Запахло травами, Анри услышал шорох ткани и поднял глаза. У нее было бледное, взволнованное, лицо, женщина комкала на груди шаль. Каштановые, пышные волосы были уложены в простую прическу. «Мадам Эжени..., - ее голос дрожал, - меня зовут мадам Эжени».
-Какая красавица, - Анри никак не мог оторвать взгляда от лазоревых глаз.
-Они просто здесь живут, - повторил себе юноша. Скинув пальто, он попросил: «Покажите мне, пожалуйста, где можно вымыть руки и проведите к мальчикам».
Юджиния решила: «Месье Вильнев может передать письмо, в Лондон. Господь с ним, пусть, что хочет со мной, то и делает. Пусть бьет, пусть на каторгу ссылает..., Пусть хоть на виселицу отправит. Семья должна знать, что со мной».
-Прошу, - ответила она застывшими губами и указала на коридор: «Вторая дверь налево, месье Вильнев. Дальше детская, я там буду».
Илья Андреевич посмотрел им вслед и пошел на кухню, делать чай.
Юджиния стояла в углу детской, прислонившись к стене, глядя на то, как врач осматривает мальчиков.
-Он совсем молодой, - поняла женщина, - едва за двадцать. На кого-то он похож..., Глаза, я такие видела..., - она сглотнула, вспомнив, как смотрел на нее Джон, в церкви на Большой Конюшенной улице, перед выстрелом. Сыновьям стало лучше. Они бойко болтали с врачом по-французски.
-У вас немного поболит горло, - ласково сказал месье Вильнев, - вы покашляете и полежите в постели. Потом все пройдет, обещаю. Мадам, - он повернулся к Юджинии, - у вас была дифтерия?
Юджиния с братом переболели ей еще в детстве. Она кивнула: «Да, месье Вильнев». О том, что она ждет ребенка, Юджиния говорить не хотела. «Может быть, - отчаянно подумала женщина, - может быть, я выкину..., Я помню, если опять заразишься, взрослым, то дифтерия протекает легко. Господи, сделай так, чтобы я ее подхватила. Я не могу, не могу рожать...»
-В Женеве болели? - пристальные, внимательные глаза месье Вильнева взглянули на нее.
-А? - очнулась Юджиния и пробормотала:
-Да, в Женеве. Может быть, нужны какие-то лекарства, месье Вильнев? Вы напишите, - она указала на маленькие, сделанные под рост мальчиков парты. На них стояли серебряные чернильницы. Женщина махнула в сторону кухни: «Он сходит».
-А почему не вы? - поинтересовался Анри, доставая свой блокнот: «У кузины Юджинии были каштановые волосы и синие глаза, - он быстро писал на латыни, - эту женщину зовут Евгения Александровна. Нет, нет, я не верю...»
-Надо им делать ингаляции, паром, с травами, - Анри, отдал ей бумагу: «Почему вы не можете сходить? Я побуду с малышами, не волнуйтесь, мадам Эжени».
На белых щеках появились лихорадочные, красные пятна: «Я..., я не..., - она отступила к двери и выдохнула: «Я сейчас вернусь. Поставлю воду греться».
-У нас есть кортик, месье, - рыжий мальчик зевнул. «Хотите посмотреть? - добавил второй, с каштановыми волосами. «Он в гостиной висит. Очень красивый».
-Спасибо, Николя, - Анри погладил его по голове. «Нельзя спрашивать, как зовут их отца, - напомнил себе юноша, - это подозрительно».
Кроватки малышей, отлично сделанные, из хорошего дуба, стояли рядом. «Сейчас вы поспите, - Анри взял шелковую салфетку, - и жар спадет. Надо, как следует, отдохнуть, подышать целебными травами. Это совсем не больно».
Мальчики зевали. Он подоткнул меховые полости и еще немного посидел, ожидая пока дети заснут.
Налет в горле был совсем небольшой. Анри закрыл дверь детской:
-Легкая форма. Покой, жаропонижающая настойка, и они через неделю встанут на ноги. Крепкие мальчики, кровь с молоком. Старший на мать похож, а младший…, Тетя Юджиния, что в Сибири умерла, была рыжая. И муж еетоже. Федор Петрович..., - он прошел в большую, с морскими пейзажами, гостиную и увидел над мраморным камином кортик.
Анри застыл, разглядывая тусклый блеск старого золота, наяд и кентавров на эфесе.
