Раухфус тоже был педиатром, оказался всего на пять лет старше Анри. Они быстро подружились. Карл Андреевич представил его своему учителю, профессору Степану Фомичу Хотовицкому. Знаменитый врач, на седьмом десятке, железной рукой правил кафедрами детских и женских болезней в Медико-Хирургической Академии. Хотовицкий расспросил Анри о его учителях, о диссертации. Анри писал о травмах и ожогах у детей. Профессор, весело, сказал:
-Конкурент, значит, явился. Практику открывать будете. У нас иностранцев любят, месье Вильнев. К вам, или герр Раухфус, - профессор подмигнул ординатору, - пациенты валом валят, а ко мне, простому хохлу, даже не заглядывают, - Хотовицкий расхохотался и похлопал Анри по плечу.
Профессор действительно родился в селе Волынской губернии.
-Коров пас, - улыбнулся он, - землю пахал, с отцом. Я, конечно, не Ломоносов, - он отпил чаю, - но тоже с обозом до столицы добрался. В двадцать один год Академию закончил, как и вы, - он откинулся на спинку большого, старого кресла, - и с тех пор здесь обретаюсь.
-Хоть поучусь, - с удовольствием подумал Анри, - я о нем слышал, и книги его читал. Он первое руководство по педиатрии издал, на русском языке.
Он уже ассистировал на нескольких операциях. Хотовицкий, пожевав сигару, одобрительно хмыкнул: «Очень неплохо, юноша, очень неплохо. Хотите, я вам несколько больных дам, пока вы здесь? - они стояли в обложенном плиткой коридоре госпиталя: «Все равно, пока вы комнаты снимете, пока вам в полиции разрешение на проживание оформят...»
Анри покраснел. Он ненавидел врать. «Я, может быть, еще и не останусь в столице, месье профессор, - юноша опустил глаза, - вы знаете, дети привязываются к лечащему врачу. Не надо, чтобы они ко мне привыкали, если я уеду».
-Тоже верно, - согласился Степан Фомич: «Жаль, я видел, как вы с ребятишками обращаетесь. У вас отличные способности, месье Вильнев».
Анри закрыл форточку. Хотовицкий, закурив сигару, наставительно сказал:
-Свежий воздух и хлорная известь помогают бороться с больничными инфекциями. Земмельвейса называли сумасшедшим, а ведь он прав, господа.
Профессор порылся на просторном, заваленном бумагами столе: «Ланцет», свежий. Доктор Листер из Эдинбурга рекомендует карболку для мытья полов и обработки рук. Карл, - попросил он ординатора, - запиши, возьмем на пробу».
На столе стоял выточенный из дерева макет будущей детской больницы. «Пока собираем деньги, - развел руками Раухфус, - но, надеемся, года через два начнем строить. У вас, в Париже, давно такой госпиталь есть. Пора и нам».
Анри рассказывал им, как устроена медицина во Франции. Они вместе сидели над планом будущей больницы, рассчитывая количество палат и число коек. Раухфус, как-то заметил: «Профессор учился, когда еще в сюртуках и фартуках оперировали. Я хочу ввести в обиход белые халаты, месье Вильнев. Врачи сразу будут отличаться от остального персонала».
Анри напомнил себе: «Надо и мне такой сшить, когда домой вернусь. Давид в Амстердам уехал, потом дядя Жан с Элизой в Ренн вернутся. Останусь я один».
Брат сначала запретил ему брать кольцо в Россию, но Анри пожал плечами: «Я с ним никогда не расставался, я его на цепочке ношу. Не будут же меня обыскивать. Обещаю, никому его не покажу».
Степан Фомич поднялся: «Отдохнули, чаю попили…, Давайте теперь попробуем этой бедняжке так ногу сломать, чтобы она больше не хромала».
На столе была десятилетняя девочка. Перелом сросся неудачно, они собирались поставить кость на место.
Когда они мыли руки, профессор нахмурился: «Кто это там кричит?». Он стряхнул капли воды на выложенный плиткой пол. Хотовицкий сказал, по-русски: «Любезнейший, здесь больница, а не полицейский участок. Потрудитесь успокоиться и объяснить, в чем дело?»
Анри взглянул на невидного человечка в темном пальто и грязных сапогах. Он, запыхавшись, прислонился к двери. «Мальчики заболели, Степан Фомич, - он, снял заячью шапку, - Евгения Александровна говорит, жар у них, кашляют..., У меня экипаж...»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
-Не сомневаюсь, - прервал его профессор и щелкнул пальцами: «Месье Вильнев, поезжайте с господином. У меня операция, - повернулся Хотовицкий к человечку, - пациент под опиумом. Нельзя терять время».
