помрачнела, осознав, как это выглядит.
– Это было совпадение.
– Неужто?
– Да. Пойми, если бы я знала, что случится, я сделала бы все, чтобы это предотвратить.
– Правда?
– Да, правда. Хочешь доказательств? Я хотела стать Главным префектом с тех пор, как узнала, что я в очереди, а теперь у меня ничего нет. Вчера под моим руководством был город, сегодня я буду рада, если мне дадут подписывать повестки дня Совета до конца жизни. Потеря моего города висит надо мной как камень и не дает продвигаться. Да, я знала, что должен был сделать Заместитель, но нет, я не знала, что случится, если его убьют.
Мы мгновение сверлили друг друга взглядом, и у меня возникло неприятное ощущение, что это носит все черты семейной склоки.
– Похоже, – сказал я, – что твой папаша очень хорошо понимал, во что это выльется.
Она на миг растерялась, и, кажется, полностью эту идею она не смогла отмести.
– Я не могу за него говорить. Так работает Путь Манселла, Эдди. Почти пять сотен лет мира, и всего-то надо следовать Правилам.
– И это оправдывает массовые убийства?
Она огляделась по сторонам, проверяя, нет ли кого, затем понизила голос:
– Хорошо, я в какой-то мере с тобой согласна. Слово Манселла порочно. Мы можем сделать его лучше, изменить его. Мы планировали это поколениями. Пурпурные под руководством де Мальва могут стать во главе этого процесса. То, что случилось с Восточным Кармином, Ржавым Холмом и Малиналией, не должно было случиться. Мы думали построить лучшее, более пурпурно-ориентированное будущее. Коллектив будет вечно благодарен за освобождение от несправедливого лидера, а взамен мы попросим Коллектив дать присягу единственному истинному цвету.
Я слишком устал, чтобы спорить. Лидерство де Мальва будет точно таким же, только с более надменными Пурпурными. И не будет защиты ни от Утопиакорпа, ни от Бледного Всадника – но это, как и многое другое, было неведомо Виолетте, да и почти всем остальным.
– Может, ты права, может, под Пурпурными будет лучше.
– Я очень рада, что ты так сказал, – ответила она, упустив явный сарказм, – и я хотела, чтобы ты знал, что можешь присоединиться ко мне в попытке все изменить и покончить с массовыми Плесенями. При власти де Мальва, при авторитете моего отца среди де Мальва я смогу снова получить пост Главного префекта. Но, – добавила она, – мы должны быть мужем и женой, поскольку Пурпурные очень ценят брак и семейное единство, так что я готова пойти на некоторое соглашение, включающее Джейн. Передай ей, ладно? Мы можем разрешить эту ситуацию ко всеобщей выгоде.
– Хорошо, – ответил я, – и, кстати, Джейн будет участвовать в гонке не ради победы, так что, пожалуйста, не думай, что ты так выиграешь какие-то наличные.
– Сейчас это уже мало что значит, – задумчиво сказала она. – Долг Восточного Кармина за молниеотвод погиб вместе с ним.
Она поблагодарила меня за то, что я согласился обдумать ее предложение, и мы, моргая, вышли на солнечный свет и наткнулись на ту же Прыкажницу, которую я видел вчера. Она все еще была закутана в шерстяное покрывало, она высовывала вперед свою тощую покрытую язвами руку, издавая низкие гортанные звуки по поводу своего мертвого ребенка, который, похоже, все еще был у нее под покрывалом.
– Отвратительно, – содрогнулась Виолетта.
– Возьми, – сказал я, и не желая бросать монетку женщине под ноги, положил ее ей в ладонь. Я почти сразу же пожалел об этом, когда ее костлявая рука, на диво быстрая и сильная, схватила меня за запястье и притянула к ней.
– Помоги мне, – низким хриплым голосом прошелестела она, – похоронить мое дитя.
– Извини, нет, – ответил я, выдернув руку.
– Помой ее, – сказала Виолетта. – Мими Оранж случайно прикоснулась к Прыкажнице в прошлом году, и ее три месяца несло.
Виолетта отвела меня к моечному пункту и заставила отскрести мое запястье и руку щеткой для ногтей до красноты.
