Это просто абсурд. Как и Эскрива, Монтекьеса, очевидно, относился к тем святошам, которые ратовали за воду, а сами при этом распивали вино. Впрочем, в данный момент это была самая маленькая из возможных неурядиц. Куда он его везет?
На секунду он почувствовал, как внутри поднимается паника. Что, если Монтекьеса видит его насквозь? Ведь теперь уже никто не знает, где он находится. Что, если от него просто тихо избавятся? Нет, немыслимо. Кавелли заставил себя успокоиться. Если он не вернется с этой встречи, в Ватикане сделают правильные выводы. При всей своей эксцентричности, Монтекьеса отнюдь не глуп и не станет покушаться на жизнь папского посланника. Кавелли расслабился и откинулся на мягкую спинку. Через окно он видел светящийся и мигающий огнями Рим, на который опускались сумерки. В кабине было совершенно тихо. Ни шума движения, ни рокота мотора, а шофер оказался профессионалом. Автомобиль быстро и без усилий скользил по запруженным транспортом улицам, и казалось, что водитель не пользуется ни рулем, ни тормозом. Ощущалось только спокойное и приятное движение. В сочетании с роскошным интерьером это создавало впечатление, будто вы находитесь в собственной вселенной, которая не имеет ни малейшего отношения к миру, который находится там, снаружи.
Кавелли задался вопросом, не является ли этот автомобиль олицетворением характера и образа мышления Монтекьесы, его безумной внутренней вселенной, в значительной степени закрытой от реального мира. Он посмотрел на своего спутника, размышляя о том, не стоит ли начать какой-нибудь разговор, но Монтекьеса, погруженный в свои мысли, смотрел в окно и, казалось, совершенно забыл о том, что он не один.
XIV
Чего Кавелли ожидал от этой поездки? Он и сам, наверное, не знал: чего-то таинственного, но, во всяком случае, не того, что именно в этом невзрачном месте Монтекьеса небрежно произнесет:
— Вот мы и у цели.
Автомобиль свернул с улицы и направился в сторону уродливого высотного здания шестидесятых годов постройки. Единственная тайна, которую оно скрывало, заключалась в том, что это бельмо в самом центре Рима почему-то еще не снесли. И это штаб-квартира злодея? Хотя после всей невообразимой роскоши, которой он себя окружил, вряд ли это могло быть правдой. Кавелли снова задумался о банальности зла.
Монтекьеса, казалось, прочитал его мысли:
— Торговля удобрениями не так изысканна, как думает большинство. — Он привычно засмеялся над своей шуткой, которая, несомненно, входила в его основной репертуар. — Это одно из моих административных зданий, — пояснил он, пока шофер по спиральному спуску заезжал в подземный гараж.
Несмотря на то что Монтекьеса иронизировал, Кавелли догадался, что невзрачный вид постройки его смущает.
— Арендная плата чрезвычайно выгодна, и это притом что дом расположен в самом центре, — продолжил он. — К тому же у него имеется еще одно неоценимое для меня преимущество.
Они прибыли на самый нижний этаж. Водитель нажал на кнопку, и ворота с лязгом скользнули в сторону. Машина въехала внутрь и свернула в ту часть просторного помещения, которая не просматривалась с основной парковки. Кавелли услышал, как ворота снова закрылись. «Майбах» подъехал к стене, где уже стояли черный шестисотый «Мерседес», серебристый «Бентли» и внедорожник. «Майбах» элегантно вписался между «Мерседесом» и «Бентли». Наконец, они покинули роскошный автомобиль, подошли к лифту, и шофер нажал на кнопку первого этажа.
— Спокойной ночи, Роландо, — любезно попрощался Монтекьеса, когда водитель покинул тесный лифт. Затем он нажал на верхнюю кнопку, обозначенную числом двадцать. Потрепанный лифт дернулся и медленно, с тревожным урчанием пополз вверх. Монтекьеса бросил на Кавелли почти умоляющий взгляд: ему не терпелось, чтобы его спросили о цели этого путешествия, пока он не лопнул от предвкушения.
