мне вдруг всё стал так ясно… так предельно просто и прозрачно, что я не выдержала и разрыдалась.
– Да. Он был меценатом, дарил щедрые подарки театру, помогал с гастролями, оплачивал билеты, если квоты не хватало. Он всегда был рядом, он был свой, – Марта вдруг сделала ещё один шаг, схватила мои трясущиеся ладони и прижала к своей морщинистой щеке. – Я просто хотела, чтобы ты отошла, чтобы дала разобраться этим двоим, и не мешала. Я правда хотела, чтобы они не совершили глупости, ведь на кону стояла жизнь ребёнка. Но я не думала, что через три дня ни тебя, Адель, ни моего внука не окажется рядом. Этот город стал чужим, холодным… Исчезла и Муратова. Денис отказывался говорить, он как заведенный искал тебя повсюду, обрывал телефоны всем друзьям.
– Это вы Надю выгнали с работы? Вы организовали травлю и подтасовали то дело с кражей икры? – спросила то, что волновало меня больше всего. Я словно до последнего пыталась оправдать Лилю и её предательство. Ждала, что могу разделить весь гнев!
– Какую кражу? – Марта распахнула глаза и напряглась. Смотрела смело, не отворачиваясь, хмурила брови, явно пытаясь понять, о чем я говорю. – Адель? Какую ещё кражу?
– Тогда и вы меня послушайте…
Я выдохнула и выпалила все, что занозой сидело под кожей. И про Надюшку, и про Лильку, и про Горького, что обманом расселил целую общагу. Мы же у него костью в горле были. Со всеми смог договориться, а с нами не сумел. Надя категорически отказывалась, она всё твердила про муниципалитет, про то, что нам должны дать нормальную квартиру, что нет смысла переезжать к чёрту на кулички. Но у Лили и Горького были свои планы на наши жизни. Жадные, корыстные и беспощадные.
– Этого не может быть… Не может! – шептала Марта, пошатываясь. Я вовремя подхватила её под локоть, ощущая всю невесомость её тела. Раньше казалось, что она камень, скала, а теперь? А теперь оказалось, что она простая женщина, думавшая только о своём внуке. – Если бы я только не поддалась, если бы не поверила…
– Да вы тут, собственно, уже ничего бы и не решили, – руки абсолютно в инстинктивном жесте притянули старушку к груди. Прижала, выдохнула, и вдруг вишня перестала быть приторной. – Этот мужчина просто шел к своей цели и вовремя понял, что лучшей мишени не найти. Я вас так ненавидела! Я засыпала с мыслью о вас и просыпалась снова с этой лютой ненавистью. Казалось, вы уничтожили меня, разрушили, снесли, как старый барак, что не подходил к вашему дворцу!
– Адель, – Марта взяла меня за руку, чуть отстранилась. – Прости меня. Прости… Из нас двоих спрос был только с меня. Да что Горький? Я! Я! Если бы я не поддалась эмоциям и не пошла бы на разговор с тобой, то этого бы ничего не случилось!
Бабушку трясло, на лбу вздулась вена, цвет лица стал бледный, веки дрожали. И мне вдруг стало так страшно за неё.
– Бабушка? – голос Раевского раздался как раз вовремя, старушка стала заваливаться, отчаянно хватаясь ослабленными руками за меня. Денис подскочил, поднял её как пушинку и усадил на диван. – Скорую? Да что здесь происходит? Ты зачем пришла?
– А сколько мне ждать, пока секира опустится на мою голову? Сколько? – она слабо оттолкнула его и разрыдалась, пряча лицо в ладонях. – Думаешь, не понимаю, что ты меня наказал? Не пришел, не рассказал, не накричал! И даже допроса не устроил мне. Всё я понимаю. Вот и пришла сама, чтобы вы оба мне все в глаза высказали. Давайте, рубите!
– Мам? Денис Саныч? – Димка аккуратно вышел из-за кадушки с пальмой и замер, осматривая наши заплаканные лица.
– Денис Саныч… – прошептала бабушка Марта, медленно убирая от лица руки. И её взгляд ожил, в них затеплился огонёк. Она словно ухватилась за тоненькую надежду, что ещё можно хоть что-то исправить.
Это «Денис Саныч» просто убивало. Изо дня в день. Каждого! Денис морщился, а у меня сердце замирало, вот и Марту это пробило до глубины души. Нет ничего действенней, чтобы понять, что ты в этой жизни сделал что-то не то, как тот факт, когда сын отца называет по имени-отчеству. И это не подростковый загон, это выбор, на который уже не повлиять даже мне.
– Дим, знакомься, – я с решительностью стерла слёзы, протянула руку сыну. – Это твоя прабабушка, Марта Денисовна.
– Хм, – Димка напрягся, поджал губы и облокотился об ограждение. – Ну? Ещё сюрпризы будут? Прадедушки?
– Больше не будет, – Раевский сел рядом с бабушкой и закурил. – Давай, задавай свои подростковые вопросы, что отложил в долгий ящик. Теперь есть кому на них ответить.
Знаю, что говорить о прошлом для Раевского просто смерти подобно. Вижу, как много свалилось на него в последнее время, чувствую, как канатами натянуты его нервы. Но как бы я не хотела освободить его от тяжести, понимала, что пройти весь АД нам просто придется. Но вместе.
– Да нет у меня вопросов, Денис Саныч, ни к вам, ни к бабушке. Очень приятно познакомиться, – Димка словно по лицу моему понял, что сейчас совсем не время для разборок. – Просто дайте знать, когда родственники закончатся. До пенсии управимся?
Марта вспыхнула от возмущения, смотрела в спину удаляющемуся правнуку. Её захлёстывало возмущение, она никогда бы не простила подобного хамства ни сыну, ни внуку, а вот правнуку приходится. Бабушка стиснула челюсть и вновь закрыла ладонями лицо, принимая и свое поражение, и своё бессилие в этой ситуации.
– Он привыкнет. Он обязательно привыкнет…
– У него как будто и выхода иного нет, – Денис улыбнулся, обнял меня и стал увлекать в зал. – Это твой день, Ночка. Идём, пока Верка не украла картину.
– Бабушка Марта, – подмигнула своему любимому мужчине и обернулась. – Не хотите провести этот вечер с нами?
– Хочу. Очень хочу.
Глава 42
Рай
– Денис Саныч, – в кабинет вбежал Вареников. – Можно?
– Ты уже вошёл, так к чему эти условности? – захлопнул ноутбук и растёр глаза. Часы показывали семь часов вечера, голова уже дымилась от работы, но оно того стоило.
Я ждал момента, когда расскажу Димке, что он теперь свободен и может уезжать обратно в Питер. Видел, как тот нервничает, как бесится, будучи вынужденным слушать лекции по зуму, в то время как его однокурсники жили полной жизнью.
Подошел к панорамному окну, откуда был виден весь офис. Я даже стол подвинул, чтобы видеть дальний кабинет, где Верка мановением волшебной палочки сотворила студенческий уголок, и усмехнулся. Сын
