самой жизни в состоянии найти способы, чтобы уцелеть.
Пересохшее горло нещадно саднило. Кляп, судя по ощущениям, сросся со ртом и стал его неотъемлемой частью. Рук я уже не чувствовал, а мышцы всего тела говорили, что от постоянного положения стали твердыми как камень. Суставы ломило нещадно.
Всё было настолько дерьмово, что я был уверен, что второй раз в такую медитацию мне уже не уйти.
Неожиданно, меня опустили на пол, и развязали, но я был настолько обессилен, что сделать ничего не мог.
– Знаешь, такое долгое висение не слишком благотворно сказывается на организме. Да и мне не нужно чтобы ты умер раньше, чем потребуется.
Изо рта убрали кляп, и влили немного воды. Судя по ощущениям, язык распух и в рот уже не помещался.
– Видимо, придется о тебе позаботиться… В этом отношении с фэйри проще, им такое обращение без разницы.
Я честно попытался сказать, что убью эту гниду, но даже прохрипеть ничего не смог.
– Когда-то давно, в Японии, были очень забавные люди, – продолжил немец – от которых до наших дней дошла лишь часть искусств, которыми они владели.
Его пальцы сновали по моему телу, то нажимая, то стискивая, то отпуская.
– И одно из этих искусств называлось сан-нэн-гороси… Искусство смертельного касания…
Я сипел от того, что в моем теле резко восстановился кровоток, и мышцы, расслабляясь, стали разом сигнализировать о дикой боли которую испытывали все время.
– Но это искусство называли также и дзю-нэн-гороси – касанием отсроченной смерти. Мне оно всегда было интересно еще и тем, что при помощи него можно было не только убивать, но и почти моментально привести кого-либо в порядок. Вот как тебя сейчас. Это позволяет очень быстро начать все заново, как будто с тобой ничего до этого не делали.
Хотелось выть и плакать, но сил не было, как не было и слез. Я принадлежал ему сейчас.
В голове шевельнулась столь тщательно выпестованная в процессе медитации мысль, и моментально пришло облегчение. Я мертв.
Тело реагировало на его манипуляции, но сознание устремилось вдаль от него.
Почти идеальное состояние. Жаль только, что творить магию в нем невозможно.
Меня снова связали, вернув кляп на место, и подтянули на веревках в прежнее положение.
– Ничего, осталось недолго. Самоуверенная Летняя уже у меня, и осталось лишь получить Зимнюю. Тогда, наконец, твои мучения прекратятся. А пока… Пока я нашел тебе еще одного партнера, с которым ты почувствуешь себя целым. Правда ненадолго. Ничего личного, просто ваша боль мне нужна для дела.
Да заткнись ты уже.
Волна энергии накрыла меня, связывая с еще одной жертвой, и я понял, что скоро весь ад вернется.
Глава 32
И все-таки, боли было чересчур много, и даже медитация не давала спастись от нее полностью.
Несмотря на то, что физического вреда телу причинялось мало, чужая боль выматывала и высасывала все силы. Вдобавок, осознание того, что кого-то пытают только ради того, чтобы подобным образом помучить меня и не дать мне скрыться в глубинах разума, просто убивало на корню. Я уже готов был предложить ему себя полностью, чтобы он не трогал других, но некроманту было настолько без разницы моё желание, что я просто готов был впасть в отчаяние.
В какой-то момент, до меня дошло, зачем это делается.
Он распалял мой гнев и ярость. Заставлял меня сконцентрироваться лишь на жажде мщения ему, за все то, что он делает.
Впору было быть благодарным за такое укрепление духа и целеустремленности, вот только методы которыми это делалось – не вызывали и намека на благодарность.
Ну и, кроме того, я догадывался, что он использует нашу боль как источник для своих сил. Лично мне подобные практики были не знакомы, но за всю историю мира про них слышали не раз.
Меня искали. Я был просто уверен, что меня искали.