Но Кавелли решил не оказывать ему подобной услуги. Внутри него крепла уверенность, что Монтекьеса расскажет тем больше, чем меньше любопытства проявит его собеседник. Лифт остановился с громким скрежетом. Монтекьеса пропустил гостя вперед, элегантно указав на унылый офисный коридор с поцарапанным линолеумом на полу. При этом его жест был исполнен такого пафоса, словно он предлагал ему проследовать в версальский Зеркальный зал.
Уродливый неоновый свет, ярко сиявший с потолка, и запах дешевой мастики для пола довершали безрадостное впечатление от обветшавшего здания. В конце коридора Кавелли увидел двустворчатую стеклянную дверь, за которой просматривалось довольно большое, но какое-то сиротливое и убогое офисное помещение. Похоже, с 1960 года здесь ничего не изменилось.
Монтекьеса шагнул к металлической двери без ручки, достал из кармана куртки большую связку ключей и открыл замок. За дверью находилась лестница, уходящая вверх. В лицо им обоим ударил ледяной ветер. Поднявшись и выйдя наружу, Кавелли буквально задохнулся от удивления. Они оказались на плоской крыше, окруженной со всех сторон метровым забором. Только сейчас он понял, что это здание достаточно высоко и поэтому возвышается над всеми домами в округе. В центре площадки стоял маленький самолет совершенно невероятной конструкции. Дело в том, что в дополнение к крыльям на его крыше красовался большой винт.
Монтекьеса рассмеялся, довольный, что ему все-таки удалось удивить гостя:
— Позвольте представить: экспериментальный скоростной вертолет ХЗ. Половина — от вертолета, половина — от самолета. Значительно быстрее и маневреннее, чем любой другой вертолет в мире.
Монтекьеса вел себя как примерный ученик, который с трудом дождался момента, чтобы блеснуть знаниями перед учителем.
— Он способен взлетать и приземляться вертикально, как вертолет. Если говорить кратко, он взял все самое лучшее от двух типов летательных аппаратов. Надеюсь, вы не боитесь высоты, монсеньор. — Кривая ухмылка на губах Монтекьесы говорила о том, что в душе он надеется услышать как раз обратное. Кавелли решил, что самая правильная и выигрышная стратегия — прикинуться наивным и простодушным.
— На моем счету не так много полетов, — солгал он, — но я уверен, что чем ближе подбираешься к Небесам, а значит, и к Богу, тем безопаснее себя чувствуешь.
Улыбка на лице Монтекьесы застыла, будто он на миг растерял всю свою самоуверенность. Кажется, Кавелли нашел нужный тон. Монтекьеса снова вытащил связку ключей, ухватился за дверцу летательного аппарата, после чего та опустилась вниз и превратилась в небольшую лестницу. Он снова церемонно предложил Кавелли войти первым.
Интерьер вертолета был роскошным. При желании внутри могло поместиться до двадцати человек. Воздух благоухал искусственным ароматом сирени.
— Выберите себе место, монсеньор.
Взгляд Кавелли скользнул по широким кожаным креслам.
— Какое из них ваше, синьор Монтекьеса? Не хочу, чтобы вы оказались изгнаны со своего законного места.
— Вряд ли у вас это получится, монсеньор. Мое законное место в кабине за рычагами управления.
Кавелли почувствовал себя неуютно. Сначала встреча в уединенной часовне, затем поездка на необычном автомобиле Монтекьесы, а теперь еще и полет в неизвестность с ним самим в качестве пилота. Шаг за шагом Кавелли все глубже погружался в мир этого человека.
— Могу узнать, куда мы полетим?
Монтекьеса улыбнулся:
— Не хочу портить вам сюрприз.
Кавелли попробовал зайти с другой стороны:
— Когда примерно я вернусь назад?
— Быстро, насколько это возможно, монсеньор, насколько возможно.
На губах Монтекьесы все еще играла фальшивая, словно приклеенная улыбка, но глаза его уже метали молнии. Было заметно, что все эти расспросы сильно действуют ему на нервы. Кавелли дружелюбно кивнул, сделав вид, что полностью удовлетворен ответом. Монтекьеса, по-видимому, не просто социопат, планирующий массовые убийства невинных людей, хладнокровно оправдывая их смерти высшей необходимостью, но и человек, который проявляет удивительную ранимость, когда дело касается его самого. Действовать приходилось очень осторожно.
