не упоминалось, что заражённые особи позволяют себя гладить. Может, он уже не заразен?
Или…
Мысль прервал резкий стук в окно.
Тушканчик вздрогнул и в следующее мгновение его острые зубки впились мне в ладонь. Я ахнул от неожиданности, но зверька уже и след простыл.
— Чёрт!
На руке остались два аккуратных отверстия, из которых сочилась кровь.
Песчаная лихорадка. Инкубационный период от двух до четырёх часов.
Я мысленно пролистал учебник по магическим болезням. Первые симптомы: чесотка, озноб, покалывание в пальцах. Затем блокировка магических каналов. Полное подавление способностей у слабых магов наступает через шесть часов.
Ещё один стук, уже раздражённый.
Я вздрогнул и приоткрыл окно.
— Тут нельзя стоять! — охранник хмуро указал, что я перегородил выезд с конюшен.
— Сейчас.
Закрыл окно и медленно подъехал к парковке, прикидывая: если повезёт, у меня есть три часа.
Мне нужны: базовый очищающий эликсир, стимулятор кровообращения и…
Чёрт, кажется, мне не хватает компонентов.
Идти в медицинский корпус?
Ну уж нет. Наверняка смогу тут найти что-то из запасов.
Осмотрел салон, нигде не было и намёка на серебристую шёрстку.
— Эй, пушистый! — прошептал я, доставая из кармана крошку пряника.
Из-под сиденья показался нос, потом пара настороженных глаз.
Работает.
— Ты зачем меня укусил? Испугался? — спокойным тоном поинтересовался у гостя.
Зверёк позволил взять его, даже не сопротивлялся, когда я обтёр платком.
Странно.
Заражённые особи обычно агрессивны до конца болезни. Значит, либо он уже чист… либо у этой зверюшки особый иммунитет.
Аккуратно посадил его в левый карман пиджака. Он легко поддался, потом ещё секунд тридцать пытался там устроиться.
У меня в комнате есть исцеляющий эликсир и энергетический, но без ускоряющего и универсального противоядия лекарство точно не сработает.
Откинул крышку багажника и замер.
Господи, да я же гений!
Там лежал демонстрационный набор: двенадцать миниатюрных склянок в бархатном футляре, которые мы бесплатно раздавали медикам, отправляющимся на фронтир.
Исцеляющий… Энергетический… Даже стабилизаторы есть!
Пальцы сами потянулись к флакону с тёмно-фиолетовой жидкостью — универсальному противоядию.
Отлично, всё есть.
Закрыв багажник, я двинулся к общежитию, одной рукой придерживая карман с моей зверюшкой.
Сейчас приду и быстренько всё сделаю.
Тушканчик шевельнулся у меня под пальцами, будто чувствуя мои мысли.
Дождь почти закончился. Я ускорил шаг, когда у третьего корпуса заметил под навесом знакомые фигуры.
— Кирилл! — Митя замахал руками, брызгая водой во все стороны. — Идёшь с нами?
— Передумал, — я покачал головой, чувствуя, как под пиджаком начинает назойливо чесаться запястье. Чёрт, неужели реакция пошла так быстро? В учебниках писали про два часа минимум…
— Да ладно! — Митя чуть не подпрыгнул, наступив в лужу. — Мы уже маршрут продумали!
— Не сегодня.
Сергей прищурился. Его взгляд скользнул по моему пиджаку и уставился на тот самый карман, в котором ворочался мохнатый малыш.
— Понятно, — только и сказал он, но в глазах мелькнуло понимание.
Лиза открыла рот, чтобы что-то добавить, но я уже шагал к своему корпусу, прикрывая карман ладонью.
В дверях здания, словно страж, стоял Петрович. Его грубоватое лицо с короткой щетиной было мрачнее тучи за окном.
— Пестов, — буркнул он, перекладывая связку ключей в повреждённую левую руку, — ты чего по лужам шлёпаешь? Всю грязь в коридор занесёшь.
