class="p1">Да если б ещё она дала возможность не торопиться!
Выпутавшись, наконец, из обрывков рубахи, сперва скомкав их и прижав к груди, тут же быстрым, нервным каким-то движением, откинула прочь.
Теперь Адалина лежала перед ним голая, слегка присыпанная ароматной крошкой ночного света, слабо льющегося из незанавешенного окна, со слегка светящимися, раскинутыми в стороны руками.
— Айвер, — хрипнула она горлом так, будто её душили — Я…
Тут же, словно спохватившись, скользнула вниз сложенными лодочкой пальцами. Распластав их, попытавшись прикрыть тонкий, аккуратный шрам много ниже круглого, глубокого пупка.
Перехватив тонкую руку, лишенец уперся коленями в постель, скомкав простыни.
— Не закрывайся, — выдохнул, склоняясь над сверкающим, желанным телом — И не бойся. Постарайся не бояться. Если честно… я сам боюсь до усрачки. Лежи спокойно.
Коротко хихикнув над грубым, но смешным выражением, девушка сразу же задержала дыхание, принимая давящие, нетерпеливые поцелуи сперва настороженно, потом же требуя всё больше и больше.
Когда губы лишенца, поочередно коснувшись напряженных сосков и, на секунду замерев между грудей, скользнули ниже, она всхлипнула. Тонкие, но неожиданно сильные руки легли на плечи Брира, и несмело погладили его по груди.
— Ты нежная такая, Адалина, — пробормотал он, скользнув ладонью между ее слегка разведенных ног, нащупывая пальцем тугой бугорок, влажный и горячий от желания — Не сжимай ноги… Пока совсем не вымокнешь, даже штанов не развяжу. Обещаю.
Магичка яростно кивнула, рассыпав перепутанные локоны по сбитой в комок подушке.
Глубоко вздохнув, согнула ноги и, разведя их, приняла ласку, нежданную, прежде незнакомую ей.
Закинув голову, уперлась затылком в подушечный комок, время от времени вскрикивая коротко и тихо.
— Так нравится? — шепнул лишенец, лаская набухший клитор, одновременно прижимая его, и слегка погружая пальцы в удивленное непривычными ощущениями тело — Хорошая моя… Вот так в тебя и войду, прямо сюда… Скоро уже, скоро.
Не отнимая руки, лег рядом, всей грудью вдохнув горячий, кофейный аромат, с примесью лёгкой гари и запаха домашнего мыла.
Свободной рукой дернул перевязь штанов. Выругавшись остервенело и зло, освободил наружу окаменевший, гудящий болью член.
— Если не хочешь, — прошептал, освобождаясь от одежды, но заметив, как девушка дернула головой на это движение — Не смотри на него. Это необязательно.
Да хрена там! Это ОБЯЗАТЕЛЬНО . Сейчас лишенцу просто жутко хотелось, чтобы она посмотрела. Чтобы увидела и мощный стояк, и крупную, влажную головку, блестящую от струек пресемени. Чтобы взяла в руку, и обхватила крепко накрепко светящимися пальцами.
Или ртом. Даже лучше ртом. Сладкими, сахарными губами! Теплыми, слегка шершавыми, как изнанки тех дурацких, розовых цветов, что распускаются летом в поместье и округе.
Прерывисто выдыхая стоны и вскрики, Адалина пошевелилась. Ей хотелось теперь вообще непонятно чего. То ли завершить сладкие пытки, то ли, наоборот, просить не прекращать их.
— Айвер, — прошептала она, дернувшись совсем легонько — Айвер…
Приподнявшись на локте, лишенец накрыл поцелуем шепчущие его имя губы.
Не отрываясь, одной рукой развел её ноги, уперев колено между ними, второй же рукой сжал грудь девушки, доверчиво и тепло легшую ему в ладонь.
Погладив пальцами текущую ароматной влагой цель, освободил вход.
