совести!
Охранник у двери, перекрывающей вход в северное крыло, нахмурился.
— У вас нет допуска, — бросил он.
— Да мы с доктором Полено! — Митя сделал глаза, как у испуганного кролика, и тыкнул пальцем в Амата. — Вот он! Ну, почти. Стажёр!
Амат, к его чести, не растерялся. Он склонил голову, изобразив скорбное выражение лица, и глухо басовито пробормотал:
— Тяжёлый случай… Пятёрка… Воспаление…
— И что, все трое нужны для осмотра? — охранник скрестил руки.
— Коллегиальность! — выпалил Митя. — Очень заразно!
Охранник заколебался. В этот момент позади него раздался душераздирающий вопль.
— БЫСТРО ОТКРЫВАЙТЕ! — рявкнул я, внезапно входя в роль. — ИЛИ ВЫ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ НАЧАЛАСЬ ЭПИДЕМИЯ⁈
Охранник дёрнулся и наконец отступил.
— Ладно, проходите…
Мы ворвались внутрь, едва сдерживая смех.
— Воспаление совести, — фыркнул Амат. — Это новый диагноз?
— Зато сработало! — торжествующе поднял подбородок Митя.
Коридор был пуст и неестественно тих. Стены выкрашены в бледно-зелёный цвет, напоминающий плесень на старом хлебе, а под ногами скрипел паркет.
Мы подошли к двери в конце коридора — массивной, дубовой, с медной табличкой «Изолятор № 1».
Я приоткрыл дверь.
Большая палата на сорок коек была заполнена до отказа. Между рядами металлических кроватей, застеленных белыми простынями, метались санитары и преподаватели. В воздухе витал резкий запах лекарств.
Ректор ходил между койками, как загнанный зверь. Его безупречный сюртук был расстегнут, а карманными часами он то и дело щёлкал, будто пытаясь заставить время течь быстрее. Ледяной взгляд, пронизывающий до мурашек, сейчас был расфокусированным, почти потерянным.
В углу палаты стоял граф Дубин. Его длинные пальцы светились зелёным, он поочерёдно прикладывал их ко лбам студентов, но выражение лица говорило само за себя: «Это бесполезно».
Рядом с ним топтался секретарь академии — коренастый мужчина с непроницаемым лицом. Он что-то быстро записывал в блокнот, время от времени бросая взгляд на ректора, словно ожидал приказа.
Сорок студентов лежали на койках. Одни стонали, другие бредили, третьи лежали без движения, их лица были покрыты красными пятнами и волдырями. У некоторых из уголков рта стекала розовая пена.
— Анатолий Степанович! — окликнул я ректора, но он пронёсся мимо, даже не повернув головы.
Секретарь заметил нас первым. Он сразу прищурился, когда поднял голову от блокнота.
— Что вы здесь делаете? — бросил он, подходя ближе.
— Ищем ректора, — спокойно ответил я.
— Он занят.
— Вижу, — я оглядел палату. — Но мы можем помочь.
Секретарь хотел что-то сказать, но в этот момент один из студентов вскочил с койки. Казалось, красные волдыри на его лице вот-вот лопнут, а глаза дико блестели.
— Держите его! — крикнул Дубин.
Двое санитаров бросились к парню, но он вырвался, дико озираясь. Руки пациента дрожали, а из горла вырывались хриплые звуки, больше похожие на рычание, чем на человеческую речь.
— Песчаная лихорадка, — прошептал я.
Амат наклонился ко мне.
— Ты же потомственный алхимик. Ваш род веками разрабатывает всякие эликсиры.
Я кивнул.
— У тебя есть решение? — спросил напрямик Жимин.
Бросил взгляд на секретаря, который слишком внимательно наблюдал за нами, затем на ректора.
— Анатолий Степанович! — проорал я ему.
Киров резко обернулся. Его взгляд был диким, как у зверя.
— Пестов⁈ — прошипел он. — Вы что здесь делаете⁈
— У меня есть решение.
— Решение⁈ — он внезапно засмеялся, но в этом смехе не было ничего весёлого. — Магия не работает, целители бессильны, а вы говорите о решениях⁈
— Именно поэтому нужна алхимия.
