Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ю.А. прибегал после каждого акта и неизменно хвалил.
Попробовал кое-что изменить: в сенате, например, вел себя свободно и непринужденно, делился своими соображениями, подходя и чуть касаясь одного из сенаторов.
На Кипре изменил обстоятельства: раньше — появлялся на Кипре, не зная, что Дездемона здесь, а отсюда — целая гамма переживаний при встрече, теперь — попробовал играть, зная, что она здесь, и поэтому просто бежал ей навстречу. Как будто бы вернее… Я даже подпрыгнул хохоча. Очевидно, это понравилось. Ю.А. одобряет. Проверю еще несколько раз. Это мне тоже нравится.
Самочувствие от спектакля — исключительное. С одной стороны, будто все это происходило со мной, а с другой стороны — я ни на мгновение не забывал, что передо мной зрительный зал. Я жил жизнью героя. Какое-то двойное существование. Жизнь моя, героя, человека, и с другой — меня, актера, зрителя… и то и другое вместе, и порознь, и неделимо. И все это очень свободно, не натужно, легко — вот основное ощущение от сегодняшнего исполнения. Весьма приятное ощущение.
Легко и свободно шла линия нарастания, легко и естественно менялись куски, краски, от хохота до слез и наоборот… Просто и сами собою буквально лились слезы. Непринужденно и послушно выражал голос. Нет, у меня не было вообще такого спектакля. Это первый. Только бы не покинуло меня это творческое самочувствие! Это, очевидно, та самая творческая радость, вдохновение, чем дорожит художник. Труден путь, но цель его радостна!
Многие приходили, жали руку, целовали…
Впервые слушал Вертинского.
Хороший и оригинальный артист. Нашел свой стиль. До чего многогранна и разнообразна русская порода! Только представить себе: от — и до!
Наглядное представление об эмиграции.
Лучший агитатор за Советскую власть. Нужно было бы разрешить его концерты открыто. Впрочем, машин у театра столько, сколько не найдешь ни на одной самой знаменитой премьере.
Но почему это нравится девушкам и женщинам — это для меня загадка.
Для эстрадников блестящий образец, как надо делать свои номера. Технически безупречно. Выискано, ничего лишнего. Это мне нравится.
По приему однообразно. Интереса хватает на одно отделение. Жест и интонация заставляют предполагать, что, прослушав 3–4 песенки, будешь знать всего Вертинского.
Чувство к нему смешанное. И какая-то жалость к его старости (а вот у Качалова красивая старость). Эта подогнутая ножка, коленка к коленке, а другая — слабая, дрожащая, уже не держит. Улыбка несчастная, немного обиженная судьбой и вместе с тем такая милая. И книксен — и жалость к себе и изумление. И понимаешь, что сделано это хорошо, и удивляешься тому, как это можно было целую жизнь отдать такой ерунде.
Человек знает славу почти всего мира, и как-то вдруг не хочется такой славы. Право же, не хочется.
Нечто «нафталинное».
Вышел на улицу, и этот ноябрьский, холодный вечер показался таким приятным и своим.
26/XII
«ОТЕЛЛО»
Решил все ломать. Заново прожить…
Первый выход — только одно движение — переход к отцу, остальное все неподвижно, с опущенными глазами, чтобы не рассердить его, глаз в глаз обычно раздражает наступающего. «Ну еще что? Ну…»
Сенат — убрать звук. Только в одном месте оставить — «Я прошу»… но взял себя в руки и опять говорил, собой владея…
Кипр — внизу сказали, что Дездемона здесь, поэтому бежит, ищет, находит и замер, и уже после паузы… «О, воин мой, прекрасный…»
Драка на Кипре. Не играть темперамента, а сдержаться и, сдержавшись, искать виновного: «Кто?» 3-й акт — весь сдержанно, без движения. Финал не получается. Все наверху. Неинтересно. Неуглубленно. Что делать — пока не знаю.
