Обстоятельный анализ восстания 1863 г., сделанный С. Кеневичем, хорошо показывает призрачный характер его хода на Украине. В комитет «Рух», созданный в июне 1862 г. Эдмундом Ружицким, сыном генерала 1831 г., входило всего несколько человек в Киеве, он в большей степени был связан с Варшавой, чем представлял интересы местной шляхты. Плохая организация, до сих пор не установленное и, скорее всего, небольшое количество членов, отсутствие какой-либо автономии в отношениях с Варшавой – все это обрекало на поражение горстку людей, к которой с огромным подозрением относились местные помещики и с безграничной враждебностью – крестьяне873. Последние ловили и зачастую убивали киевскую молодежь, осмелившуюся пропагандировать идеи восстания. Ружицкому с 260 кавалеристами под своей командой пришлось отступить из Подольской губернии. Он зря будет ждать помощи извне: Высоцкого из Царства Польского или Галиции, Микловского из Добруджи или даже Гарибальди, который должен был прийти через Одессу! Все это были пустые мечты. Польские помещики больше всего боялись отказа крепостных отрабатывать барщину, что стало к этому времени повсеместным явлением. К битве за Польшу землевладельческая шляхта была готова не лучше, чем ее выборные представители, о деятельности которых уже шла речь выше.
После ареста в августе 1863 г. Мавриция Дружбацкого, перевозившего письма, счета и печати, царские власти приступили к ликвидации всей сети: до весны 1864 г. продолжались аресты, конфискации, ссылки, и все это – несмотря на недостаточность обвинений. Попытка уцелевших вместе с Э. Ружицким в начале 1864 г. установить связь с украинскими деятелями, которые группировались вокруг газеты «Мета» («Цель») во Львове, закончилась ничем. Редакция ответила, что «пожалование» золотых грамот с тридцатилетним опозданием уже никаких результатов не даст. Что говорить, если даже Дубецкий, поверенный по делам «Руси» (т.е. Украины) в правительстве Траугутта, упрямо твердил, что польская собственность на землю является самым нерушимым правом. Среди 38 тыс. сосланных в Сибирь поляков за участие в восстании лишь 5 % было родом из Украины. В Киеве было объявлено 9 смертных приговоров, тогда как в Варшаве – 475, а в Вильне – 180874.
Привязанные к своей находившейся в опасности Аркадии помещики не только не могли, но и не хотели отвечать на призывы Временного правительства Варшавы. Как оказалось, варшавское правительство напрасно использовало печать с давней руськой символикой – Св. Архангелом Михаилом с поднятым мечом и литовской Погонью.
Однако, несмотря на страх и сдержанность, всем этим помещикам в будущем предстояло заплатить немалую цену за то, что они были поляками. До 1868 г. с них будут брать 10 % налога с прибыли, и хотя потом он станет вдвое меньше, его будут взимать на протяжении 30 лет. Последующие генерал-губернаторы – А.П. Безак, А.М. Дондуков-Корсаков, А.Р. Дрентельн, А.П. Игнатьев – вплоть до начала XX в. будут продолжать жестокую репрессивную политику Бибикова. Как нам предстоит убедиться, были, несомненно, отличия между Игнатьевым, русификатором бурят в Иркутской губернии, другом Победоносцева, и Дондуковым-Корсаковым, временами склонным идти на компромиссы с поляками, однако общая линия продолжала сохраняться. Указом от 11 декабря 1865 г. во всех западных губерниях полякам было запрещено приобретение земли иначе чем путем прямой передачи по наследству. Это в том числе стало продолжением давнего плана о заселении этих территорий русскими875.
В результате обязательного выкупа земли украинским крестьянством на условиях, которые способствовали его привязанности к России, а также в результате интенсивного проникновения «русского элемента», накануне Первой мировой войны в руках поляков осталось менее четверти всех пахотных площадей Правобережной Украины, что тем не менее было все еще значительной собственностью.
Вот как распределялись типы собственности по данным на 1911 г. (в десятинах)876:
В графе «Частные владения» объединена собственность русских и польских землевладельцев. Обратим внимание на то, что владения российских помещиков занимали большую площадь (в десятинах), чем у польских:
172 В источнике общая сумма частных польских и русских владений (1 625 800) в Подольской губернии не соответствует указанной сумме в предыдущей таблице (1 537 000). Тема увеличения русской земельной собственности будет основной в следующей части. В связи с этим можно уже сказать, что в 1898 г. генерал-губернатор Драгомиров оценивал польскую земельную собственность в 3 086 932 десятин, а русскую уже в 3 385 813.