Граф Дубин, услышав мои слова, оторвался от пациента. Его длинные пальцы всё ещё светились зелёным, но очень слабо.
— Какая алхимия? — он смерил меня взглядом. — Это песчаная лихорадка. Она блокирует всё!
— Но не химические соединения.
— И вы собираетесь экспериментировать на студентах? — фыркнул секретарь академии, стоявший рядом.
Я не стал ему отвечать. Повернулся к графу.
— Нужны эликсиры именно с моей мануфактуры. Они же у вас есть?
— Почему только вашего производства? — нахмурился Дубин.
— Потому что я знаю их состав до последней капли. Чужие могут не сработать.
Вениамин Олегович кивнул и исчез. Через десять минут он вернулся с санитаром, который вёз тележку, полностью заполненную знакомыми мне баночками разных цветов.
Я подошёл к столу у окна, расчистил место и начал работать.
Исцеляющий эликсир — густой, изумрудного цвета. Я аккуратно отлил в мерную колбу ровно тридцать миллилитров.
Энергетический — ярко-оранжевый, с резким ароматом цитрусовых. Добавил пятнадцать миллилитров, осторожно перемешивая стеклянной палочкой.
Ускорение — прозрачный, с голубоватым отливом. Его нужно меньше, всего пять миллилитров.
Универсальное противоядие — тёмно-фиолетовое, с металлическим блеском. Бесполезно само по себе, но в сочетании с остальными давало эффект.
Я смешал их в одной колбе, слегка встряхнул, жидкость заиграла переливами, словно самоцвет.
Дубин наблюдал за мной с нескрываемым интересом.
— Почему именно такая пропорция? — спросил он.
— Если бы я был на производстве, то сделал бы специализированное противоядие. Но здесь только коктейль. Нужные компоненты есть в этих эликсирах, просто в меньших дозах.
— Объясните детальнее, — нахмурился лекарь.
Я улыбнулся.
— Семейные секреты, Вениамин Олегович.
Он хмыкнул, но не настаивал.
— И это сработает?
— Должно.
Я выбрал самого тяжело больного парня с третьего курса. Его лицо было почти не видно под волдырями. Приподнял голову и влил несколько капель.
Тишина.
Все замерли. Даже ректор перестал щёлкать часами.
— Парень больше не чешется, — тихо сказала медсестра.
Через две минуты волдыри начали сдуваться.
Через пять кожа под ними стала чистой, лишь слегка розовой.
— Чёрт возьми. — пробормотал ректор, наблюдающий за мной с удивлением.
Киров подошёл ближе, его взгляд наконец прояснился.
— Сколько таких доз можно сделать?
— А сколько заражённых? — поинтересовался я.
Ректор тут же перевёл взгляд на графа Дубина.
— Почти четверть третьего корпуса общежития, — медик задумался. — На койках в палатах размещены сто четыре курсанта, ещё около восьмидесяти ждут.
Я окинул взглядом тележку с эликсирами.
— На всех должно хватить. Думаю, даже будет небольшой запас на всякий случай.
Секретарь напрягся. Его пальцы сжали блокнот так, что тот изогнулся.
— Это довольно нестандартное лечение, — улыбнувшись, сказал граф Дубин.
— Зато работает, — бросил я.
Приступил к делу, и уже через двадцать минут противоядие было готово. Вениамин Олегович тут же дал распоряжения, и полученный эликсир разъехался по всему медицинскому отделению.
Амат же всё это время стоял у входа в палату и сверлил взглядом секретаря, будто пытался прочитать его мысли.
— Анатолий Степанович, — я подошёл, стараясь звучать почтительно, но твёрдо. — Теперь, когда ситуация под контролем, можно пересмотреть ограничения?
Он повернул ко мне голову.
— Какие ограничения?
— Нас с Аматом не выпустили за территорию академии. Мне действительно нужно попасть домой и заехать на производство вот этих эликсиров, — я показал рукой в сторону почти пустой тележки со склянками.
Ректор медленно
