гораздо больше, чем в Восточном Кармине, но в больших городах было больше органических отходов – и Плесени.
– Эдвард де Мальва, – сказал я, входя в жаркую и вонючую атмосферу переработочного цеха, где на газу кипели огромные котлы того, что лучше всего описывается словом «слизь». Медленно вращались потолочные вентиляторы, желтые от испарений, со стен и окон капал конденсат. – Инспекция.
Контролер сказал мне, что в этом году у них уже была инспекция, но я настоял, и он пустил меня, пробормотав «смотрите, только на полу не поскользнитесь».
Мне не пришлось долго искать Зеленолугги, госпожу Сирениа, Софи Ляпис-Лазурь и Банти. Все они были бесцеремонно свалены под навесом с надписью «Приход» рядом с трупами коров и свиней, пищевыми отходами и даже тушей полуразложившегося бизона, наполовину поглощенного перпетулитом. Софи лежала лицом вниз, но из носа, вокруг рта и из белков Зеленолугги все еще торчала щетинка Плесени. Амелия Киноварная тоже была здесь и Эрл Серый. Я смотрел на всех них с какой-то тупой трудно описываемой отстраненностью. Наверное, это снова был гнев и нарастающая беспомощность – Плесень настигнет нас в любом случае, и уж если хорошие Желтые Граната не сумели нас убить, то Хансон точно дело доделает. Хуже всего, что это тянулось уже очень долго, и люди, которые этим занимаются, свое дело знают.
Глубоко вздохнув, я собрал их кружки и с ошеломлением обнаружил, что в спешке они забыли балловую книжку Банти в кармане ее нижней юбки. Я быстро покинул переработочный цех и направился к велодрому, чтобы поговорить с Джейн. Гонка не продлится долго, и мы сумеем вместе обсудить нашу стратегию. У нас было шесть тысяч баллов наличностью от Братства на взятки, но с этим далеко не уйдешь.
Гонка
Будем честны, байк нарушал столько регулировок Скачка назад, что его уже сто лет как следовало запретить. Но, как и немногие другие вещи, слишком полезные, чтобы от них отказываться, вроде парового локомотива и проводного телеграфа, он просто оставался, нарушая правила по традиции. Некоторые говорили, что это было доказательством того, что Режим, каким бы строгим он ни был, однажды рухнет.
Тед Серый: «Двадцать лет среди хроматийцев»
Я прибыл на велодром в тот момент, когда гонщики сорвались со старта с негромким взвизгом шин и тихим вздохом маховиков, когда энергия перешла из вращательного движения в поступательное. На гонке будет на два поворота больше, чем на тренировке, так что старт был более сдержанным. Как и сказала Джейн, гонять на байке – это вопрос не только скорости и управления, а еще и дозировки энергии. Бешеная Сука Можжевелли быстро возглавила гонку, на хвосте у нее повисли Элис Синэй и Эмма Джолти. Я бросился к старту, где стояли Карлос, Люси и Томмо.
– Как дела? – спросил я.
– Они все идут на ста двух процентах оптимального вращения гироскопа, кроме Эммы Джолти, которая разогналась до ста двенадцати.
– Это нормально? – сказал я.
– Это на грани нормальности, но это единственный шанс для нее прийти второй.
Мы смотрели, как гонщики проходят первый поворот. Это всегда было красноречивым маневром, поскольку, несмотря на ограждение трека, гироскопы с карданным подвесом должны не только вращаться на шарнирах, чтобы позволить байку обогнуть угол, но и наклоняться в противоположных положениях, чтобы взаимно компенсировать силы. Это был хорошо известный феномен, но первый и второй поворот всегда самые опасные, поскольку гироскопы поворачивались на 360 градусов, и ошибка в балансе сильно увеличится. Так и оказалось – Эмма Джолти почти сразу попала в беду. Джейн пришлось притормозить, чтобы они не оказались в опасной близости, и пока Бешеная Сука и Элис Синэй легко прошли по стенке, байк Джолти пошел по иной траектории, и было видно, как она давит на правую рукоятку, пытаясь взять его под контроль.
– У нее подвес заклинило, – сказал Карлос, и мы смотрели, как байк все сильнее трясется, пока не разлетелся на куски со злобным металлическим визгом.