-Шпага Ворона. Кузен Стивен ее здесь оставил, в Санкт-Петербурге. Хватит, - он, внезапно, разозлился и услышал, как стукнула дверь внизу. «Этот ушел, что меня сюда привез, - понял Анри, - в аптеку. Второй еще не появился. Ее что, под арестом здесь держат? - он снял кортик и решительным шагом прошел на кухню.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мадам Эжени стояла над плитой. Анри увидел завитки каштановых волос над белой шеей. Женщина была высокой, почти вровень ему. Простое, без кринолина, домашнее платье, облегало стройную талию. Анри заметил блеск цепочки на шее. Она потянулась за спичками, левой рукой. Анри понял: «Что-то не так. У нее был перелом, я вижу. Кисть плохо двигается».
Он откашлялся. Мадам Эжени, вздрогнув, уронила коробочку.
-Позвольте, - вежливо сказал Анри и наклонился. Юджиния отступила к выложенной плиткой стене. Форточка была открыта. За окном, над Летним садом опускалось осеннее, слабое солнце.
-Надо его попросить, - Юджиния испуганно сглотнула, - попросить взять письмо..., А если это ловушка..., Если он, - женщна увидела ледяные, голубые глаза мужа, - если он меня проверяет? Он любит так играть, я знаю. Как кошка с мышкой. Ему это нравится. Он мне говорил, много раз, что может убить любого человека из нашей семьи. Стоит ему только захотеть..., Он мне показывал донесение, из Лондона. Мадам Полина Фримен, ее застрелили в Ричмонд-парке, русские агенты. Дочь тети Джоанны, из Брюсселя. Господи..., - Юджиния почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза.
Месье Вильнев подал ей спички: «Малыши мне сказали, что у вас есть старинное оружие. Очень красивый клинок, мадам Эжени. Это семейное?»
-У нее зубы стучат, - понял Анри: «Только истерики не хватало».
Он видел таких женщин студентом, на практике в Отель-Дье. Их приводили родственницы или подруги. Пациентки, с переломами, вывихами, ожогами, сидели, забившись в угол кабинета, односложно отвечая:
-Неловко упала. Раздувала утюг, угли высыпались на руку. Поскользнулась, на лестнице.
Анри как-то спросил у дежурного врача: «Сколько из них подает заявления в префектуру? Это побои, причинение телесного вреда..., Их мужей можно арестовать».
Доктор пожал плечами: «Едва ли одна из сотни. Полиция не любит возиться с такими делами. Они все потом забирают жалобы. Семейные дрязги, - он стряхнул пепел: «Нас пока о таком сообщать не обязывают, вот мы и молчим».
-Страх, - вспомнил Анри: «У них всех были такие глаза, затравленные, пустые. Господи, бедная, как она это вынесла. Шесть лет, шесть лет назад она пропала. Кузен Стивен видел ее с детьми, в Летнем саду. Вот что это были за дети».
-Семейное оружие, - голос женщины дрожал, она опустила глаза: «Это..., моего мужа, месье Вильнев».
-Не лгите мне, - ответил Анри, по-русски и шагнул к ней. Женщина вскинула руки над головой, защищаясь, забившись в угол кухни: «Нет..., нет, поверьте мне, я говорю правду...»
-Не совсем, - Анри вздохнул и осторожно, очень осторожно отвел ее ладони от лица. Она замерла, опустив голову: «Семейное, месье Вильнев..., Вернется мой муж, он вам расскажет...»
-Костная мозоль, - Анри, незаметно ощупал тонкое запястье: «Две травмы, по меньшей мере. Поэтому она плохо двигает кистью. Осложненный перелом, со смещением. Я его убью, как только увижу, обещаю. Мерзавец, какой мерзавец...»
-Это кортик вашего брата, - тихо сказал Анри, - капитана Стивена Кроу. Он был здесь, в Санкт-Петербурге, и видел вас, Юджиния.
-Его убили, - у нее посинели губы, глаза стали бездонными, огромными. Анри, держа ее за руку, услышал, как бешено, колотится сердце женщины: «Убили на Неве. Он утонул, раненым».
-Ваш брат, - Анри мягко, нежно, повел ее к столу и усадил на крепкий, дубовый табурет, - ваш брат жив, миссис Юджиния. Он сейчас уехал в Китай, с кузеном Питером Кроу. И вы тетя. У Стивена есть сын, Моше. Он в Иерусалиме живет, с равом Судаковым и его женой.
Женщина тряслась, бормотала что-то неразборчивое, мотая головой. Анри услышал: «Дядя Мартин, тетя Сидония, кузина Полина..., он их всех убил, всех..., И вас он тоже убьет, кто бы вы ни были, - Юджиния сжалась в комочек, обхватив плечи руками.
