Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пятый акт играл по воспоминаниям…
На спектакле — Держинская[175], Кемарская[176] — Дездемоны. Ю.А. говорит, что хвалят.
Добронравов — выбрался… Вот прошибло! Просил передать привет, и на вопрос Ю.А.:
— Завидуешь?
— Завидую. — И, грустно отмахнувшись рукой, сказал: «Чудный театр, замечательные актеры!»
7/III
«ОТЕЛЛО»
Холодный спектакль. Как будто кто оборвал меня. На душе пусто. Ничего не обласкало воображения. Бывали приличные места, но какие-то никакие…
Не получается у меня выход, на котором настаивает Ю.А.: весь в радости и улыбке… Сегодня мне показалось, что надо, наоборот, все спрятать, затаить: «Так хорошо, так прекрасно, как не переживал еще в жизни». И боюсь расплескать это хорошее, и не знаю, как вести себя в зависимости от этого.
Чтобы во втором акте забыться, что нахожусь в кругу людей, — забыться от неожиданной встречи и отдаться радости встречи целиком и без тормозов. Поняв, что тебя окружают люди, засмущаться и постараться скрыть происшедшее извещением о победе.
В сенате — «Я, право, так счастлив, что не знаю, как говорить. Я на это счастье права не имею. Я более горд, чем был. Я сильнее стал в тысячу раз. Но как о таких вещах говорить? Это не о «подвигах, раздорах, битвах»… о которых я привык говорить. О своем же чувстве к Дездемоне — я не говорил никому…»
Как можно скорей и плотней сближаться с основной задачей. Действовать, действовать… забыв обо всем. Есть еще забота о заразительности. Она отвлекает и делит внимание.
Пастернак: «Только что перевел Отелло. Все время протестую против текста, но увлекся и забыл о нем».
По-видимому, ему понравилось. Говорил о находках: «О весьма интересном медиумическом существовании героя». Вот хватил!
14/III
«ОТЕЛЛО»
Первую половину спектакля играл худо. Все мешало. Вялый. Ничего не интересно. Все опостылело. Не мог отвязаться от впечатления вчерашнего вечера в ВТО[177].
Понял, что нужно найти в себе силу сдерживать свои все нарастающие и разнообразные по своему существу волнения.
Вторую половину третьего акта — мужественней, злей, нет, свирепей, не сгибаясь. — Это начало получаться.
Четвертый акт — сломленный, неровная походка, сбивающаяся мысль, и над всем — одна постоянная, капающая — «Платок, платок…» И это играл сегодня, как и пятый акт, хотя без большого подъема, но верно.
Подбодрило сообщение, что А. Толстому, «несмотря, что не любит трагедий», спектакль «очень и очень нравится». «За сорок лет — это наиболее сильное впечатление от спектакля. А финал — гениален». И спросил, «представлен ли спектакль на Сталинскую премию?».
— Отказали под предлогом, что опоздали с заявкой.
16/III
Репетиция «ТРАКТИРЩИЦЫ»
Предложил целый ряд новых ракурсов.
— В предложенном рисунке мне тесно, я думаю, что мне надо играть в другом ключе.
— С чем ты не согласен и что изменить по-твоему?
Предложил первую картину играть ранним утром. Кавалер вместо возвращения с охоты, которое никак не доходит, потому что является он из оркестра, как из подвала, — появляется со стороны моря. После крепкого, добротного сна выкупался (а как он купался? — наверно, дурачился, кувыркался, брыкался, нырял, как дельфин) — и вот, возвращаясь с моря в ночных туфлях, по пути одеваясь и запивая прекрасное настроение добрым бургундским, вступает в действие. Чтобы по мере роста влюбленности, постепенно одеваться… и выйти к Мирандолине на решающую встречу в полном параде и с цветком в петлице. После же того, как она к нему в комнату не пришла (3-й акт), выйти растерзанным, в одной рубашке, в пуху и перьях. (Он распотрошил перину с досады и переворошил всю мебель в гостинице.) Предложил Ю.А. массу всяких вещей, разворошил всю пьесу и наметил, каким образом Кавалер может взять, с его точки зрения, инициативу в свои руки, когда, как ему кажется, сердце Мирандолины растопилось.