— Постараюсь не занести, Григорий Петрович, — я сделал шаг в сторону, но комендант неожиданно чихнул, и в воздухе запахло мятной настойкой.
— У тебя в общежитии никакой живности не было? — он пристально посмотрел на меня. — А то мой друг из третьего корпуса жаловался. Говорит, если хоть один студент пострадает, его уволят.
В этот момент по спине пробежал холодок не от слов коменданта, а самый настоящий озноб — следующий симптом песчаной лихорадки. Значит, начинается.
— Всё уже решилось. Я был в медицинском корпусе, студенты все живы и здоровы, — поспешно сказал я. — К вечеру, думаю, выпустят.
Лицо Петровича неожиданно просветлело.
— Правда? Ну слава стихиям. Пойду обрадую Федьку, а то он там уже прошение на увольнение пишет.
Он сделал шаг в сторону, но вдруг обернулся.
— И запомни, Пестов: ни кошек, ни собак, а уж тем более… — он многозначительно посмотрел словно сквозь меня, — всяких экзотических тварей. И соседа своего предупреди.
— Обязательно, — я кивнул, чувствуя, как тушканчик в кармане замер, будто понял угрозу.
Петрович, довольно хмыкнув, зашаркал в сторону своего кабинета, а я поспешил в комнату, сжимая в потной ладони ключ.
Два часа… Но с такими симптомами, похоже, у меня есть от силы час.
Дверь щёлкнула, и я ввалился внутрь, тут же запершись на засов.
— Ну что, дружок, — прошептал я, доставая из кармана тушканчика, — тут только ты и я.
Тушканчик, теперь уже сухой и пушистый, носился по столу, словно серебристый вихрь.
— Ну что, Мотя, — пробормотал я, наблюдая, как зверёк в панике мечется между склянками, — успокойся уже.
Мотя?
Ну да ладно, вроде такое имя ему идёт.
Высохшая шёрстка торчала во все стороны, став вдвое больше, чем в мокром состоянии. Зверёк прыгал с чернильницы на стопку книг, с книг — на подоконник, оставляя за собой след из перевёрнутых склянок и смятых бумаг. Его длинные уши хлопали, как паруса, а хвост с пушистой кисточкой на конце выписывал в воздухе замысловатые завитки.
Ну хоть не кусается больше.
Я вздохнул и полез на стол, чтобы открыть узкое окно под самым потолком. Ботинки скользили по деревянной поверхности, а в горле стоял ком, дышать становилось всё тяжелее.
— Мотя, если перевернёшь колбу с кислотой, — процедил ему сквозь зубы, — я тебя лично на шарфик для Тасиных кукол пущу.
Зверёк на мгновение замер, будто понял угрозу, но тут же рванул к следующей стопке бумаг.
Так, симптомы явно проявляются всё быстрее.
Кожа горела, будто меня облили кипятком. Каждый мускул ныл, а под манжетами рубашки уже высыпали красные волдыри: мелкие, но противные, как крапивные ожоги.
— Чёрт, Мотя, мы оба подохнем, если я сейчас не…
С трудом спустившись, разложил на столе всё необходимое. Мотя тут же примчался, уселся перед колбами и уставился на них, будто понимая важность момента.
— Вот видишь, даже ты, — я прервался, чувствуя, как голос садится.
Пришлось готовить противоядие одной дрожащей рукой, держась второй за стол, чтобы не рухнуть.
Исцеляющий… энергетический… ускорение…
Когда я поднёс готовую смесь к губам, Мотя вдруг вскочил мне на плечо и тревожно запищал.
— Всё в порядке, малыш, — хрипло рассмеялся я. — Хотя, кто из нас сейчас больше похож на подопытного?
Горло сразу же сжалось: вкус был отвратительный, я будто глотнул раскалённого песка. Глаза сами собой зажмурились, а в висках застучало. Сознание поплыло.
Последнее, что я увидел перед тем,
