Неизвестно. В тех вагонах ездят одни крестьяне, рабочие, бродяги… — Сергей брезгливо поморщился. — Даже слегка приличные люди там не появляются. Проводники заходят только на станциях, непременно с солдатами, потому как опасно. Проверяют документы и высаживают безбилетников, а потом закрывают двери, и в вагоне может происходить все что угодно. Оно и происходит: люди пьют, горланят песни, дерутся, а то и режут друг друга. Но чтоб людоеды… — он покачал головой, — я двадцать лет на железной дороге, но такого еще не видел…
— В открытую, что ли, убит? — спросил я.
— Нет! В вагоне есть купе проводника — хотя проводник там не появляется. Оно закрыто и там лежит уголь…, но у кого-то был ключ. Тело на груде угля и обнаружили. Больше я ничего не знаю, не мое это дело. Но убил кто-то из «серого» вагона, больше некому. Если вам так интересно, сходите сами. Может, полиция расскажет больше.
Наверное, так и сделаю, подумал я, и отправился в дальний конец поезда.
Господа полицейские встретили меня поначалу неприветливо.
— Кто вы? — нахмурился тип из охраны, — посторонним здесь не положено!
— Пассажир третьего вагона, — ответил я, — пришел спросить, могу ли чем-то помочь.
Услышав о том, что я из вагона первого класса, полицейский сделал лицо гораздо дружелюбнее. Первым классом ездят только богатые и влиятельные, с ними лучше не ссориться.
— Не знаю, — он развел руками, — моя работа стоять в оцеплении, не пускать посторонних и стрелять, ежели кто решит убечь… вам надо у наших главных спросить.
— И кто главный?
— А вон, следователь, Алексей Палыч. Который самый важный, тот и самый главный.
Алексей Палыч был толстеньким, невысоким, с гладко выбритым круглым лицом. Старше меня лет на десять, а может, и больше. Мундир сидел на нем как влитой, будто господин следователь так и родился.
Глава 9
Действительно, по важности во всей полицейской команде он находился явно на первом месте. Сейчас он стоял около входа в вагон и ненавидяще сверлил его глазами, наверное, размышляя, что делать дальше, потому что хороших вариантов не было.
Рядом с ним находился парень в черной куртке. Совсем юный, наверное, ему еще и двадцать не исполнилось. Высокий, худой, нескладный, веснушчатый, волосы выглядели так, будто он начал причесываться, но ничего толком не получилось, и он бросил эту затею на полпути.
Я подошел к ним.
— Добрый день, могу ли я чем-то помочь.
Алексей Палыч скорчил неодобрительную гримасу.
— Вы кто — любопытный пассажир? Не вижу никакой пользы от вашего присутствия. Вы и знать не должны о том, что здесь случилось, но у меня нет сомнений, что проводники уже все разболтали. Тем не менее предлагаю вам вернуться в ваше купе и помочь тем, что вы не будете мешать.
Послали меня настолько дипломатично, что даже и не обидишься. Я разочарованно вздохнул, но тут парень, стоявший рядом со следователем, воскликнул «подождите».
— Да? — спросил я.
— Вы владеете магией? — вопросом на вопрос ответил он.
— Есть немного.
— А какой, если не секрет?
— Земля… и «призрачные клинки». Я не принадлежу ни к какому роду, если это вас интересует.
— Отлично! Глаз меня не обманул. И как круто — целых две школы! А я, с вашего позволения… некромант! Хахаха! Самый натуральный. Виконт АндрейШувалов, дальний-дальний родственник того самого Шувалова, который главный. Времена сейчас сами знаете какие сложные, и меня отправили помогать полиции! Иногда случается, что без магии ей не обойтись! Ведьмы шалят, да и не только ведьмы! Сектанты, колдуны-бродяги, какой-нибудь крестьянин выучится паре фокусов и пойдет чудить! Всего хватает, гыгы, скучать не приходится!
Алексей Палыч выслушал его тираду скептически.
— Не так уж все плохо. У полиции много работы, но она ее выполняет. Маги, по моему мнению, должны заниматься своими делами — не знаю, какие у них есть дала, но тем не менее. Будь моя воля, я бы никогда не включал их в следственную группу.
— Палыч, — обратился Андрей к следователю, — не занудствуй. Я же знаю, что ты такой, только когда трезвый, а стоит тебе хлопнуть рюмашечку, и ты уже душа компании. Человек хочет помочь, и его знания могут пригодиться. Хуже не будет точно.
— Пошли! — это он сказал уже мне.
Оставив следователя снаружи, мы забрались в вагон. Да, прямо скажем, не первый класс. Полуразбитые деревянные лавки, грязь… Лавки отделены друг от друга на манер «плацкарта» — пара лежанок между двух стен-перегородок и еще одна вдоль другой стены.
Люди почти все такие же, с которыми я не так давно уходил класть шпалы. Даже не крестьяне, а именно бродяги. Отсидевшие в тюрьме, вышедшие на свободу и не знающие куда идти. Смотрят на нас, ожидая указаний, а сами будто только и ждут, когда ты к ним спиной повернешься.
А вот и купе проводника. На полу куча угля на ней мертвое тело. В пальто, несмотря на жару. Волосы седые, а как выглядел человек, сказать невозможно — лицо и шея наполовину сожраны. На стене кровью нарисован знак — треугольник и в нем буквы неизвестного мне алфавита.
— Дверь была закрыта. Тело обнаружили случайно, — сказал Андрей. — Кровь потекла в коридор. Убитый, мужчина сорока лет, без постоянного места жительства, ехал работать на шахту. Пил с попутчиками, потом пропал. Его никто не хватился, ушел, да ушел. Подсел к другой компании, как это здесь случается. Никто ничего не знает, подозреваемых нет. Точнее, есть — любой человек из вагона.
Мы снова вышли на перрон.
— Делать нечего, — сказал следователь. — Всех снимаем с вагона, тащим в отдел и…
— И применяем особые методы дознания, — сказал Андрей. — Правильно я тебя понял? Пока кто-нибудь не сознается в том, что он совершал или не совершал.
— Тебе что, жалко кого-то здесь? — зло сказал следователь. — Тут у каждого не одна ходка в тюрьму. Если любой из них встретит тебя в темном переулке, зарежет не задумываясь. И они сидели за то, что удалось доказать. А если бы доказали все, что они сделали, они бы все еще находились на каторге. Или болтались в петле.
— Только тот, кто жрал тело, наверняка не признается. Сектанты умеют терпеть боль.
— Других вариантов нет, — пожал плечами следователь.
