бы действительно не контрреволюционно, но у нас есть подписанное Вами циркулярное распоряжение, чтобы это послание не читалось в храмах во всеуслышание.
– Это неправда, я такого распоряжения не делал и никакого указа об этом не подписывал.
– Но, может быть, это сделал Синод?
– Я этого не знаю.
– Гражданин Беллавин, завершая беседу, объявляю, что Вы вновь подвергаетесь домашнему аресту.
– Прошу точно определить, – говорит патриарх, – условия этого домашнего ареста.
– Пожалуйста. Каждый посетитель будет записываться и эти списки будут представляться в ЧК. Что касается служб церковных, то в домовой церкви как служили, так и служите. А вот проводить какие-либо заседания то ли Синода, то ли Церковного совета без предварительного разрешения ЧК – нельзя.
– Ко мне приходят люди, могу ли я их принимать?
– Можете, но опять же под условием, что каждый из посетителей будет записан в книге. Причем указывается не только имя и фамилия, но и дело, по которому пришел… На другой же день записи должны быть представляемы в Чрезвычайную Комиссию…
На прощание Лацис предупредительно спросил: есть ли у патриарха извозчик, а потом и «пошутил»: «Не хочу Вам говорить “до свидания”, т. к., думаю, что это свидание Вам особого удовольствия доставить не может».
Православная церковь в условиях завершения гражданской войны
С весны 1920 г. наступает коренной перелом в Гражданской войне. Отмечается резкое сокращение боевых действий со стороны иностранных интервентов в связи с окончанием Первой мировой войны и выводом основного контингента иностранных войск с территории России. Красная Армия разбила основные войска противника и к концу 1920 г. взяла под свой контроль европейскую часть страны. Фактически Гражданская война в европейской части России закончилась победой Советов, а остающиеся ее фронты все далее и далее откатывались за Урал – в Сибирь и на Дальний Восток.
Победа в Гражданской войне означала окончание, в основном, внутриполитического противостояния в Советской России. Понятно, что это невозможно было бы без поддержки новой власти со стороны большей части населения. Россия – страна крестьянская, и многое, если не все, определила позиция этой преобладающей части населения. «Мужик», страдавший более всех в кровавой междоусобице, на себе прочувствовавший и «красную», и «белую» власть, и всех других оттенков, выбор все-таки сделал в пользу власти советской. Ибо он видел, что вслед за Белой армией идут «господа», возвращаются старые порядки, против которых он всегда восставал. И оказалось, что комиссары и большевики ближе ему, чем губернаторы и урядники.
К слову, это осознавалось не только властью и обществом внутри России, но и за ее пределами. Павел Милюков, лидер кадетов, на проводившемся в декабре 1920 г. в Париже партийном совещании, полемизируя с теми, кто в поражении Белого движения винил «мужика», якобы не сумевшего сделать верный выбор между большевиками и кадетами, и кто открыто призывал с помощью Запада организовать новый поход интервентов против России, сказал слова, делающие ему честь:
Вы пренебрежительно говорите о «мужиках», которые не сумели выбрать из 21-й партии. Конечно, легче выбирать не мужикам по ограниченному цензовому закону. Но я начинаю уважать этих невежественных мужиков. Не мы, а они провели свою волю, инстинктивно и страстно противясь всем нашим попыткам их «освободить извне». Они, очевидно, такого освобождения, в таком сопровождении, не хотят: и из-за этого затянулась Гражданская война. Пора же перестать упрямиться и всмотреться повнимательнее в то, что действительно происходит внутри России. Но и тут нельзя идти двумя путями. Если вооруженная борьба при благоприятных условиях каждый раз наталкивалась на сопротивление населения…то на что же можно надеяться теперь, без территории, когда карты открыты и отношения установлены?[290]
* * *
Гражданская война, оккупация части территории России, образование на территории бывшей империи новых государств сделали затруднительным общение центральной церковной власти с епархиями. Особенно сложная обстановка сложилась на Украине, в Грузии и Польше. Не могли правильно функционировать и высшие органы церковного управления: Священный синод и Высший церковный совет. Как правило, патриарх обсуждал и разрешал церковные проблемы, привлекая немногочисленных членов этих органов, а также архиереев, находившихся в Москве. В силу таких неблагоприятных обстоятельств 20 ноября 1920 г. патриарх, Священный синод и ВЦС принимают постановление о предоставлении епархиальным архиереям полной самостоятельности в решении церковных вопросов при невозможности для них поддерживать устойчивую связь с каноническими центром или в случае прекращения деятельности Высшего церковного управления[291]. Этот документ явился основой для организации церковной власти на территориях, неподконтрольных и патриарху, и советской власти.
Обозначившийся перелом в военно-политической обстановке в пользу советской власти свидетельствовал о том, что население, в том числе и его верующая часть, в большинстве своем высказывалось в поддержку новой власти. Это сейчас же сказалось и на позиции высших церковных органов.
В августе 1920 г. Тихон в обращениях к В.И. Ленину и М.И. Калинину признает, что декрет и Конституция РСФСР, которые он еще совсем недавно не признавал и отвергал, провозглашают и обеспечивают полную свободу совести. Не вызывал у него возражений и сам принцип отделения церкви от государства, на котором отныне должны строиться отношения этих сторон. Не возражал он и против существования VIII отдела в системе Наркомюста, ведавшего церковными проблемами, хотя и оставлял за собой право критиковать его деятельность [292].
Подчеркнем, что ни в одном из известных нам устных или письменных выступлений, в документах, посланиях и обращениях патриарха Тихона, начиная с осени 1919 г., нет ни тени сомнения в легитимности новой власти или намека на непризнание ее со стороны церкви. Наоборот, подчеркивалась необходимость для духовенства и верующих, а также церкви в целом, лояльного отношения к власти. Сам патриарх с этого времени желал и стремился к сотрудничеству с властью. А потому нет никаких оснований утверждать, как это нередко делается в церковной и околоцерковной литературе, о некоей неизменной враждебности патриарха Тихона к советской власти и его «неустанной» борьбе с ней.
О настроениях в массах верующих, их отношении к религиозной политике государства свидетельствовали материалы НКЮ и НКВД за 1919–1920 гг. В частности, очень показательны итоги проведенного анкетирования губисполкомов о ходе введения в жизнь декрета об отделении церкви от государства. Эти материалы, опубликованные лишь сравнительно недавно[293], содержат оценку религиозной ситуации в стране и характера отношения населения к декрету об отделении церкви от государства. Мнения современников эпохи введения декрета свидетельствовали о том, что население в своем подавляющем большинстве декрет поддерживало. Это не значит, что «поддерживались» имевшие место административные и военные насилия, несправедливость и жесткость. Нет! Но поддерживался общий курс на раскрепощение государства и общества от «оков» какой-либо религии и
