отношения, и это расшатывание прежних социальных структур открывало дорогу новой эпохе. Греческий мир ожидали радикальные перемены.
– Ага! Может, еще скажете, что преобладал дух сотрудничества? Разве в то время не было конфликтов?
– Конечно, были. Случаи сотрудничества, о которых я упоминал, были исключением. Война тоже очень изменилась. В архаический период мы видим становление организованного военного дела. Появились армии, включавшие всех граждан с правом голоса, и новое тактическое построение – фаланга. Каре тяжеловооруженных пехотинцев стояло в линию плечом к плечу, каждый прикрывал щитом и себя, и соседа, образуя железную стену, из которой торчали копья. Это был новый и эффективный способ ведения войны. Вдобавок фаланга воспитывала чувство общности и ответственности за судьбу родного города. Кроме того, как сказал Гераклит, πόλεµος πάντων µὲν πατήρ ἐστι, πάντων δὲ βασιλεύς. Вы поняли, что он сказал? Эта фраза не так уж сильно отличается от современного греческого.
– Вы же знаете ответ на свой вопрос, – укоризненно ответил мой собеседник.
– Ладно, ладно. Это значит «Война – отец всех и царь всех». Гераклит – тот самый, кто сказал, что все течет. В древности его еще называли Темным, поскольку его загадочные высказывания были понятны не сразу. Смысл этой фразы, вероятно, близок к популярному: «Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц».
– А что там с философией? Ведь как раз тогда в Древней Греции началась философия?
– Да, именно с этого момента. Гераклит был лишь одним из множества натурфилософов, появившихся в это время. Фалес, Анаксимандр, Анаксимен…
– Вау! Где же они все жили?
– Вы вообще слушаете? Они жили в той контактной среде, пронизанной разнообразными культурными и социальными влияниями, о которой я только что говорил, то есть в колониях Малой Азии и Южной Италии. Их делят на школы…
– Школы, в которых они учились, что ли? Или проходили профессиональную подготовку?
– О, ради всего святого! Ну конечно, нет. Их делят на группы. Нам потребовалось это сделать, учитывая, как много их было. Выделяют милетскую, эфесскую и элейскую школы.
– Вперед, колонии! Они изменили весь мир!
– Верно. Многие колонии поддерживали связи с городами, которые их основали, и создавали прочные торговые сети. В частности, выделялся Коринф. Он основал множество колоний и невероятно разбогател благодаря торговле, а коринфской керамикой восхищались жители всего Средиземноморья. Его торговые пути тянулись в двух направлениях, на запад и на восток: порт Лехей в Коринфском заливе принимал корабли, которые проходили через Ионическое море в Италию и соседние с ней земли, а через Кенхрей в Сароническом заливе плавали в города Эгейского моря и на Ближний Восток. Неудивительно, что коринфяне считались хвастунами. Они знали о море все. До постройки Коринфского канала оставалось еще много столетий, но у них имелся Диолк[22] – мощеная дорога, по которой суда переправляли через перешеек на катках из стволов.
– Вот это круто! Я и не знал, что коринфяне были заядлыми мореплавателями.
– Разве вы не знали, что, согласно легенде, именно коринфянин Аминокл изобрел триеру с тремя рядами весел, которая стала главным военным кораблем античности? Античные источники расходятся во мнении, была ли она построена по заказу острова Самос или города Афины. Впрочем, они также не согласны друг с другом насчет того, действительно ли этого коринфянина звали Аминоклом.
– А вы говорите керамика! Что в ней особенного, если были такие корабли?!
– Произведенные в Коринфе товары перевозились в прекраснейших глиняных сосудах, которые вскоре стали цениться сами по себе как произведения искусства. Коринфская посуда стала пользоваться большим спросом, а городские гончары приобрели репутацию мастеров, чья тонкая, изысканно украшенная работа впечатляет и по сей день. Более того, в Коринфе изобрели так называемый чернофигурный стиль. Фигуры и декоративные мотивы наносились на глиняную поверхность вазы глянцевой черной краской, а детали отделки гравировались острым предметом. В результате получались потрясающие произведения искусства. Поскольку чернофигурные вазы находят по всему Средиземноморью, мы смогли многое узнать не только о Коринфе, но и об остальном греческом мире. Взять, например, странный коринфский сосуд под названием эксалейптрон – или кофон, у которого край горлышка вогнут внутрь, чтобы содержимое не проливалось. В эксалейптронах хранили ценные эфирные масла, мази и притирания. В разных регионах греческого мира, например в Македонии или на Родосе, они использовались в погребальных обрядах – возможно, для хранения духов, которыми опрыскивали тело. Однако в Коринфе они явно выполняли другую функцию, потому что мы ни разу не находили их в могилах.
– Пока я вас слушал, я вдруг подумал, что знаю только два древнегреческих города – Афины и Спарту. Но вы их почти не упоминаете в своих рассказах.
– Я их не упоминаю, потому что эти великие города не решали своих проблем путем колонизации, а пытались проводить внутренние реформы. Интересно, что именно им суждено было стать самыми значимыми центрами древнего мира.
– Тогда с удовольствием послушаю про Спарту! Итак, Спарта…
– Спарта была самым могущественным городом-государством в архаической Греции – и не стеснялась это демонстрировать. Ее глубоко милитаризированное общественное устройство сильно отличало ее от других греческих городов-государств. По легенде, это устройство придумал законодатель Ликург. Он созвал всех граждан и взял с них клятву соблюдать его законы, пока он будет в пути, и ничего не изменять, пока он не вернется. Затем он покинул Спарту и больше не возвращался, а спартанцы, верные клятве, сохраняли его законы без изменений.
– И прям так ничего-ничегошеньки не менялось?
– Изменилось, но гораздо позже. В архаический и классический периоды спартанцы жили по законам Ликурга. Все граждане мужского пола проходили нелегкую военную подготовку, готовясь к сражениям, а женщины занимались физическими упражнениями наравне с мужчинами. Спартанец был в первую очередь предан своей армии. Все остальное отходило на второй план. Это сделало Спарту беспрецедентно мощной военной машиной.
– Спартанцы были крутыми!
– Вы действительно так думаете? Это было довольно жестокое общество. Каждый год они устраивали праздник Криптия, когда молодым спартанцам приказывали под покровом ночи выследить и убить одного из рабов-илотов. Не говоря уже о том, что спартанцы в той или иной степени подчинили и запугали большую часть населения Пелопоннеса. Они регулярно воевали с Аргосом и Аркадией, а соседнюю область Мессения и вовсе разорили, завоевали и превратили в свою вотчину. С этого началась многовековая вражда между двумя городами.
– Что ж, гудбай, Спарта! Я больше не твой фанат!
– Да ладно не стоит красить все только в черный или белый цвет. Несмотря на свою жестокость, в некоторых отношениях спартанцы достойны восхищения. Странно, откуда берется наша потребность идеализировать прошлое? Нужно принимать вещи такими, какие они есть,