Люди инстинктивно попадали наземь, когда пять больших тяжелых гироскопов вылетели из гнезд, вращаясь упали на трек и разлетелись оттуда во все стороны на смертоносной скорости. Один прошел сквозь маленькую группу зрителей, словно сквозь ячмень, а второй перебил деревянный флагшток справа от нас, пролетел сквозь будку таймкипера и снес шляпу с одного из судей. Третий и четвертый запрыгали к аттракционам, где их продвижение можно было засечь по крикам и воплям, а последний оторвал секцию обтекателя Джейн, отрикошетил от поля, пролетел над противоположным огороженным треком и попал в зрителя на трибуне. Джейн вильнула, но удержала курс, и три оставшихся гонщицы вскоре прошли по стенке и снова съехали вниз, пока распорядители пытались убрать обломки байка и затащить Эмму Джолти внутрь кольца трека. Она была жива, но потеряла стопу.
– Джейн не выиграть на такой скорости, – сказал Томмо, – если только в рукаве у нее нет хитрого плана.
Мы с Карлосом переглянулись.
– Джейн не говорила вам, чтобы вы не участвовали? – сказал я. – И не делали ставок?
– Нет, – сказал Томмо, побелев лицом, – я поставил шесть тысяч на победу Джейн, как договаривались. Минуточку, она что, собирается прийти последней?
Это было, мягко говоря, проблемой. Если Джейн проиграет, мы потеряем все и предстанем перед Желтыми Граната практически без ничего, кроме разве что смекалки и имевшейся при нас одежде.
Я быстро набросал мелом послание для Джейн на доске сообщений и высоко поднял ее, чтобы она увидела, проезжая мимо. Времени у меня было мало, так что я просто написал:
Новый план: Победить!
Она коротко кивнула, пролетев мимо – но предупреждая Джейн о новом плане, я также предупредил и Бешеную Суку, и Элис Синэй, которые теперь оглядывались через плечо на Джейн, отстающую от них на четыре корпуса.
– Нам нельзя ни на день задерживаться в Гранате, – сказал я Томмо. – Как быстро ты можешь забрать выигрыш, если Джейн победит?
Он сказал мне, что почти немедленно, так что я велел ему пошататься там, откуда он планирует забирать деньги и потом – чем бы ни кончилось – встретиться с нами в «Саре Сиддонс» как можно скорее. По тону моего голоса он все понял и поспешил прочь.
– Зачем нам покидать город? – спросила Люси, перекрывая вой байков, когда гонщики взлетели на стену и прошли поворот мимо хлопотавших над Эммой служителей. – Кроме того, Ярмарка еще не закончена, у нас нет виз, да и куда нам ехать? Не домой же – там дымящиеся развалины.
– Тебе придется мне поверить. Ты должна пойти и найти всех из Восточного Кармина, сказать им, чтобы не ходили на Переселение и пришли на встречу в «Саре Сиддонс». Не ищи Пенни, она перехватывает всех, чтобы не ходили в ратушу. И не ищи Софи, Оскара, Эрла, Амелию или Банти. Они уже мертвы.
– Откуда ты знаешь?
Я показал Люси и Карлосу балловую книжку Банти из переработочного цеха и маленькую коллекцию цветных кружков. Они побледнели.
– Это Амелии, – сказала Люси, показывая на один из кружков, – на нем скол.
– Знаешь, что мы с Джейн хотим сделать с этим безумием? Сражаться с ним.
– Пойду найду всех, – сказала она и заторопилась прочь.
Гонщики преодолели угол трассы и снова понеслись по прямой все еще в прежнем порядке. Я несколько раз видел гонки, и часто все начиналось только на предпоследнем отрезке и двух последних поворотах, когда по-настоящему сказывались преимущества в сбережении энергии.
– Куда мы пойдем? – спросил Карлос. Он достаточно прожил, чтобы понимать, что не все так радужно в Саду Манселла.
– Куда угодно, – откликнулся я. – Что-нибудь придумаем.
Когда гонщики заложили очередной вираж, я заметил, что они движутся по стене чуть выше в ожидании позднего обгона. Они проскочили почти в футе под белой линией, Можжевелли впереди, Синэй у нее на хвосте. Джейн тем временем решила, что за три круга до конца ей как раз пора действовать, и быстро ускорилась на последней трети прямой, пройдя стену быстро и высоко, поставив переднее колесо сразу за задним Можжевелли и напугав Синэй, которая в ожидании столкновения, когда гонщики пронеслись плотной группой почти горизонтально,
