цель Рокэ находилась много ниже кромки снегов. По́лвара, где обитали бакраны, в переводе означала «Пыльная гора», но на самом деле являла собой мешанину невысоких желто-серых гор и долин, в которых бесновались мутные речки.
Когда отряд Проэмперадора вступил в Полвару, Дик понял, почему это место называется именно так. Мелкая серая пыль скрипела на зубах, лезла в глаза и нос, а при малейшем дуновении ветра тучами взмывала вверх. Росшие вдоль дороги жалкие кустики казались серыми, конские копыта глубоко проваливались в похожий на муку порошок, смоляные волосы Рокэ за какие-то полчаса сделались совсем седыми, да и все они походили на вооруженных до зубов безумных мельников.
– Любопытное место, – снисходительно заметил Алва. – Эти горы, похоже, сложены из очень мягкого камня. Мел, если не хуже. Лично я предпочитаю гранит. И что, наши бедные бакраны вынуждены здесь жить?
– А куда им деваться? – пожал плечами Клаус. – Супротив седунов, жабу их соловей, бедолагам не выдюжить, а те велели им жить здесь. Конечно, те, кто посмелее, гоняют стада за Регало́ну, но баб с детьми держат тут. Правда, повыше пыли поменьше…
– Не сомневаюсь, – кивнул Ворон, – потому что больше не бывает. Представляю, что тут во время дождей творится.
– Тонут, – обрадовал таможенник, – как в болоте. И люди, и козлы. По весне поедешь – как пить дать на костяк наткнешься. Видите скалу – на мертвую голову похожа, – так мы с папаней покойным неделю на ней ждали, пока просохнет, чуть кобылу мою не сожрали. А сразу за скалой и дорога будет, верней, тропа, но проехать очень даже можно. Там нас козлятники и встретят.
– Странное место эта Сагранна, – задумчиво произнес Алва. – Почему-то здесь звери больше, чем в других местах. Тушканы эти ваши, ежаны, тергачи, козлы… Говоришь, в холке до пяти бье?
– Вроде того. Людей запросто таскают.
– Юноша, – в этом блекло-сером месте синие глаза Алвы казались пугающе яркими, – вы не желали бы прокатиться на козле?
– Нет! – Дик выкрикнул это раньше, чем подумал.
– Прелестная ортодоксальность Окделлов… Запомните, юноша, недооценивать козлов опасно, переоценивать барсов глупо. Скоро вы в этом убедитесь.
Дик едва удержался от того, чтобы пожать плечами. Понять Ворона он больше не пытался. Адуан глупо захохотал, поднявшийся ветер взметнул очередной пыльный вихрь, окутавший кавалькаду с головы до ног, и тут откуда-то сверху донесся гнусавый воющий звук.
– Насколько я понимаю, мы на месте, – заметил Алва. – Действительно впечатляет. Ричард, отбросьте ваши предрассудки и взгляните на этих животных, разве они не прекрасны?
Как бы дико это ни звучало, маршал был прав. Замершие на скалах всадники на могучих рогатых созданиях, похожих и не похожих на знакомых Дику деревенских козлов, казались таким же порождением гор, как скалы и каменистые осыпи.
– Мой друг Бонифаций посоветовал бы вам, юноша, не судить опрометчиво.
Рокэ выехал вперед и в знак приветствия поднял над головой сцепленные руки. Всадники, которых было десятка полтора, ответили странным жестом, словно очертили левой рукой круг.
– Нас ждут, – объяснил Клаус. – Заночуем в нижней деревне, как раз к закату доберемся, а завтра, жабу их соловей, поднимемся в главное село. Бакна обещал собрать всех старейшин, а он слово держит.
– Эти, на козлах, к нам спустятся?
– Нет, будут провожать поверху и отгонять каменных духов. Монсеньор, – видно было, что таможенник колеблется, – если седуны прознают, что бакраны с нами спознались, их всех вырежут. Подчистую.
– Они, – Алва махнул рукой в сторону бакранов, – это понимают?
– Еще бы!
– И все-таки решились на встречу. Это хорошо.
Хорошо?! А если козопасы их ночью прирежут или выдадут бириссцам? Если целый народ загнали в такую пылищу и он это проглотил, значит, он достоин своей участи. Бакраны – трусы, а трусы, чтобы выжить, готовы на все!
– Монсеньор…
– Да, юноша?
– Вы… Вы им верите? Они, чтобы спастись, могут сговориться с бириссцами и нас выдать.
– Закатные твари… – Герцог вздохнул. – И это слова Человека Чести! Ричард Окделл, ваши кумиры, чтобы вернуть прошлогодний снег, то бишь времена Раканов, сговорятся хоть с Леворуким. Бакраны, чтобы отсюда выбраться и насолить бириссцам, пойдут еще дальше. Людям, юноша, надо доверять. По крайней мере когда они ненавидят ваших врагов больше, чем вы сами.
2
Деревня показалась, когда солнце коснулось снежных вершин, окрасив их алым, а в долинах начал подниматься туман. Наверху пыли и впрямь стало поменьше, но место все равно выглядело ужасно уныло – ни деревца, ни кустика, только серый и грязно-белый камень да крупный хрустящий песок. Селение опоясывала сложенная из валунов невысокая толстая стена, но башен в ней почему-то не было. Из-за стены торчали высоченные шесты, украшенные козьими черепами.
– Алтарь Бакры, – шепнул Клаус, выразительно глянув на козлиных наездников. – Такие во всех поселках есть. Самый главный был на горе Бакра, но его бириссцы разгромили.
– Глупо, – заметил Рокэ. – Алтари следует рушить в последнюю очередь, хотя тогда это тем более глупо: нет людей – нет и богов.
– Оно верно, – задумчиво кивнул Коннер, – тушкана зря злить и то не дело.
– Воистину.
Рокэ с интересом взглянул на три фигуры, стоящие у некоего подобия ворот.
– Это, как я понимаю, встреча?
– Да. Тот, что с длинной бородой, – Ла́ква, здешний старейшина. С ним его сын И́лха и деревенская премудрая. Спешиться бы…
Рокэ, не говоря ни слова, спрыгнул с Моро. Коннер и Ричард последовали его примеру. Лаква вышел вперед и что-то провозгласил.
– Нас ждут кров и пища, а утром Лаква и И́лха проводят нас в дом Бакны.
– Поблагодарите их как положено.
Таможенник произнес несколько коротких, странно звучащих фраз. Лаква описал левой рукой уже знакомый круг, а потом коснулся щеки. Старуха подняла ладонь и сдула с нее какие-то пылинки, повернулась к гостям спиной и медленно пошла вперед. Лаква взял за локоть Рокэ, Илха – Коннера. Дика никто не взял, и ему пришлось вести в поводу трех лошадей. К счастью, Алва каким-то образом объяснил Моро, что бузить не стоит, и мориск без выкрутасов вступил во владения козлятников, неодобрительно кося глазом и чем-то напоминая Жиля Понси.
Множество сук и щенят с лаем выскочили навстречу гостям, но быстро уяснили, что приехавшие не враги.
Лишившись общества Коннера, Ричард был вынужден полагаться только на свои глаза, а глаза говорили, что они угодили к дикарям, причем дикарям жалким. Пахло пылью и навозом, из-за стен раздавалось многозначительное блеянье. Домишки с их плоскими крышами и отсутствующими трубами казались чудовищно убогими, нищету не скрывали даже стремительно сгущавшиеся южные сумерки.
Пользуясь последними светлыми минутами, Дик с брезгливым любопытством разглядывал