-Но, Степан Фомич, вы понимаете..., - начал визитер. Анри увидел, что старик побагровел. Профессор медленно сказал:
-Запомните раз и навсегда, любезный. Я врач. Я лечу больных, невзирая на их богатство, бедность, или еще что-нибудь. Мне это не интересно. Если я сейчас уеду, ребенку придется во второй раз давать опиум и подвергать его жизнь опасности. Я этого делать не собираюсь. Кашляют? - внезапно спросил Хотовицкий. Человечек растерянно кивнул.
Профессор подтолкнул Анри вперед: «Если это дифтерия, то она заразна. Карл Андреевич ей не болел, в отличие от господина Вильнева. Забирайте его, любезный».
-Степан Фомич, по распоряжению..., - человечек вздрогнул.
-Я сказал! - заорал Хотовицкий: «Сказал! Значит, меня надо слушать! Я не собираюсь терять лучшего ординатора. Месье Вильнев обладает иммунитетом. Он и будет заниматься этим случаем. Одевайтесь, месье Вильнев, - велел профессор по-французски и добавил: «Паспорт у вас с собой?»
-Да, - растерянно отозвался Анри, - а что такое, профессор...
-Во дворец, что ли, зовут? - подумал Анри: «Нет, я читал, император в Царском Селе, и семья его там. Но есть еще великие князья...»
Хотовицкий отвел его в сторону и незаметно указал пальцем на потолок:
-Человек оттуда. Важная птица. У него сыновья, пяти лет, здоровые ребята. Наверняка, дифтерия, она сейчас по городу гуляет. Если что, пришлите сюда за инструментами, но, я думаю, до трахеотомии дело не дойдет. Малыши справятся. Карл, в операционную, - велел он Раухфусу.
Подсадив Анри в простой экипаж, человечек протянул руку: «Ваш паспорт».
Он внимательно изучил документ и взглянул на юношу острыми глазами. Французский у него был хороший, но с заметным русским акцентом. Человечек аккуратно переписал в книжечку все данные Франсуа Вильнева:
-Мать малышей из Женевы. Вы сможете с ней объясниться. И отец скоро приедет, он говорит по-французски. А вы где в Лионе жили? - внезапно поинтересовался его собеседник.
Макс приказал Анри наизусть заучить все подробности его биографии. «Рядом с Отель-Дье, - обаятельно улыбнулся Анри, - мой покойный отец тоже был врачом».
Человечек и это записал.
-Ладно, - вздохнул Илья Андреевич, когда они выехали на набережную, - Федор Петрович этого Вильнева проверит. Но пока телеграмма до Варшавы дойдет, а оттуда до Парижа..., Тем более, он с юга Франции, месье Вильнев. И потом, знаю я наши посольства. Зарегистрируют запрос, а вспомнят о нем, дай Бог, если к Пасхе. Вряд ли его радикалы послали, врач и врач. Хотовицкий его рекомендует, а ведь Степан Фомич детей его величества лечит. И вообще, здесь столица. Здесь такого провала, как в Лондоне не будет. Федор Петрович тогда очень недоволен был, что дамочка ускользнула. Да и не агент он, - человечек незаметно, оглядел юношу, - лицо у него не такое. Просто доктор.
Экипаж въехал на Пантелеймоновский мост. Анри похолодел.
-Бабушка рассказывала. Здесь была квартира Воронцовых-Вельяминовых, в доме на углу. И младший внук Воронцовых-Вельяминовых в Санкт-Петербурге жил. И кузина Юджиния здесь пропала. Федор Петрович того внука звали, - напомнил себе Анри: «Не нравится мне все это. Лучше бы на моем месте был Макс. Да что это я, он ведь не врач. Там дети, они болеют. Вот и все, а остальное неважно».
Дубовая, высокая дверь открылась. Второй человечек, такой же неприметный, озабоченно сказал, по-русски: «Я побегу, кабель Федору Петровичу пошлю».
-Конечно, - разрешил первый и обратился к Анри: «Пойдемте, нам на второй этаж».
-Федор Петрович, - Анри смотрел себе под ноги, на широкие, каменные ступени: «Не бывает таких совпадений. Он просто здесь живет. Это другой человек, другой».
Они зашли в уютную переднюю. Его спутник позвал: «Евгения Александровна! Степан Фомич своего ученика прислал, месье Вильнева. Французский врач».
