надевая халат и перчатки. — Девушки, вы знаете, что делать.
Я подошел к столу и сдернул простыню.
Даже под безжалостным светом люминесцентных ламп тело эльфа выглядело почти нереальным, словно изваяние из воска. Бледная кожа, утонченные черты лица, длинные темные волосы, разметавшиеся по стальной поверхности стола. И эта жуткая, рваная рана на груди, где должно было биться сердце.
Хотя, если учесть, что он умер — не должно.
— Представить не могу, кем нужно быть, чтобы совершить такое… — сказала Воронцова, глядя на труп.
— Поехавшим, — сказал я спокойно. — Я бы сказал, что это зверь, а не человек, но, думаю, вы не хуже меня знаете, что люди иногда куда хуже животных.
Она согласно кивнула.
Первым делом я на долю секунды активировал «зрение». Пустота. Ни слабого свечения, ни угасающего облачка. Ничего. Словно здесь никогда и не было души. Этот факт, уже не удивлявший, а скорее подтверждавший теорию, я оставил при себе. Незачем было посвящать Воронцову в метафизические тонкости.
— Приступим, — сказал я, беря в руки скальпель. — Ольга Сергеевна, будьте добры, ассистируйте. Лидия, Алиса — протокол и фотофиксация.
Мы начали. Классический Y-образный разрез. Ольга работала уверенно, ее руки двигались быстро и точно. Я наблюдал, отмечая про себя ее профессионализм. Она не задавала лишних вопросов, ее действия были отточены годами практики.
— Итак, — начал я диктовать, когда мы вскрыли грудную клетку. — Органы грудной полости расположены анатомически правильно, за исключением отсутствия сердца. Края раны… Ольга Сергеевна, ваш вердикт?
— Неровные, с признаками размозжения ткани, — тут же отозвалась она, внимательно изучая рану через лупу. — Нанесены, предположительно, режущим предметом с зазубренными краями. Возможно, ритуальным ножом. Признаков прижизненной реакции и воспаления нет. Это было сделано post mortem.
— Post mortem, — повторил я для протокола. — То есть сердце вырвали уже после смерти. Хорошо. Продолжим.
Мы методично, орган за органом, исследовали тело. Легкие, печень, почки — все было в идеальном состоянии. Никаких патологий, ни единого признака болезни. Здоровый молодой эльф, с поправкой на ветер о невозможности определить его точный возраст. Но Воронцова, с ее острым глазом, заметила то, что я мог бы и упустить, сосредоточившись на поиске магических следов.
— Минуту, — сказала она, наклонившись над телом. Ее пинцет осторожно приподнял край кожной складки на шее, чуть ниже уха. — Вот здесь едва заметный след.
Я подошел ближе. И действительно, на бледной коже виднелся крошечный, почти неразличимый прокол словно от тончайшей иглы.
— Инъекция, — констатировал я. — Очень профессиональная работа. Попасть точно в сонную артерию, не оставив гематомы…
— Нужно брать кровь на токсикологию, — тут же среагировала Воронцова, уже готовя шприц.
Результаты экспресс-анализа, который мы провели здесь же, используя портативный спектрометр, были готовы через двадцать минут. На небольшом экране высветилась химическая формула.
— «Сомниум-форте», — прочитала Воронцова, и в ее голосе послышалось удивление. — Редкая дрянь. Разработка имперских спецслужб. Используется для допросов и быстрого обездвиживания. В больших дозах вызывает мгновенный глубокий сон, переходящий в кому, а затем вызывающий остановку сердца.
Она посмотрела на меня, и в ее глазах читалось понимание.
Я подошел и взглянул на отчет на экране, в котором четко были видны «нормы» введения вещества в организм и все стало ясно.
— Он даже ничего не понял, — тихо сказала Алиса, которая догадалась, что именно хотела сказать Ольга Сергеевна, оторвавшись от своего планшета, — Просто уснул.
— Может быть, — согласился я, глядя на безразличное лицо эльфа, скорее напоминавшее маску. — С таким-то количеством вещества в организме. Концентрация превышает летальную дозу в десять раз. Они не просто хотели его усыпить. Они хотели его выключить. Мгновенно. Без борьбы. Без криков.
Картина сложилась. Его не тащили в лес силой. Его привезли уже спящим, возможно, даже в состоянии клинической смерти. А потом… потом начался ритуал.
— Убийство, — заключила Воронцова, снимая перчатки. — Преднамеренное, хладнокровное, с использованием спецсредств.
— Именно так и запишем, — кивнул я. — Лидия, финальное заключение: смерть наступила в результате отравления сильнодействующим веществом нейропаралитического действия. Последующие манипуляции с телом, включая извлечение сердца и ритуальные действия, были произведены post mortem.
Мы закончили. Пока Ольга и девушки приводили все в порядок, я, не теряя времени, сел за компьютер в небольшом смежном кабинете. Составив краткий, но исчерпывающий отчет с результатами вскрытия, я отправил его по трем адресам: Потапову, Корнею и, после недолгого раздумья, написал дополнительное письмо на email капитана Соколова из СБРИ.
Кому: [Зашифрованный email-адрес капитана Соколова]
От: Коронер Громов В. А.
Тема: Информация к размышлению по делу государственной важности.
Господин капитан,
Обращаюсь к вам напрямую, минуя стандартные каналы, так как информация, которой я располагаю, носит чрезвычайный характер и требует немедленного внимания вашего ведомства.
Сегодня, в ходе коронерского дознания, в мое ведение поступило тело, которое, по всем признакам, стало жертвой ритуального убийства. Жертва — мужчина, предположительно расы эльфов. Способ убийства и последующие манипуляции с телом носят явный оккультный характер. Учитывая статус жертвы и специфику преступления, основная копия моего предварительного заключения и все материалы дела уже переданы в местное отделение Святой Инквизиции.
Однако, в ходе личного расследования по открытым источникам, мне удалось установить, что данный случай не является единичным. Похожее преступление, с идентичным почерком — ритуальные символы, вырванное сердце, жертва-эльф, произошло две недели назад в окрестностях Керчи. Уверен, что это звенья одной цепи. В Крыму действует группа, методично и жестоко охотящаяся на эльфов.
Проблема явно выходит за рамки нашей провинциальной юрисдикции и компетенции местной полиции. Речь идет о предположительно серийных ритуальных убийствах, которые могут иметь далеко идущие последствия для стабильности в регионе.
Прошу вашего содействия, чтобы данная информация не просочилась в прессу и не вызвала панику и возможные межрасовые столкновения до того, как будут приняты централизованные меры. Кроме того, убедительно прошу подключить к анализу имеющихся у вас специалистов. Уверен, их опыт позволит увидеть картину целиком.
Я готов предоставить любую дополнительную информацию и оказать полное содействие вашему ведомству. Копии всех протоколов и заключений по обоим делам (Улина и нынешнее), а также ссылку на ресурс с информацией из Керчи прикреплены к данному письму.
Отправив письма, я набрал номер Пристава.
— Евгений Степанович, доброе утро. Громов.
— Виктор, — голос Докучаева был напряженным. — Я как раз собирался тебе звонить. Что там у тебя?
— Убийство, — коротко ответил я. — Отравление редким препаратом,