В третьей части нам предстоит объяснить, каким образом власти удалось достичь такого успеха. Как мы увидим, интенсификация сельского хозяйства и пищевой промышленности способствовала тому, что постепенно истончавшееся польское меньшинство, несмотря ни на что вплоть до 1917 г. продолжало считать Украину своей Аркадией. В 1917 – 1920 гг. большая часть имений сгорела, однако горстка владельцев, оставшихся на Волыни, вошедшей в состав воссозданного в 1918 г. Польского государства, продолжала грезить наяву вплоть до 1939 г., после которого от «польской» Украины не останется и следа… Обратимся теперь к анализу сути трехсторонних отношений, развивавшихся на протяжении полувека, предшествовавшего Первой мировой войне.
ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ:
1831 – 1863 годы
Выводы, к которым приводит нас изучение периода между двумя польскими восстаниями, значительно отличаются от того, что предлагает польская историография, а также работы, написанные в советский период, цель которых состояла в том, чтобы любой ценой затереть все, что могло бы навредить идеалистическому видению польско-русско-украинских взаимоотношений как сводящихся к революционным контактам и определенному культурному взаимовлиянию.
В действительности эти взаимоотношения – и непосредственное обращение к документам служит тому подтверждением – носили перманентно конфликтный характер.
Наше исследование выполнено прежде всего в историко-социологическом ключе. Это дает возможность показать, насколько для периода 1831 – 1863 гг. были характерны глубинные социальные перемены. Несомненно, самым важным результатом проведенной работы является установление того факта, что в результате активных административных мер российских властей было деклассировано 4/5 всей шляхты. В течение 1831 – 1850 гг. из 410 тыс. шляхтичей лишь 70 тыс. сохранили дворянские привилегии.
Перед нами случай наиболее широкомасштабного «социального манипулирования», который довелось пережить Европе еще до начала ХХ в. Это было следствие бюрократического усердия Комитета западных губерний в Петербурге, ставшего настоящей лабораторией, где проводились опыты по обрусению, которые затем, вплоть до начала ХХ в., российские власти будут применять и развивать и в других областях. На месте, в Киеве, ведущей фигурой и основным вдохновителем всех направлений политики русификации с 1837 по 1852 г. был Д.Г. Бибиков. Именно он отвечал за организацию всех антипольских мер, проводившихся на Украине, и стоял у истоков всех важных решений.
Нам удалось показать процесс элиминирования из социальной жизни 340 тыс. безземельных шляхтичей. Эта цифра поразительна уже сама по себе. Во Франции после того, как из числа знати в 1789 г. было исключено 120 тыс. человек, менее 1/5 существовало на грани «бедности». Российские власти на начальном этапе, с 1831 по 1833 г., поручили эту задачу дворянским собраниям. Однако вследствие проявленного собраниями сочувствия к просителям было выдано слишком много подтверждений благородного происхождения. Поэтому в 1834 – 1838 гг. царская полиция все чаще при проведении ревизий стала прибегать к помощи российских чиновников. Бибиков придал этой кампании формальный характер, создав Центральную ревизионную комиссию, действовавшую в Киеве с 1840 по 1845 г. Признание недействительными подтверждений благородного происхождения, которые пыталась представить безземельная шляхта, имело серьезные последствия для польского присутствия на Украине. Перечисление деклассированной шляхты в категорию однодворцев фактически означало принадлежность к крестьянскому сословию. Быть однодворцем означало потерю личной свободы, необходимость платить, как и крестьяне, подати, лишение права пользоваться дворянским судом, известным своей снисходительностью, рекрутскую повинность и, что очень важно, запрет на обучение в школе, т.е. потерю культурного контакта с другими поляками и малейшей возможности продвижения по социальной лестнице. Сперва шляхетская солидарность проявлялась в протестах предводителей польского дворянства, однако в дальнейшем она постепенно сошла на нет, и получившая подтверждение происхождения шляхта смирилась с насильственной дезинтеграцией существовавшей прежде общности. К 1860 г. польские дворяне уже окончательно отвернулись от прежних «братьев», теперь частично украинизированных. Этот процесс не сопровождался массовыми протестами. В конечном счете царские власти осуществили давнюю мечту многих польских аристократов, желавших лишить гражданских прав безземельную шляхту. Как оказалось, в Российской империи, последовательно «модернизировавшей» феодальное общество, были реализованы планы «патриотов», участников Великого (Четырехлетнего) сейма. Нам предстоит убедиться в дальнейшем, что этот первый в русско-польской истории пример «реструктуризации» имел такие же бесчеловечные последствия, как и «либеральная реструктуризация» конца ХХ – начала ХХI в. Земля, как в будущем деньги, стала значить куда больше, чем человек.
