class="p1">— Да, да, да! — затараторила джейта Реггасс — На "ты", да. Я хотела сказать, Айвер… Не стоит разыскивать моего сы… Наследника Грендаля. Правда, не нужно. Это совершенно лишнее.
— Стоп, — тон голоса лишенца вмиг поменялся с доверительного на саркастически-насмешливый — Откуда тебе известно, что я вообще кого-то ищу? Трещотка Лили подслушала и натрепала? Имей ввиду, если эта милая девчушка вздумает шпионить за мной, я вышвырну её за ворота.
— Лилиана здесь не при чем. Я сама догадалась, и кое-что слышала. Мужчина, что приезжал сюда пару раз… Сыщик, верно? Он начал наносить визиты, как раз после того, как ты узнал про ребенка. Хочешь найти мальч… Грендаля-младшего, чтобы что-то с ним сде… Изводить меня? Ведь так, Айвер?
Брир расхохотался:
— Почем тебе знать, что он сыщик? Может, водовоз? Или винодел, а? А может, дворник? Здесь, в поместье, как раз не хватает дворника. Снег сыплет, как крупа из драного мешка. Прикажешь мне самому его сгребать? Или, может, попросим твою Лили? Слушай… А это дело. Лопату ей в руки, и вперед. Всяко лучше, чем визжать по поводу и без повода, да устраивать грызню со всеми подряд!
Терпеливо выждав, пока хозяин дома утихомирится, гостья монотонно произнесла:
— Очень смешно. Просто невыразимо забавно… Но нет, дорогой джейт Брир, ваш визитер не дворник. Он именно сыщик. Как раз их я много видела в Грендаль, Оттис имел какие-то дела с этой публикой… Сыщики, законники, палачи, взыскатели долгов… Они все на одно лицо. Их ни с кем не спутать. Но, что с ними связывало Оттиса, меня, если честно, мало волнует. А вот зачем сыщик зачастил сюда? Явно, не просто в гости.
Уперев кулаки в стол, лишенец сощурился.
— Ну так даже если он и сыскарь, — прошипел, раззадоренный внезапным, но явным испугом собеседницы — И даже, если я хочу найти младенца, что с того? Тебе же с размаху плевать на него. Разве нет? Не пугайся, дорогая. Никого, а тем более тебя, изводить я не собира…
И тут же, внезапно, фразу рассекло шипение такой силы, что у кого-то более нежного, чем отрубец Брир, зашлось бы сердце, либо заложило уши:
— А теперь слушай меня, ты! Лишенец, чтоб твоим праотцам вертеться по Темную Сторону без остановки… Не лезь в это, понял? Это только моё дело. Малыш… Наследник спрятан так, что все твои сыщики сто раз наделают в штаны, прежде чем хотя бы нападут на его след… Не трогай моего… иначе, я устрою тебе такой фейерверк, что любители празднеств сбегутся в твою сраную лачугу со всего Менгля! Понятно? Понятно, я тебя спрашиваю?!
— Понятно, — с трудом, сквозь откровенный хохот, ответил Брир — Да ты же моя хорошая…
Полностью растеряв и так-то невеликую выдержку, магичка сорвалась с места, опрокинув с грохотом стул.
Резко завоняло горелой тканью и деревом.
Медленно оторвав руки от дымящегося стола, Адалина долго и тупо смотрела, как, весело сверкая искорками, по кипенно белой скатерти расползаются два уродливых, рваных пятна-прогара…
— Стол-то зачем палить? — продолжил ржать лишенец, с удовольствием любуясь девушкой — Одни от тебя убытки, драгоценная Жанна.
— Морду бы тебе спалить, — пробормотала она, хрипя надсадно и глухо — Я пойду спать. Добрых снов… Драгоценный Айвер Брир.
…Уже много позже, в дверь спальни лишенца постучались. Вернее, поскреблись, очень робко. И очень несмело.
