свою книгу 1598 г. императору Рудольфу II, жившему в Праге. После рассмотрения вариантов расквартировки в какой-либо другой части Европы Тихо в итоге принял патронат Рудольфа в июне 1599 г. Переезд в Богемию означал, что он должен был перевезти свои наиболее легко транспортируемые инструменты, заново установить их и произвести реорганизацию команды помощников. Уютно расположившись в замке в Бенатках, он приступил к основанию новой обсерватории, но почти все его время уходило на приведение в порядок прежних наблюдений. В Праге он успел поработать со своими инструментами не более года, поскольку вскоре, в октябре 1601 г., скончался без каких-либо видимых признаков серьезной болезни. Замок в Бенатках сохранился, но инструменты пропали. Что касается Ураниборга, то там не осталось ничего, кроме аккуратно раскопанных археологами фундаментов, поэтому лучший вид на него в наше время открывается с воздуха.
В Праге Тихо взял на службу Кеплера – наиболее известного из своих помощников. Ему поручили разобраться с материалами по Марсу, и именно он подготовил к печати величайшую работу Тихо под названием «Astronomiae instauratae progymnasmata» («Приготовление к обновленной астрономии»). Она вышла в 1602 г. Другая книга, которую было поручено написать Кеплеру, содержала возражения Тихо на нападки Бэра. Но Бэр умер в 1600 г., и Кеплер с легким сердцем отказался от публикации этой книги. Она вышла в свет только в XIX в. Уже на смертном одре Тихо попросил Кеплера составить обоснование его планетной теории тремя способами – с точки зрения Птолемея, Коперника и его самого, что Кеплер и выполнил, но лишь отчасти, в своей «Astronomia nova», показав всем последующим авторам учебных пособий поучительный пример того, как сложно иногда бывает сделать правильный выбор. Император Рудольф II с нетерпением ожидал, когда Кеплер закончит астрономические таблицы, но Рудольфовы таблицы вышли только в 1627 г., то есть через пятнадцать лет после смерти Рудольфа. На тщательно продуманном фронтисписе (который, кстати, также размещен на фронтисписе этой книги) Кеплер отдает дань особого уважения истории, хотя наследникам Тихо не очень понравился ранний черновой вариант рисунка. Что касается самих таблиц, то Тихо предполагал составить их, используя свой собственный метод. И хотя наблюдательная база их окончательной версии опиралась исключительно на результаты, полученные Тихо, лежавшая в их основе теория отнюдь не являлась таковой. Это была теория самого Кеплера.
ГИПОТЕЗА ИЛИ ИСТИНА, АСТРОНОМИЯ ИЛИ ФИЗИКА?
Полемика, возникшая между Тихо и Бэром, хорошо иллюстрирует старую философскую дилемму, обязанную в гораздо большей степени своим возникновением именно астрономии, а не какой-либо другой науке. Имеют ли выводы научных теорий какое-то отношение к природе описываемых ими вещей? Эта тема уже приобрела широкую популярность благодаря не вполне честному предисловию Осиандера к книге Коперника. Бэр был не меньшим скептиком, чем Осиандер. Коперник, Тихо и Кеплер склонялись к тому, что искомая ими система должна быть истинной и, в некотором смысле, реальной, а здравая астрономическая теория представляет собой нечто большее, чем средство прогнозирования грядущих событий. Бэр прекрасно понимал, что точный прогноз не является гарантией истинности теории, так как из ложных предпосылок, как иногда бывает, следуют правильные выводы. В Средние века эта чисто логическая точка зрения часто приводилась в качестве аргумента. Это сильно раздражало астрономов, но для лучшего понимания негодования Тихо нужно вспомнить почти детективную историю о том, как Бэр пошел на жульничество, чтобы присвоить себе планетную систему Тихо после тайного ознакомления с ее содержанием.