– Хорошо, – отпустила она меня в конце концов, – пойду посмотреть на игры. Банти сейчас отправилась в Комнату 101, я собираюсь после обеда. Пойдешь со мной? С нами лучше обойдутся, если мы представимся как муж и жена.
Коллектив любил крепкие браки, будь они притворные или нет, так что я согласился встретиться с Виолеттой в ратуше в три часа, что даст мне возможность посоветоваться с Джейн. На прощание она спросила, не видел ли я Оскара Зеленолугги, поскольку он не явился на командную велогонку. Я сказал, что не видел его со вчерашнего дня, и мы разошлись.
Поскольку до мотогонок оставалось часа два, я пошел посмотреть на интересные антропологические диковинки в банках, которые странным образом привлекали, хотя и были неприятны. Темнота жидкости, в которой они хранились, добавляла зрелищности, как и размер банок – в основном высоких и узких, в которые можно было целиком запихнуть человека стоя. В коллекции по большей части были такие же люди, как и мы, за исключением двух экземпляров – одни Бандит и один Прежний.
– Как вы добыли Прежнего? – спросил я хозяина, которому по виду совершенно не была интересна коллекция, он горько жаловался, что эти банки трудно перевозить, и года не проходит без того, чтобы какая-нибудь не упала и разбилась, другая протекла, и на всякие прочие несчастья с «людьми в банках».
– Не знаю, – ответил он, – может, его законсервировали во время Того, что Случилось. Хотите, отверну крышку, и вы потрогаете его голову? Два балла.
– Нет, спасибо. А что значит «антропологический»?
– Не знаю. Может… что-то про изучение людей в банках?
Я посмотрел на другой экспонат, на сей раз в форме как у Хансона. Бейдж на груди указывал, что его имя Найджел Уильямс, сверху была аббревиатура СЗО, так что очень похоже, что это был тот самый Найджел, что пропал со станции засева облаков, который встречался с Бандиткой по имени Мина и имел от нее сына, которого он никогда не увидит. На его губах застыла странная улыбка, а открытые глаза были молочно-белыми.
Поскольку здесь больше делать было нечего, я поблагодарил хозяина и вернулся на Ярмарку к моменту соревнований по топиарному искусству, в котором победил Зеленый Сектор с великолепным «белкоидом, держащим орех», где орех был насажен на шкворень. Это была потрясающе хорошая работа. Красная команда заняла последнее место, и не без причины: Софи Ляпис-Лазурь не явилась.
– Молодежь сегодня не понимает ничего в Большом Искусстве, – вздохнула госпожа Сирениа, добавив: – Но с учетом обстоятельств, думаю, это можно понять.
Я встретился с Люси на городском фристайле, где мы насмотрелись безумно опасных трюков, исполненных с запредельной лихостью, граничащей с прямым сумасшествием.
– Даже не понимаю, как они это делают, – сказала Люси, когда один из велосипедистов Желтого Сектора умудрился выполнить двойное заднее сальто на земляном скате, одновременно выпустив велосипед в воздухе, крутанув его малым колесом вокруг большого прежде, чем схватить его снова и идеально приземлиться.
– Много практики и скудное понимание концепции риска, – предположил я. – Ты еще не побывала в Бюро по вопросам переселения?
– Нет еще. Эрл пошел после велоспринта. Я еще не видела его и не знаю, как все прошло.
Я спросил ее, не собирается ли она продолжать свою работу с гармониками, и она ответила, что хотя все ее выкладки сгорели, она сможет их восстановить – но на сей раз втайне. Она не хотела снова попасть в список подлежащих Плесени.
– А как в итоге ты отвертелся от радужничанья?..
Я рассказал ей, и ее заинтересовала идея о том, чтобы делать добро авансом, а не в уплату, затем спросила, когда я намерен это сделать, и я заметил лопату у забора.
– Знаешь, а вот прямо сейчас.
– Не задерживайся, – сказала она. – У Джейн заезд в полдень.
Вестник
Вестников видели с зарождения государства, но существовали они только в устной традиции, поскольку официальное упоминание о них было строго запрещено, и известны были под сленговым термином Злой дух. По отдельным сведениям, их видели довольно часто – то и дело то тут, то там, то одного, то другого.
Тед Серый: «Двадцать лет среди хроматийцев»
