в ненадежности и вероломстве, – но как только Хумаюн с подчиненными ему войсками опять прибыл в столицу, Бабур тронулся в поход против Раны. Это было без сравнения опаснейшее предприятие из всех индийских войн, вместе взятых. Не говоря уже о самом старом раджпутском государе, который почти удвоил объем своего государства в беспрестанных распрях с магометанскими царями Дели и Мальвы и при этом получил восемьдесят ран, потерял один глаз и одну руку и стал хромым на одну ногу, благодаря пушечному ядру, не говоря о таком предводителе, 80 тысяч раджпутов, во главе которых он стоял, представляли силу иного рода, чем уже сильно пришедшие в упадок афганцы или смирные индусы страны двух рек. Надежды Бабура основывались, как всегда, на превосходстве военного искусства его и его помощников, особенно на целесообразном употреблении его артиллерии, которой раджпуты не могли противопоставить ничего. Но на этот раз враги не поддались с самого начала на его старую тактику: окопаться со своими пушками на сильной позиции, вблизи неприятельской армии, и дать противнику разбить себе голову об укрепленную таким образом переднюю линию. Рана оставил стоять его на месте, а сам с частью своих войск, доходивших вместе с союзниками, как говорят, до 120 тысяч человек, принялся осаждать крепости, охранявшиеся для императора его афганскими друзьями, а с остальными, которые все еще превышали численностью монголов, наблюдал за движениями последних. Если же Бабур высылал несколько тысяч человек на некоторое расстояние, чтобы со своей стороны побеспокоить врагов, то более сильные массы храбрых раджпутских наездников прогоняли их назад с окровавленными головами – положение было неприятное, и удержать его продолжительное время было невозможно.

Бабур понял, что он должен взять быка за рога; но как сильно действовало на его дух, закаленный теперь уже тридцатилетними войнами, сознание, что в этой борьбе дело идет о том, быть или не быть, – должно было обнаружиться замечательным образом незадолго до решительного боя. Хотя Бабур никогда в своей жизни не был прямо невоздержным или порочным, однако по примеру своего джагатайского племени он никогда не придерживался особенно точно предписаний мусульманской религии – он любил выпить стакан вина или арака и часто проводил время со своей свитой за пирами, которые имеют двойную прелесть в походе между напряженными переходами и битвами.

Теперь он почувствовал потребность возвыситься нравственно над самим собой; он дал обет впредь больше не грешить против заповеди Аллаха, велел разломать все золотые и серебряные сосуды, которые он вез с собой, и куски раздать бедным, запасы вина с помощью соли сделать негодными для питья и потом вылить и побуждал всех последовать его примеру. Потом он собрал вокруг себя всех беков и офицеров, пылкими словами вдохновил их к битве с неверными раджпутами, пробудив в них тот дух воинственного фанатизма, который Мухаммед некогда вызвал в своих арабах, и заставил их поклясться вместе с ним над Кораном, что они победят или погибнут с мечом в руках. Если мы вспомним, как мало значения придавали до тех пор и он сам, и его окружающие своим религиозным верованиям, по обычаю старых монголов и татар, то можно изумиться внезапному действию такого воззвания. Между тем кто припомнит то своеобразное очарование, которое должна иметь для воинственных душ простых людей мысль, что они сражаются за самого Бога, раз эта мысль охватывает их со всем огнем рвения Корана, тот поймет, каким образом здесь звук древней исламской военной трубы, почти затихшей и позабытой в большинстве войн последних веков, веденных большей частью мусульманами против мусульман, мог здесь еще раз неудержимо увлечь всех за собой. Этот звук и теперь еще при случае производит свое действие…