17/III
Сегодня Ю.А. предельно внимателен.
В антрактах на «Забавном случае» уводил меня с репетиции «Трактирщицы» и представлял гостям, знакомил.
Спектакль «Забавный случай» нравится, но Толстой, пользуясь моим присутствием, высказывал свои впечатления об Отелло:
— Огромное впечатление. Вы заставили меня плакать. У меня издается «Грозный»[178], и мне будет приятно, если вы ознакомитесь с пьесой. Я вам пришлю.
Потом много рассказывал об исполнителях Отелло, которых видал на своем веку.
26/III
«ТРАКТИРЩИЦА»
Спектакль шел ровней, слаженней, выверенней. Первый выход еще не получается, и не пойму почему… Может быть, песенку свою добавить на выход? Что-то не дотянул.
С Марецкой очень приятно играть. Живое общение, и играет она здорово.
Подавляющее большинство отзывов просто великолепные, а на душе почему-то нет полного удовлетворения. Почему бы? Чего-то мне все не хватает, хотя спектакль очень удачен. Грызет что-то… и не дает покоя.
Нет беспредельной, безоговорочной власти над зрительным залом. Где-то близко. Вот-вот, но нет… Очевидно, это «чуть» и характеризует настоящее искусство.
30/III
«ОТЕЛЛО»
Трудно подниматься на эту гору! С предыдущего вечера знаешь о том, что у тебя завтра спектакль.
Начал формально, но потом выправился. Первые три акта играл выше, чем последующие два.
Может быть, интересный кусок, сегодня наметившийся:
Перед «Подлец» — взглянуть на балкон, как на Дездемону, и усомниться в доводах Яго. И уже после этого ринуться к Яго, чтобы вырвать у него тайну.
Константин Симонов долго сидел у меня молча (он, кажется, не любит нашего театра — ему не понравился «Русский вопрос»[179] у нас), потом сказал:
— Я два года был на фронте. Насмотрелся таких ужасов! И очерствел… Думал, вряд ли найдется что-то, что меня сможет взволновать. И вот я целый вечер волнуюсь и плачу. Очень давно не испытывал такого наслаждения. Спасибо за все. А как, по-вашему, смотрит зал?
— Мне кажется, что он сначала сопротивлялся. Не доверял спектаклю.
— Нет, он просто хочет смеяться и протестует против темы. И все же подчиняется.
5/IV
«ОТЕЛЛО»
Ю.А. говорит, что уже появляются люди, которые приходят по второму-третьему разу.
Толстой пришел второй раз.
Тарханов целовал Ю.А., благодарил за спектакль, при случае хотел рассказать подробно.
11/IV
«ОТЕЛЛО»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Театральная фантазия на тему… Мысли благие и зловредные - Марк Анатольевич Захаров - Биографии и Мемуары
- Олег Борисов. Отзвучья земного - Алла Борисова - Биографии и Мемуары
- Андрей Тарковский. Стихии кино - Роберт Бёрд - Биографии и Мемуары / Кино
- Дневники св. Николая Японского. Том ΙI - Николай Японский - Биографии и Мемуары
- На берегах утопий. Разговоры о театре - Алексей Бородин - Биографии и Мемуары
- У стен недвижного Китая - Дмитрий Янчевецкий - Биографии и Мемуары
- Дневники, 1915–1919 - Вирджиния Вулф - Биографии и Мемуары / Публицистика
- Парабола моей жизни - Титта Руффо - Биографии и Мемуары
- Те, с которыми я… Вячеслав Тихонов - Сергей Соловьев - Биографии и Мемуары
- Дневники исследователя Африки - Давид Ливингстон - Биографии и Мемуары