По происхождению Бэр был сыном крестьянина из Дитмарша (южная часть Ютландского полуострова). Одной этой причины оказалось достаточно для внушения аристократу Тихо мысли, что тот метит не на свое место. История гласит: в 1584 г., во время посещения Бэром Ураниборга, один из учеников Тихо – некий Андреас – якобы обчистил его карманы, когда тот спал. Именно тогда, как предполагается, и нашли уличающие его бумаги. Позже ему предъявлялось в качестве обвинения следующее: в системе Тихо орбита Марса пересекается с орбитой Солнца, а в системе Бэра полностью охватывает ее, так вот эту последнюю схему сам Тихо ошибочно нарисовал на одной из старых диаграмм.
Весной 1586 г. Бэр посетил двор ландграфа Касселя Вильгельма IV и, воспользовавшись случаем, описал свою новую планетную систему. Впечатление, произведенное им на ландграфа, было настолько сильным, что тот заказал одному из лучших изготовителей инструментов того времени Йосту Бюрги механическую копию этой модели – планетарий. Примерно тогда же ландграф написал Тихо письмо, интересуясь кометой 1585 г., и получил благоприятный ответ, доставленный одним из помощников Тихо. Это похоже на начало некоторого научного взаимодействия между двумя центрами, хотя и не всегда добровольного. (Мы видели, как Виттих содействовал переправке в Кассель чертежей многих инструментов, где впоследствии изготавливались их копии.) И что уж точно не входило в намерения Тихо, так это изготовление модели его собственной планетной системы от имени его конкурента.
Было ли здесь воровство или нет, мы не знаем, но система Бэра отличалась от системы Тихо в одном важном аспекте: он сообщил Земле суточное вращение вокруг своей оси, что, фигурально выражаясь, наполовину освободило ее от старых оков. Систему Бэра иногда называют «полутихонианской системой», хотя сам Бэр, вероятно, не согласился бы с этим наименованием, и его с таким же успехом можно было применить ко всем вышеупомянутым альтернативным системам. Ведь если мы откажемся от такого разграничения, то наберется по меньшей мере полдюжины авторов, претендовавших на самостоятельное изобретение подобной системы. Тихо не понравилось замечание Кеплера, что его система является очевидным отступлением от Коперника. Мы уже упоминали о памфлете 1599 г., написанном, скорее всего, Урсусом, в котором излагалась такая же точка зрения.
После того как Бэр утратил свою репутацию, у него, как полагают, начали проявляться признаки психического расстройства, после чего он лишился императорского патроната. Но каково было содержание украденных идей? Выражалось недовольство по поводу присвоения схем, изобретений, формул и таблиц, но никогда не говорилось о законченной системе мира. Когда позже Кеплеру поручили защищать Тихо, он увидел, что на кону стояло нечто гораздо более серьезное, чем амбиции двух людей, а именно – единое представление, замкнутая система гипотез, согласующихся с наблюдениями.
Прежде чем закончить рассмотрение этой полемики, будет полезно вспомнить об опасностях, подстерегавших тех, кто вносил в нее слишком яркие новаторские оттенки. Авторы XVI в. далеко не так часто, как принято об этом думать, настаивали на том, что астрономические теории – это «чистая фикция». Некоторые из них были склонны вслед за Филиппом Меланхтоном и другими астрономами из Лютеранского университета в Виттенберге брать на вооружение лишь отдельные математические приемы Коперника, а не всю его теорию в целом. Подобно прочим, они не являлись истинными коперниканцами, и все же это не делало их «фикционалистами» в строгом смысле этого слова. Большинство из тех, кто серьезно занимался рассмотрением философских вопросов, твердо верили, что астрономия не может претендовать на звание науки, способной предоставить реальное физическое знание. После Коперника и правда стало расти ощущение некоторой свободы в отношении поиска истинной космологической системы. Но, строго говоря, прежние доводы потеряли свою убедительность еще до публикации «De revolutionibus». Например, были такие ученые, как Джироламо Фракасторо, автор трактата «Homocentrica» (1538), пытавшийся возродить в реставрированном виде гомоцентрические сферы Евдокса. Однако, уже в который раз, желаемая свобода не подвигла их на то, чтобы сделать выбор, с их точки зрения, единственно