Четвертый и пятый акты прошли… да так себе прошли…
29/XII
«ОТЕЛЛО»
Нет радости…
Трудно мне…
Всего стал бояться…
Один…
Наскучило все время думать о голосе, темпераменте, силах… Что значит не построено режиссерски и с расчетом…
Не моя роль что ли, действительно? Все похвалы принимаю как дань моему поту, а не искусству, одаренности.
Первая роль, которая мне не дает покоя и радости. Нет творчества…
Приходишь на спектакль с такими черными мыслями, что жить не хочется… Сколько раз надо заставить себя, сломить и направить соответственно настроение, чтобы выйти…
Четвертый и пятый акты играл лучше…
Идет дискуссия в «Советском искусстве» о театре. О нас ни слова.
Начинают падать силы, опускаются руки…
30/XII
Решил окончательно, что нельзя показывать, обнажать счастье, которое Отелло испытывает (это первый выход). Нехорошо это…
Пришел на память пример.
Как-то не очень кстати видеть взрослого, пожилого человека, забывающего от любви и возраст и положение…
Глубокое чувство, глубже спрятать.
Скромность и сдержанность, присущие возрасту, подтвердят интеллект. Все это может быть выявлено и должно быть выявлено, но при совсем других, соответствующих обстоятельствах.
Бояться надо в Отелло восторженной любви старика. Это будет неприятно… Как нельзя старику Отелло иметь девочку Дездемону. Противоестественно.
1945
26/I
«ОТЕЛЛО»
Плохо, плохо, плохо!.. Ужасно!
Все только на голосе… будто нечего сказать… То есть как нечего? На фронтах-то вон что делается! А мне нечего сказать!
Ничего не получается… Ничего не могу…
Вдруг стало нечем ответить… Пуст, как барабан… А если сейчас дадут роль?
Не смогу сделать. Что-то со мной творится неладное. Все чаще и чаще кажется, что я сделал все, что мне было назначено… Все, что смог, все, что имел…
6/II
«ОТЕЛЛО»
Первые два акта играл весьма посредственно, Следующие три все время на подъеме и повышении. Голоса стало хватать. Победа.
Вначале никак не мог взять внимание зрительного зала, все кашляли, были рассеянны… Потом удалось взволновать.
ВОКС просит у меня хвалебные статьи об «Отелло». Дать нечего. Хвалиться нечем, хоть статьи нужны им для Америки…
В труппу принят Вейланд Родд[187]. Принят на роль Отелло.
Ну что же, это интересно. Может быть, он мне подскажет, как надо играть.
Очень трогательно просил меня разрешения репетировать. Даже расцеловал в благодарность. Пусть играет.
13/II
«ОТЕЛЛО»
Играем старые пьесы… Пьесы о войне не смотрятся… Народ ищет в пьесах возможности посмеяться и поплакать. И в каждой пьесе настойчиво ищет ответа на свои желания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Театральная фантазия на тему… Мысли благие и зловредные - Марк Анатольевич Захаров - Биографии и Мемуары
- Олег Борисов. Отзвучья земного - Алла Борисова - Биографии и Мемуары
- Андрей Тарковский. Стихии кино - Роберт Бёрд - Биографии и Мемуары / Кино
- Дневники св. Николая Японского. Том ΙI - Николай Японский - Биографии и Мемуары
- На берегах утопий. Разговоры о театре - Алексей Бородин - Биографии и Мемуары
- У стен недвижного Китая - Дмитрий Янчевецкий - Биографии и Мемуары
- Дневники, 1915–1919 - Вирджиния Вулф - Биографии и Мемуары / Публицистика
- Парабола моей жизни - Титта Руффо - Биографии и Мемуары
- Те, с которыми я… Вячеслав Тихонов - Сергей Соловьев - Биографии и Мемуары
- Дневники исследователя Африки - Давид Ливингстон - Биографии и Мемуары