— Ты спишь? — голос Адалины прозвучал покаянно и тихо — Айвер…
— Пришла спалить мне морду? — гмыкнул джейт, приподнимаясь на локте, и одновременно пытаясь нащупать масляный светильник на столике рядом.
— Не зажигай лампу, — девушка осторожно приблизилась к постели, едва слышно всхлипнув — Я пришла извиниться. Просить прощения. Я вела себя просто омерзительно…
Брир закинул подушку за голову, и подтянулся повыше:
— Валяй. Ну давай же! Смелее. Извиняйся, раз пришла.
Адалина развернула ладони вверх. Потом, видимо, решаясь на что-то, немного помедлила.
И тут же, скрестив руки на груди, через голову сняла платье…
Глава 10
Закинув руки за голову, лишенец наблюдал за действиями джейты Реггасс с преувеличенной серьезностью.
— Ну, ну, — подбодрил он, по кошачьи сузив зрачки — Дальше, пожалуйста. Знаешь, тебе всё отлично удается. Я почти простил твой, ммм… выпад. Хм, думаю, если б все преступницы извинялись так перед стражниками и палачами, в Менгле стало бы гораздо меньше тюрем и эшафотов… По крайней мере, женских казематов точно бы поубавилось. Адалина, радость моя… Тебе не холодно? Ты ведь стоишь здесь, в чём мать родила, бедняжка! Эта спальня не очень-то уютна. Старый особняк, пропади он пропадом, имеет кучу недостатков. В том числе, холодные полы, необжитые комнаты… Камень и дерево разрушены временем, да. Не смотри на меня так укоризненно. Я совершенно не занимаюсь домом, и Катрина постоянно твердит мне об этом.
Девушка злобно искривила рот, и громко фыркнула.
— Не надо издеваться, — моментально совладав с собой, спокойно проговорила она — Намерения мои совершенно искренни. Я обещала помочь тебе сорвать контуры, Айвер. И я это сделаю. Ты же… прекращаешь поиски Грендаля Младшего.
Джейт пожал плечами:
— Я этого не обещал. Точно помню.
— Так пообещай! — взвизгнула магичка, прикрываясь скомканным платьем — Но только, ради всех Богов, выполни. Послушай, ребенок спрятан. Очень хорошо спрятан. Ладно… Первый раз я сказала неправду.
— Ты постоянно говоришь неправду, моя дорогая. Что ж… Если хочешь, обещаю. Не стану более выяснять ничего. Рассказывай сама.
Подвинувшись, Брир похлопал ладонью по простыне.
— Иди в постель. Не хватало ещё, чтобы ты, отморозив ноги, шаталась потом по дому с соплями до пояса. Постой.
Поднявшись, он открыл шкаф. Вынув оттуда порядком измятую, но чистую рубаху, протянул девушке:
— Оденься. И завернись в плед. Да брось ты уже это платье! Вон, в кресло. Не бойся, никуда оно не денется.
И вот теперь от пристального взгляда лишенца не ускользнуло ничего.
То, как схватила она предложенную рубашку. Насколько поспешно натянула на себя, скрыв под уродливой одеждой не вполне идеальную, но аппетитную фигурку, округлые бедра, тугие груди с темными ореолами сосков…
Кожа у ней, наверное, очень нежная. Теплая, ровно слегка нагретое, шоколадное масло. Такое подают иногда на завтрак к сладкому белому, нарезанному тонкими ломтиками и поджаренному до хруста, хлебу…
Интересно, плачет она или стонет? Ну, когда… А может, кричит, вцепляясь пальцами в простыни…
То, как дернула плечами, узкими и покатыми, рассыпав по ним коньячные пряди волос.
То, как завернулась в плед. Ровно в броню.
Как смотрела она сейчас — исподлобья, недоверчиво, но с явной, плохо скрываемой благодарностью.
"Да твою же мать!"
