душу звуки, напоминавшие сразу рычание и вой. Коннер сказал, что это заступили на ночную охрану псы.
Ночь тянулась бесконечно, пару раз юноше удавалось задремать, и оба раза к нему приходила Катарина Ариго, бесстыдно смеющаяся и пахнущая туберозами. От этих видений кружилась голова, а просыпаясь, Дик думал то о расписном потолке Марианны, то о происходящем внизу. Рядом громко храпел Коннер, над головой переливались казавшиеся огромными звезды, внизу вздыхали и чем-то звякали козлы да тянули свою жуткую песню волкодавы.
Алва вернулся, когда уже начинало светать. Герцог двигался очень тихо, но юноша почуял его присутствие, как лошади чуют приближение хищного зверя. Коннер тут же перестал храпеть и что-то тихо сказал, Рокэ в ответ произнес непонятное слово, и оба приглушенно рассмеялись. Это было последнее, что запомнил Дик, прежде чем провалиться в крепчайший сон.
Когда спустя несколько часов юношу растолкали, Алва был на ногах. Черные волосы герцога блестели от воды, Клаус, тоже мокрый, застегивал пояс, раздельно произнося бакранские фразы, которые Ворон тут же повторял. Ричард торопливо вскочил. Кони и козлы уже были оседланы; юноша едва успел вылить себе на голову ведро воды и проглотить пару припасенных адуаном лепешек, и увеличившийся за счет бакранов отряд тронулся в путь.
На выезде из деревни Ричард увидел давешнюю девушку. Ленты у нее на голове не было, но Дикон сразу понял, что это она. Бакранка стояла на каменной ограде, ее волосы были заплетены в косу и обернуты вокруг головы, а шея обнажена так, что виднелись ключицы. Рокэ повернулся к Коннеру:
– Что нужно сказать?
– Да что всегда ейной сестре говорят…
– Значит, это не обычай?
– Какое там! Видать, запали вы ей в душонку-то, вот и вышла проводить.
Видно было, что Клаусу хотелось кое о чем спросить, Дику, если честно, тоже. Алва засмеялся, поднял коня на дыбы и помахал рукой, бакранка рванулась вперед. Дик испугался, что она свалится со стены, но женщина застыла на самом краю, молитвенно сжав руки.
– Надо бы ввести в Талиге бакрианство, – заметил Алва. – Сколь многие благородные вдовы были бы утешены, и при этом им не пришлось бы ни лгать на исповеди, ни покупать отпущение. Если вдова красива, пред ней открылись бы такие возможности…
– Монсеньор, – Коннера душил смех, – ну вы, жабу их соловей, и сказанули!..
– Полковник, – лицо Проэмперадора стало очень серьезным, – вернемся к нашим занятиям. Повторите-ка мне еще раз, что положено говорить воспитанному человеку при встрече с хозяином. Местный этикет требует жертв.
Адуан хмыкнул и произнес несколько слов, Ворон их повторил, Коннер расплылся в улыбке. Дик оглянулся. Женщина все еще стояла на стене и смотрела им вслед.
3
Может, это село и было чем-то вроде бакранской столицы, но Ричарду оно показалось таким же жалким, как и первое, – пыль, собаки, козлы, убогие хаблы, шесты с козлиными черепами… Юноша с трудом понимал, зачем их сюда принесло, но замыслов Ворона не знал никто, кроме Ворона.
Гостей приветствовал тот самый Бакна, о котором было столько разговоров. Знаменитый старейшина оказался худым невысоким стариком в платье из козьей шерсти, перепоясанном сплетенным из кожи поясом, и в кожаных сапогах без каблуков. Что Дика несколько удивило, бакран довольно прилично говорил на талиг, и по его словам, козопасы были счастливы узреть сына Ветра, принесшего им надежду. Рокэ в ответ понес давешнюю тарабарщину на бакранском. Бакна просиял и быстро залопотал по-своему. Алва с улыбкой покачал головой и произнес еще несколько заученных по дороге слов. Бакран приложил обе руки к щекам, Проэмперадор повторил этот жест и спрыгнул с коня. Вслед за маршалом спешились таможенники и Илха. Дик немного помедлил и тоже слез со спины Соны.
– Ричард, позаботьтесь о лошадях. Не сомневаюсь, наши гостеприимные хозяева найдут для вас и сыр, и хлеб.
Козий сыр! Может, Ворон и согласен есть это, но Повелитель Скал не станет есть пищу, которой брезгуют даже крестьяне.
– Монсеньор, я сыт.
– Вы голодны, юноша, – с нажимом произнес маршал, – очень голодны.
Дик понуро кивнул – когда Алва начинал говорить подобным тоном, можно было съесть живого ежа и не заметить. Впрочем, на вкус козий сыр оказался не столь мерзок, как ожидалось, возможно, потому, что Ричард и впрямь проголодался. Молодой адуан, определенный генералом Шеманталем в адъютанты, и вовсе уплетал бакранскую еду за обе щеки, хотя чего ожидать от варастийца, выросшего рядом с козопасами?
Покончив с обедом, Ричард стряхнул с колен крошки и посмотрел на небо. Солнце понемногу клонилось к западу, но до вечера оставалось никак не меньше четырех часов. Делать было совершенно нечего, и юноша от скуки принялся рассматривать развешанную под навесом сбрую. Седла походили на обычные, строевые, но удил на уздечках не было, поводья крепились к широкому ремню, кольцом охватывающему морду сразу за нижней губой. Потники отчего-то были сделаны из очень толстого войлока и в придачу обшиты мехом. Дик непроизвольно пожал плечами, и таможенник счел это приглашением к разговору.
– С ими – козлами, значит, – иначе нельзя. Их корми, не корми, а хребет все одно выпирает, словно как на заборе сидишь.
Матушка и Эйвон не одобрили бы разговоров с обнаглевшими мужланами, имевшими скверную привычку заговаривать со всеми как с ровней, но Ричарду, во-первых, было интересно, а во-вторых, очень одиноко.
– А ты ездил на них? – с некоторой опаской спросил Дик.
– Нет, – покачал головой парень, – они токмо своих хозяев признают, но за ними, как собаки, бегают. И то сказать, холощеные они, а любой твари к кому-то прикипеть хоцца.
Любой твари… Занятно, что бы на это сказал маршал. Уж Рокэ-то точно никто не нужен, разве что Моро, да и то пока его никто не обогнал. А Катари? Оскар говорил, что Алва ревнует, неужели он любит? Нет, Ворон не способен любить, а Катарина никогда не отдаст сердце убийце.
– Не представляю, как с ними управляться.
Лучше говорить о козлах, чем думать о Вороне и о том, что сказал Оскар.
– Проще пареной репы. Нужно вправо, тянешь егойную башку вправо и сам в седле повертаешься, нужно влево – тащишь влево, «на унос» козлы всадника не схватят, от них подлянок и вывертов не бывает. А уж умнючие – страсть. – Адуан предложил рогатому красавцу кусок лепешки, который тот и слопал с видимым удовольствием. – Ночью видят не хуже кошки, жрут что ни попадя, да еще и ковать не надо.
– Лошади быстрее, – чуть ли не с обидой сказал Дик.
– Нужна в горах быстрота эта, – махнул рукой варастиец. – Туточки по