Сестра заставит кого угодно, да и Густав вместе со Стафилом и Кейлой наверняка чувствуют себя достаточно виноватыми в том, что всё проворонили, чтобы сделать мои поиски ключевой вещью в своей жизни. Оли, наверняка, тоже пылает от ярости.
Вот только я не чувствовал ни малейшего следа этих попыток, а значит, место где я находился было исключительно хорошо экранировано от подобных поисков. Надежда была лишь на то, что кто-то из стаи сможет случайно учуять мой запах, и это приведет их ко мне, но она была такой слабой и нереальной, что я даже не принимал её во внимание.
Я был не просто сам по себе, я был в компании человека, которого даже не мог описать как психопата или садиста, потому что он не был ни тем, ни другим.
Психопаты, по определению – это люди, страдающие расстройством личности, склонностью к нанесению вреда окружающим людям, а этот тип… Нет, он таким не был. Он был цельной личностью, и склонности к нанесению вреда тут не было. Просто расчетливая необходимость. Я не чувствовал в нем и того, чтобы он наслаждался чужой болью или пытками… Это было лишь средствами, поэтому под определение садиста он тоже не подходил. Возможно, что его можно было бы описать как социопата, но и в этом я сильно сомневаюсь.
В те редкие минуты, когда ум не был зашорен болью, я старался создавать мыслеконструкции. Ничего особо сложного… Просто попытка занять разум, чтобы отвлечься от происходящего. Некоторые читают для этого книги, другие пишут стихи, а я, вот, придумывал заклинания и рассуждал о том, какие магические предметы мог бы сделать, и как именно. Этакая зарядка для ума.
Знаете, приятно порассуждать о высших материях, философии и прочем таком, когда ты сидишь перед камином в кресле, с бокалом «Къянти» в руке, но вовсе не в таком положении, в котором пребывал я.
Если задуматься, то, наверное, мне было холодно. В конце концов, во избежание любых сюрпризов с моей стороны, одежду с меня содрали когда принесли сюда. Впрочем, за жаждой и голодом, щедро приправленными болью, это практически не ощущалось.
Немец приходил и уходил, и я никогда не мог точно сказать был ли он рядом. Он далеко не всегда разговаривал сам с собой, и еще реже обращался ко мне.
Все начало меняться тогда, когда уже второй человек скончался от пыток, и я услышал стук барабанов.
Ну, я далек от музыки в целом, и из всех её направлений предпочитаю рок, поэтому не ждите от меня того, что я скажу, что это были за барабаны. Я просто не знаю их названия, хотя, наверное, вы их когда-то даже видели – этакие маленькие, африканские, кажется, барабанчики, на которых играют пальцами или ладонью. Обычно исполнитель крепит их на свой пояс.
Честно говоря, именно звук барабанов, а не все творившееся до этого, нагнал на меня такой страх, справиться с которым было невероятно сложно. Он означал, что все переходит в новую стадию.
Поначалу, бой звучал достаточно тихо, явно не в том же помещении, в котором находился я, и ритм был умиротворяюще спокойным, но после он стал нарастать, и постепенно, барабаны стали приближаться.
– Ну вот, все готово. Осталось лишь доставить вас на место, и закончить, наконец, то, к чему я столько времени шел.
Меня вновь опустили на пол, и, на этот раз, развязали полностью, и, вытащив кляп, дали напиться.
Камни и звезды, я и не думал, что простая вода может быть такой вкусной.
– Если ты еще не понял, мальчик, то объясню. Не стоит дергаться. До ритуала ты мне нужен живым, но вовсе необязательно целым. Поэтому сейчас та пара господ, чью боль ты совсем недавно ощущал, возьмет тебя и понесет на место. Если увижу хоть малейший намек на какой-нибудь фокус с твоей стороны – попрощаешься с рукой или ногой.
До чего же омерзителен этот немецкий акцент.
Все было так, как он объяснил, и я был рад хотя бы тому, что на этот раз кровообращение потихоньку восстанавливалось.
