узкую, извилистую лощину, по дну которой шла дорожка, соединяющая станцию с колодцами. По этой дороге шли две фигуры: обе в простых парусиновых пальто, в белых фуражках, в высоких охотничьих сапогах и с дорожными сумочками через плечо.
– Великий, многомилостивый, извергающий раз…
Бурченко фыркнул, Ледоколов долго крепился и, наконец, разразился неудержимым смехом.
Представители смутились и начали переглядываться. Подозрительные киргизы догадались, что дело не совсем ладно, и инстинктивно почувствовали, что промахнулись.
А дело вышло очень просто. Тарантас Ледоколова принят был сторожем за экипаж ожидаемого лица.
– А что, лошадей не дадут нам? – спросил Бурченко казака, чинившего потник.
Тот поглядел на спрашивающего, видит – не военный, церемониться нечего.
– Известно, не дадут, да и взять-то неоткуда!
– Что же так?
– Не велено – генерала ждут!
– Вот как! Что ж, долго ждать будут?
– Неизвестно. Вон там, у колодцев, давно уже ждут, четыре дня пятый; может, еще прождут неделю!
– Это долго!
– Ничего не поделаешь. Приказание такое есть, чтобы пока генерал не проедет…
– Я предупреждал вас, – обратился Бурченко к своему путевому товарищ у. – Надо было по аулам ехать: долго, зато вернее. Ну, да это для кого другого, для нас дело поправимое… Кто же это ждет там у колодцев?
– Епутаты!
– Какие депутаты?
– От орды, со всякого кочевья старшины собраны… велено им ждать и хлеб-соль поднести. Вот они, сердечные, теперь и маются!
– Знакомые порядки… Вы видали когда степных депутатов?
– Нет, не случалось! – отвечал Ледоколов.
– Пойдем смотреть… это очень интересно. Я постараюсь устроить дело так, что эти депутаты помогут нам в дальнейшем нашем движении!
Спутники вылезли из тарантаса, отряхнулись, попросили казака тем временем вскипятить чайник, за что уралец принялся с видимым удовольствием; он сообразил, что тут представится возможность и ему напиться чаю, да, может быть, еще и чего другого, – и пошли по дороге к колодцам.
– Однако, их немало! – удивился Ледоколов, заметив еще издали волнующуюся толпу.
– Знакомые порядки. Вот посмотрите, сегодня или завтра переводчик с казаками приедет… Ах, шуты, они нас за генерала приняли. Вот комедия!
– Не может быть!
– Чего, не может быть: выстроились в порядок…
В эту минуту грамотей Ахмат начал свою приветственную речь.
– Будьте здоровы, да пошлет вам Аллах всяких благ! – произнес Бурченко оратору.
– Будь здоров и ты… – сказал тот.
Киргизы окружили приезжих.
– Ты кто же такой? Ты ведь не большой тюра? – спрашивал Измаил-бай. – Ты передовой от него, что ли?
– Нет, мы так, сами по себе. Кто мы такие, спрашивают! – заметил Бурченко товарищу.
– Понимаю!
– Мы простые люди, маленькие, едем по своему делу…
– Савдагур (купцы)?
– Купцы…
– А мы вас за того приняли. Что же, он скоро приедет? Вы из той стороны?
– Нет, мы из степи, да, впрочем, слышали, что скоро: дня через два!
– Вой-вой! Что же мы есть будем? – воскликнул Ибрагим.
– Осторожней, – шепнул ему на ухо Ахмат – кто их знает, что за люди; может…
Он шепнул ему что-то такое, от чего Ибрагим вдруг замолчал и стал прятаться в толпе.
– Это ты напрасно его пугаешь, – заметил движение Ахмата Бурченко, – мы не лазутчики, а люди хорошие, вот спроси, Батуйка с нами приехал, он знает!
Грязный, лоснящийся от сала молодой киргиз подошел к толпе, едва передвигая ногами в спущенных шароварах.
– Да кто вас тут разберет!.. – недоверчиво произнес Ахмат. – А ведь нам уже не раз доставалось; мы тоже народ травленый!
– Осторожность не мешает. Что же, долго вы тут ждете-то эдак, всем обществом? Да что же мы стоим – мы сядем!
Он сел на песок, Ледоколов тоже, киргиз Батуйка лег на брюхо, у самого колодца, где песок был сыроватей и прохладнее; подумали, помялись киргизы и тоже уселись в кружок.
– Долго ждем! – лаконически ответил корявый Гайкула.
– Так, а скучно, надоело, думаю?..
– Нет, такая великая особа, ждать нужно…
– Да полно грязь глодать (лгать). Вот нам самим ждать приходится – беда!..
– А нам не беда? – проговорился Ибрагим.
– Смерть! – подхватил кто-то сзади всех.
– Ну, вот так-то!
– Эх, – воодушевился разом Ибрагим. – Вот я из своего аула пять дней ехал, да здесь пятый сижу, да, может, ждать сколько буду, да назад пять дней, а дома, без хозяина, что будут жены делать с одними работниками… Лошади мои отощали; разве на этом корме может прожить скотина? – Ибрагим указал на барханы. – А с собой взять много нельзя было, то есть оно можно, да разве мы знали, что нас за тем требуют, чтобы мы здесь на песке даром сидели?
– Конечно!
– А вот как я выехал, слух такой прошел, – перебил Измаил-бай, – что на «Барсуки» пришли барантачи хивинские. Мой аул в той стороне; я ничего теперь не знаю, что там делается? Может, что такое, что… Эх, как подумаю…
Слезы зазвучали в дрогнувшем голосе старика.
– У меня перекочевка началась, – говорил Гайкула, – а тут сюда вытребовали, просто беда. Да и без баб скучно…
Один только осторожный Ахмат не высказывал никаких жалоб и все еще подозрительно смотрел на русских, особенно на Ледоколова, лицо которого почему-то казалось ему более официальным.
– А вот вы возьмите да и пожалуйтесь начальнику, когда тот приедет…
– Что ты!.. Мы тоже свои головы бережем; этот проедет в Ташкент, а наш с нами останется. Мы вот тут сидим, у себя по аулам, а головы наши там!
– Как знаете, а мой совет: пожалуйтесь; все, что знаете дурного, все и расскажите…
– Не поможет; только себе беду наживем!
– Слушайте вы. Я вот вам говорить буду… Может ли быть такая сторона, чтобы только одни хорошие люди жили? Везде бывают и худые, и хорошие, и, пожалуй, что худых больше. Вы вот жалуетесь, что вас жмут, а самому большому начальнику сказать боитесь. Откуда же он узнает? А вы все расскажите: этот, что едет, – я знаю его – человек добрый и вам худа не желает, он вас выслушает, дело разберет, и тот, кто прав, правым и останется, а виноватого, может, по шапке погонят. Это верно!
– Да, верно, верно-то оно верно, да страшно!
– Да, по мне, как хотите, я говорю для вашей же пользы. А только случая вам упускать не следует, другого такого нескоро дождетесь. Я вам говорю. Эти бараны у вас для чего?
– На поклон привели…
– Вот вы жалуетесь, что провизия вышла у вас, а это что? Зарезали бы их обоих и съели!
– А генералу?
– Ему этого не надо. Он только правду любит, а баранов у него, пожалуй, больше вашего…
– Мы и так хотели, было, одного прирезать сегодня, да страшно было!
– Катайте без страха. Нас вот угостите. Батуйка,
