ему навар со всех Оттисов Менгля, равно как и с их детей? Гораздо больше выгоды лишенцу с обуви, которую он шьет под заказ, выделанных шкур и с прочей шелупени, которую он же успешно и производит. Да с корзины рыбы прибыли больше, чем с содержимого драконовых яиц, которое нерадивый их владелец разбрасывает, где ни попадя.
Вот же чешуйчатый идиот! Сидел бы, да ожидал законную пару. Верно и терпеливо, как поступают другие Звери. С чего взбрело тыкать вялым своим орудием в магичек? То ли не знал, каковы бывают эти стервы? Знал, прекрасно знал. Не мог не знать. Просто, наверное, излишне воспрял духом, желая заполучить дитятю от наследницы Огненного Клана, и приумножить Силу. Вот и получил… плевок в рожу и пику в крепкий зад. Так и надо. Думать следует башкой, а не… тем местом.
"Ладно, Оттис, — примиряюще подумал лишенец — Прости, дорогой, за скверные мысли в твой адрес. Не мне тебя учить, сам в своё время нарвался… Только отделался легче, чем ты. Спи спокойно, не переживай, бедолага! Видно, придется моему топору рубить те узлы, которые ты тут понавязал…"
Рубить узлы следовало аккуратно. Даже не рубить, а надсекать. И не топором, а острым ножом. Потихоньку. Понемногу.
Примерно в одно время с чудесным исцелением гостьи, Айвер и начал это делать.
Подробности жуткого пожара в Грендаль выяснены были очень быстро.
— Там почти всё выгорело, джейт, — авторитетно заявил тот самый "человечек", знакомый лекаря Кона, за скромную плату согласившийся кое-что вызнать для лишенца — От всего особняка только остов цел. Мало, кто жив остался. Слуги, какие смогли, выскочили, так сразу же и разбежались… И от них, от уцелевших, ничего не добьешься. "Не видели, не помним. Я не я, корова не моя." Сами же знаете, как бывает в таких случаях. Не жаловали они этого Грендаля, и считают, что пожар тот… Поделом ему, в общем.
— Ясно. Вот ещё, любезный… Поинтересуйся по ближним деревням, вот о чём. Не подбрасывали к кому-нибудь на крыльцо дитя? Только осторожно, без лишнего шума. Вот, возьми. На расходы тебе.
— Ну уж, — разулыбался тот щербатым ртом, бережно пряча за пазуху туго набитый холщовый мешочек — Благодарю покорно. Расстараюсь для вас! Как узнаю, так сразу приеду, сообщу. Мне бы вот ещё полозьев для саней… А, джейт хороший? Не поможете? А то снег лег уже, зараза! На старых полозьях плохо пускает.
Лишенец покивал головой:
— У работяг моих возьми. Выбери сам, что нужно.
Итак, с текущими делами Айвер понемногу, но справлялся.
Дни, занятые работой и визитами, шли довольно споро и даже весело.
А вот вечера…
С некоторых пор особенно не любил он оставаться с Адалиной наедине.
И особенно после того, как они перешли на "ты".
В тот гадский вечер уважаемые джейты, как всегда, пили кофе в столовой особняка. Было достаточно поздно и на удивление тихо. Тишины не смогли нарушить ни часы, ни легкая метелица, ни прочие внешние шумы.
Это случилось внезапно. Для них обоих внезапно.
Джейт Брир подошел к камину, чтоб подбросить щепы в надсадно пытающийся разгореться огонь, поскольку стало прохладно.
Джейта Реггасс проговорила нечто вроде:
— Не трудитесь, сейчас помогу…
Потерев ладонь о ладонь, быстрым движением пальцев брызнула фэйер-шеррхом на деревянную стружку, и…
В следующий же момент руки лишенца и гостьи встретились.
Тут же её тело и губы, пахнущие кофе и леденцами, начали таять под грубым, яростным нажимом мужских сильных пальцев и хищного, алчущего поцелуя, рта…
Глава 9
С очень большим трудом справившись с собой, она прервала поцелуй.
Положив пальцы, нервные, светящиеся и нетерпимо горячие на искалеченные следами казни запястья джейта Брира, произнесла прерывистым, чуть ли не упрашивающим, тоном:
— Не надо… Я обещаю, что… У нас всё будет… Айвер. Но позже. Хорошо? Слышите… Слышишь? Я вас… Я освобожу тебя от контуров. Обещаю. Но, в свою очередь, и вы… ты мне должен пообещать… кое-что.
— Что ты хочешь? — лишенца, в отличии от магички-лицемерки, жизнь давным давно научила слушать в первую очередь разум, а не плоть — Говори, Адалина.
Вот же… Всё таки, какова сука, а?! Решила повертеть им? Поиграть? Что ж, можно и поиграть. В конце концов, так даже интереснее…
Кофейная Стервочке хочется подмять его под каблук? По всему видно, что так и есть. Хлопает глазками, дрожит всем телом… А уж дышит так тяжело, будто, разогнавшись от славных земель Реггасс до Конечной Дороги, промчалась пешедралом и в гору, и под гору. Кривляется, ровно первый поцелуй случился у неё не с болваном-муженьком, а только сейчас, здесь, с ним, с Айвером Бриром. Таким же, по её мнению, болваном, который должен купиться на эту дрянь…
А вот интересно, покойный драконище целовал свою женушку? И если да, то как? Сосался поди, развялив губы и распустив язык, подобно парнишке-младшекурснику? Торопясь и чавкая так, будто не ласкать собрался нежные, леденцовые губы, а побыстрее сожрать свежий эклер, пока не отобрали вечно голодные собратья, жаждущие того же…
Так, скорее всего, и было.
И жахал, по всей видимости, тоже наскоро. Задрав супруге ноги, врубался в ошарашенное болью тело, как дровосек в сухостой. Понятно теперь, почему красотку так колотит. Не иначе, от страха. И понятно, от чего все эти "потом" и "позже".
И понятно, почему она не хотела наследников от Грендаля. Странно хотеть их от того, кто тебя искалечил…
Изуродовал настолько, что уже любые поцелуи пахнут смертью. Любые объятия кажутся веригами, а любой мужчина — врагом. Любая любовная постель — эшафотом. И любые дети — нежеланным отродьем и обузой.
"Нет у меня никаких мальчиков. И не будет."
"Эх, Оттис, Оттис! И здесь ты навредил мне, брат. Вот честно… Воскресить бы тебя, да набить ряху. От души. Как следует."
— Присаживайся, — совершенно уже успокоившись, подвинул Адалине стул — Рассказывай, что тебе там ещё хочется… Не смотри на меня, как на мрачника, пришедшего выжрать твою душу. Сказал же, не трону… Давай, излагай. Также, пожалуйста, не мямли, и обращайся всё же ко мне на "ты". И по имени. Это будет лучше. Доверительней. Договорились?
Вслушавшись в эту подробную тираду, гостья с такой яростью закивала, что лишенец не на шутку обеспокоился за сохранность её головы. А ну как отлетит нахрен сейчас с плеч башка, вместе с шелковистыми локонами благородного коньячного оттенка и тяжелыми мыслями! Или разболится, что уже вообще никуда не годно. И так-то именно головой уважаемая "Жанна" не совсем здорова…
