском. Фраза напротив фразы, чтобы не было даже намека на то, что кто-то посмеет добавить что-то лишнее.
— Это все, что вы хотели узнать и ради чего отвлекли меня от борьбы с нашим общим врагом? — генерал продолжил давить. — Замечу, Россия в качестве заботы и уважения к империи Цин не потребовала от Китая выполнения союзнического долга и взяла все тяготы войны на себя. После такого ваши ложные обвинения можно принять за работу на врага, вы не находите?
Прямолинейный служака? Вовсе нет! Икуан понял, что внешний вид генерала оказался лишь ширмой, за которой скрывался настоящий хитрый лис. Из минусов — будет сложнее, из плюсов — такой сможет понять не только реальные, но и возможные угрозы. Арсенал китайского сановника разом стал гораздо шире.
— Очень интересные бумаги, но… Вы же понимаете, что если я сейчас уеду, то каждый из этих губернаторов уже через неделю напишет еще одну. Что вы принудили его силой, запугали. И под угрозой окажутся все поставки в Инкоу, что вы так ждете каждый день. Заметьте, я ничего не говорю о поставках продовольствия, что идут всей русской армии, которая, как вы правильно заметили, сражается за нас всех. Но вот ваши личные дела могут оказаться под ударом.
Генерал несколько долгих секунд молчал.
— Кажется, вы меряете свой товарооборот в серебряных американских долларах? И выходит что-то около 400 миллионов, то есть 800 миллионов рублей, все верно?
— К чему вы ведете? — напрягся Икуан.
— Я веду к тому, а насколько малую часть этой суммы вы видите на самом деле? Цены на китайские товары занижены в десятки раз по сравнению с европейскими и американскими рынками, и то же самое с тем, что привозят сюда, в строго оговоренные порты со строго оговоренной наценкой — все получается в разы дороже. Вам диктуют эти цены, и каждый год императрице, чтобы выровнять разницу, приходится либо выкидывать на рынок золото, либо обрушивать цены на все, чем живет ваш народ. А тут еще Индия начинает обгонять Китай на рынке чая, а это треть от всего, что вы сейчас зарабатываете. Сможет ли шелк, фарфор или соевые бобы компенсировать эти потери? На то, что вы сможете тайно вывозить и продавать опиум в достаточном количестве, думаю, даже вы сами не рассчитываете.
— К чему вы ведете? — Икуан начал злиться, пытаясь понять, откуда случайный генерал может столько всего знать.
— Вы предложили мне подумать о будущем, я предлагаю вам сделать то же самое. Есть ли у Китая будущее, если он, как и раньше, продолжит держаться за английскую юбку? Может, еще на ваше поколение запаса прочности хватит, но что достанется вашим детям? А еще представьте, что лет через десять начнется большая война между великими державами, к которой уже давно все идет. Где после нее окажутся страны, которые настолько зависят от внешнего мира?
— Я бы мог обсудить с вами, есть ли у Китая выбор, напомнить про опиумные войны и про то, что Россия тоже принимала участие в этой торговле, но я скажу проще… Вы что-то хотите предложить?
— А я мог бы еще раз сказать, что надо готовиться к великим потрясениям, но… Я лучше действительно предложу. Зачем бороться с тем, кто предлагает Китаю гораздо лучшие условия торговли, чем все, что у него есть? Может, лучше, наоборот, помочь, и тогда новые товары вполне смогут перекрыть все те проблемы, о которых мы с вами вспомнили.
Икуан представлял, как хорошо было бы сдавить горло наглого чужака, который смеет такое говорить о Китае. Сдавить и радоваться его мучениям прежде всего потому, что он прав. И ни один хитрый лис, с которыми Икуану приходилось договариваться раньше, не вел себя подобным образом. Они могли угрожать, могли приказывать… Старому маньчжоу приходилось смирять себя и жить по новым правилам, но сейчас все было не так. Его разозлили, чтобы он вспомнил, что такое чувствовать, а потом продали будущее. То, каким оно могло бы стать.
— Что именно вы предлагаете? Даже если представить, что все ваши производства разрастутся настолько, что вы начнете получать с них сотни миллионов — я не видел, чтобы вы были готовы делиться ими с Китаем.
— Так и останется, — генерал продолжил злить китайца и как будто не видел в этом ничего плохого. — Я мог бы соврать, но… Все самое современное производство техники будет и дальше принадлежать России. И даже если бы я по какой-то причине решил с вами поделиться, у вас пока нет ни технической базы, ни достаточного количества обученных инженеров, чтобы догнать нас или другие великие державы, которые как раз-таки смогут включиться в гонку. Однако вы можете поверить мне, что скоро машин, как у нас, станет много. Очень