— Сейчас ноги шире, — горячо зашептал в теплую щеку — Шире, ягодка моя… Хочу тебя, уже правда нет никаких сил! Чувствуешь, как?
Не медля больше ни секунды, тяжело толкнул бедрами, резко входя в невыразимо желанное тело.
Она ответила ему.
Но ответила нерешительно, скованно и странно неуклюже. Будто эта женщина никогда не была замужем, и не знала ни мужской руки, ни мужской ласки. Никогда не мучилась длинными, скучными днями в ожидании жарких, страстных, грешных ночей…
Словно и не было ничего раньше, а случилось только теперь, в дурной, нерассудный час. Здесь, в полутемной, кое как отапливаемой спальне старого особняка на самой дальней окраине Округа Констр, за Конечной Дорогой. На скрипучей, широкой кровати и домотканых, серых простынях. В объятиях бывшего Советника Айвера Брира, преступника, не познавшего раскаяния. Настолько бесчестного, что вся нечисть в Темной Яме кусала б от зависти локти, узнав о нём…
Адалина ответила.
Не радостным стоном, не сладкими судорогами измученного ласками тела. Она ответила коротким криком, сжатыми в кулаки остывающими, но всё ещё светящимися пальцами и широко распахнутыми глазами.
— Что это? — хрипло спросила, глядя лишенцу прямо в лицо — Что это было?
Брир потерся щекой о ее щеку.
— Мы просто любили друг друга, — с наслаждением излившись в неизвестную пока, сумрачную глубину, ответил шепотом — Я ласкал тебя, ты меня. Нам было хорошо. Теперь так и будет, сладкая моя… Всегда, когда мы этого захотим.
Несколько минут они лежали молча.
Потом мучимая множеством вопросов девушка всё же решилась спросить.
— Айвер, — голос показался растерянным — А почему мне не было больно? Ведь должно быть очень больно… И ещё вот что…
— Хочешь ополоснуться? — резко перебил лишенец, малодушно отказавшись слушать дальше — Вон, смотри. Ширма. За ширмой умывальник и большая такая, медная чаша. Только вода в ней, скорее всего, остыла. Принести горячей из кухни?
— Не надо, — помотала головой Адалина — Я нагрею. Тебе вода нужна будет?
— Да, — отпустив её, он поднялся с постели — Давай, иди. Я пока перестелю здесь. Потом тоже умоюсь.
Джейта Реггасс скрылась за ширмой, перед этим зачем-то оглянувшись.
Джейту Бриру же сейчас не умываться хотелось, и уж точно не перестилать сраную постель.
Остро захотелось утром смотаться в Закрытые Земли, не теряя времени. Помнится, Кон говорил, что где-то там, в одном из казематов содержится пара-тройка некромантов. Договориться с одним из них, попробовать поднять из праха Прекрасного Чешуйчатозадого Оттиса Грендаля. Чтоб даже не набить морду, нет… Маловато будет! Отлупцевать подлую шелупень по яйцам, и закопать назад. Только не в землю, а по уши в говно. Правда, после шашней с поднадзорными некромантами добавилось бы Бриру ещё обвинений, но оно бы того стоило!
"Должно быть, мать его, больно! — лишенец содрал с постели простынь, чуть не разодрав в клочки ни в чем не повинную ткань — С хрена ли больно-то ей было, а? Что такое он с ней творил? Одно из двух. Либо там балда была с хорошее бревно, либо дохлый дракон ею был способен только орехи колоть, а не баб иметь…"
…Слегка успокоился он, только умывшись, после умывания основательно окатив себя ледяной водой, выкурив пару сигар, и напившись вместе с Адалиной горячего отвара из кислых ягод морщанки.
Но, когда магичка уже глубоко спала, а лишенец, лежа рядом и перебирая её волосы, тоже начал задремывать, тяжелые мысли вернулись.
"Адалина, она… не умеет целоваться…