Со своим маленьким, но отважным войском Бабур двигался теперь прямо на Рану, который со своей стороны был слишком храбрым воином, чтобы уклониться от предлагаемой битвы. В виду готового к сражению врага, близ Канвы, около семи миль к западу от Агры, Бабур с удивительной быстротой вторично импровизировал окопы и насыпи для орудий, которые должны были заменить ему десятки тысяч: и, несмотря на почти неистощимое геройство нападавших раджпутов, его мастерская тактика, подкрепленная превосходством артиллерии, одержала победу в десятичасовой горячей борьбе, 13 джумады II 933 г. (16 марта 1527 г.). Нападения храбрецов отбрасывались одно за другим, потом сами орудия были выдвинуты вперед, и центр врага поколеблен общим нападением. Раджпуты не уставали постоянно снова бросаться под смертельный огонь, но к вечеру даже их силы истощились. Победа была полная: первая военная сила Индии была на время совершенно сокрушена, и этим царский трон Бабура упрочен до конца его жизни.

Он был уже довольно близок, этот конец человека, который между всеми завоевателями был самым великим, потому что с самыми маленькими средствами он достиг наиболее невероятного, не забывая, однако, при всей своей энергии и, где было необходимо, непреклонности, как какой-нибудь Тимур или Наполен, всякую человечность, когда заходило дело о его честолюбии, и не презирая средства, которыми не тела порабощаются, а привлекаются сердца, – великодушие к побежденным и мудрую предупредительность, не рассчитанную исключительно на обман противника. Без сомнения, он все-таки был азиатским завоевателем – и при случае не задумывался ни минуты перерезать гарнизон завоеванного города или награждать храбрость своих солдат, разрешая им разбой и грабеж.

Но нигде в нем нет грубой страсти к разрушению или холодного пренебрежения ко всем более мягким чувствам; всегда видна цель: основать прочное государство, подданные которого не только боялись бы завоевателя, но и уважали бы правителя. При этом самопознание и верное суждение о самом себе человека, который не хочет обманывать красивыми словами насчет своих ошибок и слабостей ни потомство, ни тем более самого себя. Одним словом, это был человек – хотя бы он скрывался в чуждой одежде джагатайца и Тимурида.

Пусть не все еще затруднения были устранены победой при Канве: Рана Санка, «неуничтожимый», мог до смерти своей, последовавшей в 934 (1528) г., постоянно делать новые попытки к сопротивлению; ненадежные афганцы в Джонпуре могли в том же году неожиданно соединиться со своими бывшими противниками, чтобы поставить преграду слишком опасно возросшей силе Бабура, а в следующем (935 = 1529), после смерти Мухаммеда Лохания, призвать на восток Махмуда Лодия для вступления во власть; бенгальский султан мог вскоре после того присоединиться к врагу, когда война дошла до его границ – все равно: сила Раны была сокрушена, всегда несогласные между собой афганцы не одержали больше никаких действительных успехов, и даже бенгалец был рад после понисенного поражения заключить сносный для

1 ... 118 119 120 121 122 123 124 125 126 ... 228

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу История ислама. Т. 3, 4. С основания до новейших времен - Август Мюллер бесплатно.

Похожие на История ислама. Т. 3, 4. С основания до новейших времен - Август Мюллер книги

Мухаммед. Жизненный путь и духовные искания основателя ислама. 571—632 - Мухаммед Эссад Бей - Прочая религиозная литература
Сатанизм для интеллигенции - Кураев Андрей Вячеславович "протодиакон" - Религиоведение
Мусульмане в советском Петрограде – Ленинграде (1917–1991) - Ренат Беккин - Религиоведение
Исламоведение - Э. Кулиев - Религиоведение
На пути к счастью - Умму 'АбдиЛлях - Прочая религиозная литература
Святыни и древности Турции - Евгений Викторович Старшов - Культурология / Религиоведение / Прочая религиозная литература
Иисус против священников. Как возникла церковь и кем были первые христиане - Крейг Эванс - Религиоведение
Ты свободен! Прямо сейчас. Как найти себя - Клаус Штюбен - Религиоведение
Настоящая помощь в трудный час. Помощь тех, кто всегда помогал людям! Энциклопедия самых почитаемых святых - Анна Чуднова - Религиоведение
Греческие церковные историки IV, V и VI вв. - Алексей Петрович Лебедев - История / Религиоведение / Религия: христианство

Оставить комментарий